— Признаю себя проигравшим. Выбирай.
— Я — Пыль,— сказал занимающий переднюю позицию.— Три хода каждому.
— А я — Кровь,— ответил другой.— По три хода. Согласен.
Они покинули данную хронопоследовательность и просмотрели историю планеты.
Затем Пыль слетала в палеолит, подняла и обнажила рудные залежи по всему югу Европы.
— Первый ход сделан.
Кровь размышляла неисчислимое время, затем направилась во второй век до нашей эры и вызвала множественные кровоизлияния в мозг Марка Порция Катона, когда он встал в римском сенате в очередной раз потребовать, чтобы Карфаген был разрушен.
— Первый ход сделан.
Пыль вступила в четвертое столетие нашей эры и ввела пузырек воздуха в артерию спящего Юлия Амвросия, Льва Митры.
— Второй ход сделан.
Кровь направилась в Дамаск восьмого века и проделала то же самое с Абу Искафаром в комнате, где тот вырезал кудрявые буквы на маленьких кубиках из твердого дерева.
— Второй ход сделан.
Пыль проанализировала игру.
— Тонкий ход!
— Благодарю.
— Но сдается мне, не самый лучший. Вот смотри.
Пыль навестила Англию семнадцатого века и утром до обыска удалила все следы запрещенных химических опытов, которые стоили жизни Исааку Ньютону.
— Третий ход сделан.
— Отличный ход. Но думаю, я тебя побью.
Кровь посетила Англию в начале девятнадцатого века и отделалась от Чарльза Бэббеджа.
— Третий ход сделан.
Они передохнули, оценивая новое положение вещей.
— Готова? — спросила Кровь.
— Да.
Они вернулись в хронопоследовательность в той точке, где ее покинули.
Это заняло лишь миг. Точно хлыст щелкнул внизу под ними.
Они вновь ее покинули, чтобы теперь, зная общий результат, изучить воздействие каждого хода в отдельности.
Они наблюдали развитие событий.
Юг Европы процветал. Рим был основан и стал могучим на несколько веков раньше, чем до того. Греция была завоевана, прежде чем пламя Афин успело разгореться. Из-за смерти Катона Старшего последнюю Пуническую войну отложили, и Карфаген продолжал шириться, распространяя свою власть на восток и юг. Смерть Юлия Амвросия помешала возрождению митраизма, и государственной религией в Риме стало христианство. Карфагеняне подчинили себе весь Ближний Восток. Митраизм был признан их государственной религией. Столкновение произошло только в пятом веке. Город Карфаген был разрушен, и западная граница его империи отброшена к Александрии. Пятьдесят лет спустя папа объявил крестовый поход. В течение следующего века с четвертью крестовые походы следовали один за другим довольно регулярно, что привело к дальнейшему дроблению Карфагенской империи и вскормило в Италии чудовищную бюрократию. Войны прекратились, границы были установлены, Средиземноморье оказалось в тисках экономической депрессии. Дальние провинции ворчали на налоги и насильственную вербовку в армию, а затем восстали. Общая анархия, которая последовала за этими войнами, привела к эпохе, сильно напоминавшей средневековье в первоначальной хронопоследовательности. В Малой Азии книгопечатание изобретено не было.
— Во всяком случае, пока ничья,— сказала Кровь.
— Да, но посмотри, что сделал Ньютон.
— Откуда ты знала?
— В этом и заключается разница между хорошим игроком и игроком вдохновенным. Я заметила его потенциал, еще когда он валял дурака с алхимией. Посмотри, что он сделал в одиночку для их науки! Буквально все! Следующий ход был слишком поздним во времени и слишком слабым.
— Да. Я думала, что смогу все-таки уничтожить их компьютеры, убрав основателя компании «Международные дифференциальные машины».
Пыль засмеялась:
— Забавно! Вместо МДМ-120 «Бигль» взял на борт молодого натуралиста по фамилии Дарвин.
Кровь заглянула в конец хронопоследовательности, где радиоактивная пыль усыпала безжизненный шар планеты.
— Но причиной этого не была ни наука, ни религия.
— Разумеется, нет,— сказала Пыль.— Все дело в эмфазе.
— Тебе повезло. Настаиваю на реванше.
— Хорошо. Я даже позволю тебе выбирать. Пыль или Кровь?
— Останусь Кровью.
— Отлично. Выигравший оставляет за собой первый ход. Извини.
Пыль отправилась в Рим второго века до нашей эры и избавила Катона от кровоизлияния в мозг.
— Первый ход сделан.
Кровь отправилась на восток Германии шестнадцатого века и устроила кровоизлияние в мозг у подосланного Ватиканом убийцы, который прикончил Мартина Лютера.
— Первый ход сделан.
— Ты забегаешь далеко вперед.
— Все дело в эмфазе.
— Истинно, истинно. Очень хорошо. Ты спасла Лютера, я спасу Бэббеджа. Извини меня.
Мгновение спустя Пыль вернулась.
— Второй ход сделан.
Кровь сосредоточенно изучала игровое поле. Потом сказала «ну ладно» и вошла в театр Чевви в тот вечер 1865 года, когда актер-неудачник выстрелил в президента Соединенных Штатов. Чуть подправив траекторию пули в полете, она помогла ей попасть точно в цель.
— Второй ход сделан.
