В течение осени число сторонников Марии де Гиз уменьшалось практически с каждым днем, главным из отступников был Шательро. В октябре Марию вынудили бежать в Лит, ее регентство, как объявили лорды, приостановили. Однако в ноябре она вернулась в Эдинбург, но слегла, по всей видимости, от хронической болезни сердца, хотя Сэдлер доложил, что слухи о ее смерти «слишком прекрасны, чтобы быть правдой». Доктора советовали Марии избегать холодной влажной погоды (это в Шотландии-то!) и не волноваться.
В январе 1560 года восемь английских кораблей вошли в Ферт-оф-Форт, Мария приказала шотландцам готовиться к войне с Англией, в то время как шотландские лорды Конгрегации лелеяли другие планы. Они отправились на юг встречать представителя Елизаветы Тюдор, а 27 февраля подписали Бервикский договор, по которому Елизавета брала Шотландию под свою защиту и обещала шотландцам военную поддержку, чтобы изгнать французов. Однако Мария никогда не собиралась соглашаться с договором, полностью оттесняющим ее на вторые роли.
Поскольку английские войска перешли шотландскую границу, Мария де Гиз 1 апреля переселилась за мощные стены Эдинбургского замка. Ее ограждал от опасности и тот факт, что лейтенант герцог Норфолк понимал, что Елизавета никогда не даст санкции предпринять прямую атаку на коллегу-королеву. Затягивая время, отчаянно взывая к военной помощи Франции, Мария приняла английских представителей. «Мадам, – сказал один из них, – вы создали так много больших конфликтов, заклинаю вас, на этот раз употребите все средства вашей власти для решения этого».
Шотландские протестанты, говорил герцог Норфолк, «считают, что вдова наносит больше вреда, чем пять сотен французов». Мария (писавшая своим братьям де Гизам, что «наши проблемы и события усугубляются здесь с каждым часом») заметила, что напряжение плохо сказывается на ее здоровье. У нее так раздуло ногу, что «если кто-то дотрагивается пальцем, остается след, как в масле», и, говорили, что лишь ее постоянные слезы не дают прорваться отеку водянки – на другую сторону переходили один лорд за другим.
Состояние здоровья Марии стремительно ухудшалось. В полночь 11 июня Мария де Гиз умерла, рядом с ней находились несколько шотландских лордов, ранее перешедших на сторону врага. 6 июля Шотландия и Англия (Францию представляли дe Гизы) подписали Эдинбургский договор. По условиям договора все английские и французские войска следовало вывести из страны, а юная Мария, королева Шотландии, пока находится во Франции, прекратит использовать английские геральдические знаки.
Все время пребывания Марии Стюарт во Франции Шотландией будет управлять совет из 12 лордов, выбранных королевой совместно с шотландским парламентом (одним из первых действий которого станет объявление Шотландии протестантской страной). Если же Мария и ее супруг Франциск откажутся утвердить Эдинбургский договор, то Англия вмешается, чтобы защитить шотландскую Реформацию. Их отказ делал вероятным тот факт, что с Марией, неистово оплакивающей свою мать, не обсуждали условий договора.
Поскольку предполагалось, что Мария будет жить во Франции постоянно, казалось, что совет, возглавляемый Шательро и все более амбициозным единокровным братом Марии лордом Джеймсом, удовлетворительно контролирует дела страны. Однако судьба готовила всем крутой поворот.
В последнем письме Мария де Гиз писала о своем здоровье: «Я не знаю, что случится». На самом деле она, по всей видимости, предвидела свою приближающуюся смерть. Однако она никак не могла предугадать скорое низложение своей дочери Марии Стюарт.
Часть VI1560–1572 гг
Крупнейшие и лучшие края христианского мира были бы очень неправы, жалуясь, что теперь ими правят принцессы: их природный ум, приправленный долгим опытом удач и неудач в войнах и внутренних делах, затмил очень многих королей.
37«Ненависть и противоречия»
Франция, 1560–1561 гг.
Франция становилась театром, на котором европейские религиозные конфликты разыгрались наиболее ярко. В марте 1560 года произошел Амбуазский заговор, план протестантов имел целью свергнуть власть Гизов и правительства. Поддерживала ли заговорщиков Елизавета Тюдор Английская, точно не известно; некоторые из них под пыткой называли принца де Конде, убежденного протестанта, брата супруга Жанны д’Альбре Антуана, были также намеки на самого Антуана.
Тем летом Жанна и Антуан, находясь дома в Нераке вместе с Конде, просили Кальвина прислать им проповедника Теодора Беза. Другой священник восторженно писал, какая обстановка ожидала его на их территории: «Проповедование разрешено – публично. На улицах раздается пение псалмов. Религиозные книги продаются свободно и открыто, как дома [в Женеве]».
