которое показалось бы ей невозможным в лучшие ее годы.
Если Анна во многих отношениях была бунтаркой, то Екатерина в течение своего замужества всегда играла по правилами и преступила их, только отказавшись спокойно развестись. Однако ее судьба, как и судьба Анны, показала, насколько зависима была женская власть и женская честь в первой половине XVI столетия. Они зависели от воли мужчины, от собственного тела, его плодовитости или сексуальности, беззащитны перед изменами – в разных смыслах этого слова.
Выход Анны Болейн в королевы показал не только возможности этой роли, но и ее предельную уязвимость. На шахматной доске королева приобрела новые возможности, но в конечном итоге главное значение по-прежнему имел король. В последующие годы святая Тереза Авильская в книге «Путь совершенства» будет использовать шахматную королеву в качестве примера смирения из-за ее служения своему королю.
В эти десятилетия несколько женщин имели большую власть. Однако за единственным исключением в лице Изабеллы Кастильской, все правили на особых условиях: во временное отсутствие или при неспособности сына, племянника, супруга или брата. Это обстоятельство облегчало женщинам правление. Во второй половине XVI века новое поколение монархов женского пола (правящих королев, а не регентов) окажется перед новыми вызовами, отличающимися от прежних не только количественно, но и качественно.
В Англии теперь обеих дочерей Генриха VIII объявили незаконнорожденными по Второму акту о престолонаследии. Такими же незаконнорожденными, как и сын Бесси Блаунт Ричмонд. Шапюи доложил, что вполне может появиться решение о превосходстве внебрачного сына над внебрачной дочерью. Однако 23 июля Ричмонд умер[53].
Какими бы «незаконнорожденными» они теперь ни стали, время не оставит в безвестности сестер Тюдор Марию и Елизавету. Они привнесут во вторую половину XVI века и соперничество своих матерей, и их духовное наследие, поскольку религиозный раскол в стране продолжал усугубляться.
Франция тоже в летние месяцы 1536 года потеряла своего дофина, наследника французского трона. Современники подозревали, явно без всяких оснований, что его отравил император; под подозрение попала и Екатерина Медичи, к тому же слуга, подозреваемый в совершении отравления, был итальянцем, приехавшим во Францию в составе ее свиты. Смерть дофина сделала новым престолонаследником второго сына Франциска Генриха, и Екатерина Медичи, прежде никому не интересная жена всего лишь младшего сына, теперь превратилась в будущую королеву Франции. Действительно, новое поколение было на подходе.
Часть IV1537–1553 гг
Синьор Гаспаро не найдет мне замечательного мужчину, у которого я не обнаружу жену, дочь или сестру равных с ним достоинств, а то и более значительных.
26Дочери в опасности
Англия, Шотландия, 1537–1543 гг.
Середина XVI века – своеобразный перерыв в истории влиятельных королев и регентш. По всей Франции, Испании и в Англии женщины снова заняли свое традиционное место рядом с могущественным мужчиной. Однако было два значительных исключения: Шотландия и Нидерланды. Случайно или нет, но это происходило на территориях, где в эти десятилетия особенно ожесточенно шло сражение за Реформацию.
В Англии эти годы составили промежуток от кончин Екатерины Арагонской и Анны Болейн до восшествия на английский престол Марии – дочери Екатерины. Брачные приключения Генриха VIII продолжились рождением сына Эдуарда и смертью Джейн Сеймур в октябре 1537 года, бракосочетанием и разводом с Анной Клевской в 1540, затем последовал брак с Екатериной Говард (родственницей Анны Болейн), крах и казнь Екатерины в 1542 году.
Рассказы обо всех женах Генриха принадлежат к самым драматичным страницам британской истории. Однако если они могут послужить уроком в этой ситуации, то он, пожалуй, состоит в том, насколько одноразовыми могут быть королевы. Третья, четвертая и пятая жены Генриха не проявляли признаков активных игроков в политической истории.
А что же его дочери? Елизавета была совсем малышкой, младше трех лет, когда в 1536 году ее матери не стало. Отмечали, что она быстро развивалась, но все же в течение жизни ее отца оставалась ребенком, и ей не требовалось как-то приспосабливаться к его политике. Однако для Марии Тюдор, которой к моменту смерти ее матери уже перевалило за 20, все будет совсем иначе.
Акт о престолонаследии, принятый летом 1536 года, постановил, что английский трон отойдет детям Генриха VIII только от Джейн Сеймур или последующей жены. Елизавета Тюдор, как и Мария, были «незаконнорожденные… полностью исключены и лишены прав заявлять требования на наследство как законные наследники».
Если они и являлись незаконнорожденными, то все равно королевской крови: Мария занимала место крестной матери на крестинах юного принца Эдуарда, а Елизавета (сама еще такая маленькая, что ее пришлось держать на руках) поддерживала край крестильной рубашечки ребенка. К тому же, когда младенца Эдуарда отослали от двора ради его здоровья и безопасности, он должен был присоединиться к сестрам в Хартфордшире, где Мария как бы замещала мать в общей королевской детской.