— По-моему, ты блефуешь,— сказала Пыль.— Проследить все последствия ты никак не могла.
— А вот увидишь!
Пыль внимательно уставилась на игровое поле.
— Ну ладно. Ты убила президента, а я спасу другого президента — вернее, немного продлю его жизнь. Я хочу, чтобы Вудро Вильсон увидел, как будет основан этот союз наций. Провал союза сыграет куда большую роль, чем просто его отсутствие, а он провалится. Извини меня.
Пыль вошла в двадцатый век и кое-что подправила в человеке с вытянутой челюстью.
— Третий ход сделан.
— Ну, так и я кого-нибудь спасу.
Кровь вошла в тот же век несколько позднее и обеспечила провал Льву Ноздреву — человеку, который убил Никиту Хрущева.
— Третий ход сделан.
— Ты готова?
— Готова.
Они вновь вошли в хронопоследовательность. Щелкнул длинный хлыст. Везде гремело радио. Искусственные спутники обращались вокруг планеты. Материки опутывала паутина шоссейных дорог. Запыленные города были густо утыканы энергетическими установками. Суда бороздили моря. Реактивные самолеты проносились в небе. Росла трава. Птицы совершали свои перелеты. Рыбы хватали наживку.
— Признай, что все висело на волоске,— сказала Пыль.
— По твоим же словам, есть разница между хорошим игроком и игроком вдохновенным.
— И тебе повезло.
Кровь снова засмеялась. Они смотрели на планету, на два с половиной миллиарда ее обитателей, на их города и технические достижения...
После некоторой паузы занимающий передовую позицию сказал:
— Третью решающую?
— Ладно. Я Кровь. Я хожу первой.
— А я Пыль. Я следую за тобой.
Рука Борджиа
Он верил старым сказкам, волшебным сказкам... Они разъедали его разум, и он мечтал о том, как будет пользоваться ею... как страстно он будет ею...
Прасол прошел через город в тот день, когда умер кузнец. В тот день мальчик с утра бродил по холмам над Браунау, рассматривая прелую листву и громовые стрелки, поэтому он не слышал о визите прасола до самого вечера. Когда Фриц, его лучший друг, рассказал ему об этом, мальчик посмотрел на свою скрюченную правую руку и глаза его наполнились слезами.
— Я упустил его! Теперь я никогда не стану мужчиной!
— Глупости! — засмеялся Фриц.— Это всего лишь сказка. Не можешь же ты на самом деле верить в эту историю!
— Сегодня шел дождь... и у кузнеца были сильные мускулы. Я упустил его!
Фриц отвернулся, чтобы не встречаться взглядом с другом.
— Его похоронили, когда он еще не остыл. Гроб был закрыт... но, разумеется, никакого отношения к той сказке это не имеет...
— А вдова кинулась в банк?
— Да, у нее были дела, связанные с его имуществом. Но...
— Какой дорогой он ушел?
Фриц указал дорогу.
— Как давно?
— Пять или шесть часов назад.
Мальчик бежал бегом всю дорогу до дома, чтобы поскорее забрать свои сбережения.
Черный мешок прасола казался зверем, спящим у подножия огромного дуба. Человек в мягкой шляпе и коричневом плаще сидел под скалой, попыхивая трубкой. Он смотрел, как мальчик с трудом пробирается по тропинке среди скал и корней.
— Добрый вечер, дедушка,— тяжело дыша, сказал мальчик, падая на землю рядом с путником.
— Добрый вечер, мальчик,— улыбнулся прасол.— Но я не твой дедушка, ни чей-либо еще.
— Я знаю,— выдохнул мальчик.— Я знаю, кто вы.
— О? — путник набил в трубку свежего табаку и поднес огонь.— Попробуй тогда назови мое имя.
Мальчик вздохнул, растирая правую руку левой.
— У вас больше имен, чем листьев на этом дереве. Но я бы все же назвал сначала имя Агасфера, предвестника гроз, и принца Картафила, возлюбленного многих женщин, затем Исаака Лакведема, прасола...
— Хватит! — сказал человек.— Не повторяй их все в моем присутствии. Это может оказаться смертельным.— Он рассматривал мальчика с интересом.— У имени есть свои достоинства — твое, например, слишком длинное. Когда-нибудь ты его сменишь.
— Я шел за вами не для того, чтобы обсуждать имена,— сказал мальчик,— и не называл своего имени. Я пришел, чтобы заключить сделку.
Прасол бросил взгляд на мешок.
— Горшки, миски, нитки, иголки?
Мальчик рассмеялся, покачивая головой.
— У кузнеца были сильные мускулы. Что вы купили, его бицепсы?
— Почему ты думаешь, что я разбираюсь в анатомии?
— Старые сказки,— начал мальчик.— Не могут же они все быть ложью. Когда Исаак был проклят и обречен вечно скитаться по земле, ему была дана вечная жизнь без вечной юности. В течение столетий он овладел искусством пересадки свежих мышц, органов и костей, чтобы заменять ими состарившиеся. Я знаю, что у вас в мешке! — Он мотнул головой в сторону подножья дуба.— Иногда вы заключаете сделку со смертным и продаете новую ногу, сильную руку, глаз, который способен видеть, или новую кисть руки...
— Понятно,— сказал прасол.— Зачем тебе новая рука?