В письме, написанном Беза Кальвину 25 августа, говорится, что «дамы относятся к вам тепло». Значимость влиятельных дам в распространении реформатской веры признана во всем мире: супруга Конде Элеонора де Рой тоже была значительной фигурой. Однако ничто пока не делалось открыто. Более того, Антуан и Жанна по-прежнему отправляли представителя к папе, чтобы заверить Рим в своей правоверности.
Екатерина Медичи тем временем настаивала на том, что во избежание новых религиозных столкновений следует допустить некоторую долю терпимости к французским протестантам. Екатерина находилась на подъеме. Мария, королева шотландцев, теперь была королевой-консортом Франции, но к началу 1560 года появились признаки недовольства из-за влияния, которое семья де Гиз оказывала на юного короля. Политика Екатерины Медичи позволить Гизам выйти на ведущие политические позиции, а самой оставаться в стороне в качестве скорбящей вдовы и матери короля начала приносить плоды.
Екатерина стремилась проводить различие между теми, кто искренне привержен новой вере, и недовольными режимом Гизов; даже между просто убежденными протестантами и теми, кто готов бунтовать во имя распространения протестантских убеждений. По инициативе Екатерины в мае 1560 года был принят Роморантенский эдикт. Этот указ ограничил рассмотрение религиозных судебных дел церковными судами, которые не имели полномочий назначать смертную казнь. Она также выступала, причем успешно, за установление мира с Англией и отказ Франции от активного участия в шотландских делах, что, наверное, стало легче делать после смерти Марии де Гиз.
В августе, по совету ведущего протестанта адмирала де Колиньи, Екатерина Медичи назначила заседание совета в полном составе – разумный шаг для ограничения всеобъемлющего влияния, которым поначалу обладали де Гизы. Она сама произнесла вступительную речь, выразив надежду, что советники смогут найти политический курс, при котором король «получит возможность сохранить скипетр, его подданные – облегчить страдания, а недовольные – удовлетвориться». Однако грядущие события опередят этот миролюбивый план.
Первое из этих событий касалось Бурбонов. Антуан и особенно Конде, предпочитавшие верить в военную силу, а не собрания Екатерины, всю осень готовились к вооруженному противостоянию. Конде арестовали, а его жену заключили в тюрьму, в то же время ходили слухи, что Гизы, совместно с испанцами, планировали захватить Жанну д’Альбре и ее сына. Однако второе событие все равно оказалось еще более значительным. Молодой король Франциск II, несмотря на свою страсть к охоте, всегда был слабым и болезненным, и 9 ноября после скачки в холодную погоду он заболел.
Скоро выяснилось, что его состояние вызывает серьезные опасения. Екатерина Медичи писала, как тяжело «видеть, сколь ужасную боль испытывает король, мой сын». У Франциска II образовался нарыв в ухе, и началось заражение крови. Всем, даже его матери, пришлось задуматься, что произойдет, если случится худшее.
Наследнику престола Карлу, следующему сыну Екатерины, было всего десять лет, соответственно Национальное собрание будет решать вопрос о регентстве. Не исключалось, что выбор представителей сословий мог пасть на Антуана Бурбонского, несмотря на то, что его брат Конде в этот момент находился под угрозой смертного приговора. Такое решение не оставило бы Екатерине никакого значительного места. Смело вызвав к себе Антуана Бурбонского, она (в присутствии Гизов) обвинила его в участии в вероломном заговоре.
Напуганный перспективой получить такой же приговор, как его брат, Антуан невнятно предложил отказаться от своих прав на регентство в пользу Екатерины Медичи; она тут же согласилась на сделку, приведя примеры других королев-матерей, правивших от имени своих малолетних сыновей, прежде всего королеву XIII века Бланку Кастильскую, мать почитаемого Людовика IX. Де Гизы беспокоились, что их тоже призовут к ответу за сомнительную роль в судебном преследовании Конде, и прекрасно понимали, что их влияние пострадает, когда племянница Мария уже не будет королевой. Екатерина примирила обе стороны и предложила им обняться. Противопоставив своих соперников друг другу, она как бы поднялась над схваткой. Екатерина превратилась в искусного политика, это достижение можно назвать триумфом ее личной дипломатии.
Франциск II скончался 5 декабря 1560 года, пробыв на троне всего 16 месяцев. Для Екатерины Медичи настал благоприятный момент. Один английский дипломат написал: «Королева радовалась смерти своего сына короля Франциска, потому что она им не руководила». Созвав заседание совета, Екатерина объявила советникам: «Поскольку Господу было угодно лишить меня моего старшего сына, я намереваюсь покориться произволению Божию и служить, помогая в малой мере своего опыта, королю моему, второму сыну [Карлу IX]».
Она сказала совету, что решила «держать его подле себя и управлять государством, как должна делать преданная мать. Принимая на себя эту обязанность, я желаю, чтобы вся корреспонденция отправлялась в первую очередь мне; я буду открывать ее в вашем присутствии и, в частности, в присутствии короля Наварры [Антуана Бурбонского], который займет первое место в совете как ближайший родственник короля…».