В Хатфилде, Хансдоне, Эшридже и замке Хертфорд Елизавету начали обучать латинскому, французскому, итальянскому, испанскому и даже фламандскому языкам; истории и географии, астрономии и математике, а также танцам и верховой езде, музыке и рукоделию. Это хорошее гуманитарное образование, сродни тому, какое могли бы дать мальчику. Елизавета не имела никакой специальной подготовки к королевской власти, подобной той, что получала Мария в Ладлоу, но все же она была незаконнорожденной женского пола, так зачем же было тратить время?
Требовалось решить проблему, какое будущее можно спланировать для дискредитированных дочерей Генриха. Даже королевский совет отметил, что девочек маловероятно выдать замуж за границу, если не придать им «какого-то статуса» в родной стране. Однако в отношении Марии перво-наперво стояла задача подчинить ее власти отца.
Сразу после кончины Екатерины Арагонской люди Генриха явились к Марии с требованием подписать документ о том, что она признает, что брак ее родителей «никогда не был действительным»; что он «по Божьему и человеческому закону был кровосмесительным и неправомерным». Они и раньше неоднократно пытались добиться подобного признания и от матери, и от дочери, однако теперь мать умерла.
Сначала Мария отказалась подписывать документ, но давление нарастало. Она написала отцу, умоляя его принять во внимание, «что я всего лишь женщина и ваше дитя». В конце концов, страшась за жизнь своих друзей, да и за собственную, Мария сдалась и подписала признание. Такой же документ заставил ее заявить, что она действительно «признает, принимает, понимает, считает и подтверждает» своего отца главой церкви в Англии и отвергает «мнимую власть епископа Рима».
Она считала свою капитуляцию слабостью. Мария Тюдор, наверное, никогда не простила себе поступка, который внес вклад в формирование ее характера не меньше, чем непоколебимость матери. Однако он подал сигнал к началу нового сближения с Генрихом. 6 июля 1536 года «дорогая и любимая дочь Мария» короля Генриха тайно поскакала, чтобы воссоединиться с отцом, который не разговаривал с ней пять лет. Она получила подарки и деньги, а также превосходство над всеми, кроме королевы Джейн. Ее положение стало странным и опасным. С одной стороны, ей благоволили, а с другой – за ней следили, и очень внимательно.
Некоторые окружавшие Марию люди пострадали после выступлений 1536 и 1537 годов против религиозных реформ Генриха. Католические повстанцы «Благодатного паломничества» требовали, чтобы ее восстановили в правах на престол отца. Однако если Мария и сокрушалась по поводу провала восстания и суровых наказаний, которые понесли предводители восставших, то она делала это молча. В 1538 году Кромвель предостерег ее от «приема посторонних» в Хансдоне. В 1539-м раскрытие предполагаемого заговора йоркистов против короля Генриха закончилось казнями. В числе других казнили 68-летнюю Маргарет Поул, родственницу и бывшую наставницу Марии, которую она называла «второй матерью». Как горько отметил Шапюи, «кажется, что они хотят оставить ей как можно меньше друзей».
Мария постаралась наилучшим образом использовать те личные отношения, которые еще оставались. В конце 1536 года она написала отцу, что Елизавета такой замечательный ребенок, что «я не сомневаюсь, Ваше Высочество найдет причину порадоваться этому, когда придет время». Она хорошо ладила с четвертой женой отца Анной Клевской (несмотря на тот факт, что брак с ней был заключен, чтобы закрепить протестантский союз); отношения не сложились с ветреной Екатериной Говард, та не только приходилась кузиной Анне Болейн, но и ей было 19 лет, когда Марии уже 23. В начале 1543 года она, должно быть, почувствовала облегчение, когда пришли известия о предстоящем и, как оказалось, последнем бракосочетании короля с образованной сдержанной вдовой 30 лет.
Екатерина Парр была фрейлиной Марии, когда Генрих ухаживал за ней, а мать Екатерины служила при Екатерине Арагонской. Возможно даже, что Екатерина Арагонская стала крестной матерью своей тезки и в будущем преемницы. Теперь, по иронии судьбы, Екатерина Парр, как Екатерина Арагонская до нее, будет представлять английскую сторону в долгой истории шотландских войн.
В Шотландии Маргариту Тюдор уже полностью отстранили от власти в правление ее сына Якова V. Мечта о союзе с Англией никогда не покидала Маргариту. В первые месяцы 1536 года она готовилась к тому, чего фактически так и не произойдет, – к встрече сына Якова с ее братом. Однако ей приходилось наблюдать, как ее третий муж Генри Стюарт изменяет ей и проматывает ее деньги. Маргарита попыталась бежать в Англию, но ее опять вернули на север. Маргарита Тюдор стала обузой для обеих сторон. Она жаловалась английскому посланнику сэру Ральфу Сэдлеру, что Генрих ей не пишет: «Хотя меня забыли в Англии, я никогда не забуду Англию. Невелик труд… потратить на меня немного бумаги и чернил».