Поскольку качества резидента принято оценивать по качеству завербованных им агентов, можно полагать, что Гинант не был асом разведки. Его круг общения составляли полусумасшедшие фанатики, считавшие, что за нацизмом будущее.
В этой кучке интриганов следует отметить Лору Инголлс, коренную американку, истеричную и рассеянную, которая была на жалованье у Гинанта, никогда не получая более 100 долларов единовременно.
В германском посольстве военный и военно-морской атташе традиционно уже по занимаемой должности считались значимыми фигурами в системе разведки. Поощряемые и подгоняемые Томсеном, они в полной мере пользовались тем, что их терпели как «официальных шпионов».
Военно-морским атташе был капитан Роберт Витгёфт-Эмден, жесткий, замкнутый и скрытный офицер, двойная фамилия которого объяснялась его службой на крейсере «Эмден» в годы Первой мировой войны.
Витгёфт-Эмден всерьез воспринял свое назначение на должность официального шпиона, хотя и уклонялся от участия в шпионских акциях, если по каким-либо причинам не мог руководить ими единолично. Иногда капитан разрешал агентам абвера пользоваться военно-морским шифром «М», который считался единственно надежным. Рекомендовалось прибегать к нему в тех случаях, когда агентурное донесение передавалось в Берлин через посольство и возникала необходимость сохранить в строжайшей тайне столь явное злоупотребление дипломатическими привилегиями.
В сентябре 1939 года Витгёфт-Эмден получил указание установить тщательное наблюдение за некоторыми портами на восточном и западном побережье США и создал в обеих приморских зонах хорошо справлявшуюся со своими задачами агентурную сеть.
В Нью-Йорке действовал агент Витгёфт-Эмдена некий Ремель, находившийся на связи у одного из сотрудников нью-йоркского консульства. Ремель входил в небольшую группу немецких шпионов, о которых до сих пор почти ничего не известно. Возможно, он работал судоходным экспертом и по своему служебному положению имел доступ к материалам обо всех судах, посещавших нью-йоркский порт.
На западном побережье агентом Витгёфт-Эмдена был Оскар Хабер, в свое время завербованный германским генеральным консулом в Лос-Анджелесе Гисслингом для выполнения таких же заданий, какие Ремель выполнял на восточном побережье. После того как Гисслинг был вынужден уехать из Лос-Анджелеса, Витгёфт-Эмден, не имея возможности оперативно руководить из Вашингтона своей агентурной сетью на тихоокеанском побережье, передал ее резидентуре абвера в Мехико, действовавшей под крышей германского посольства. Эта резидентура располагала широко разветвленной и активной агентурной сетью из нескольких десятков шпионов. Ими руководил некий Альфред Иоганн Вёл ер, вроде бы служащий фирмы «Вое де Пуэбло» в небольшом мексиканском городе Масатлане, расположенном на железнодорожной линии между США и Мексикой[181].
Витгёфт-Эмден имел в своем распоряжении еще одну группу агентов, в задачу которых входила обработка моряков с кораблей, направлявшихся из США в Мексику, и сбор таким путем разведывательной информации о тихоокеанском военно-морском флоте США. Эта сеть была ликвидирована мексиканской тайной полицией в октябре 1942 года по материалам, представленным ФБР, но к тому времени Витгёфт-Эмден уже покинул Вашингтон.
Генерал-лейтенант Фридрих фон Бёттихер был первым и единственным военным атташе немецкого посольства в Вашингтоне, аккредитованным в период между двумя войнами. Он прибыл сюда в апреле 1933 года на третий месяц гитлеровского режима. Он являлся также и старшим военным представителем Германии в Северной и Центральной Америке.
Бёттихер родился в 1881 году и по военной специальности был артиллеристом, он увлекался историей, военной философией и геополитикой, написал на эти темы несколько статей и книг и тем самым заслужил в немецкой военной верхушке репутацию проницательного наблюдателя и глубокого мыслителя. Скорее всего, известность Бёттихера как писателя и аналитика (а не его военные таланты) послужила основанием для назначения генерала на такой важный пост в Вашингтоне.
За более чем восьмилетнее пребывание в Соединенных Штатах Бёттихер направил в Берлин массу донесений об американской армии и военном потенциале страны. Однако эти донесения, написанные с явной претензией на эрудицию, вовсе не обнаруживают в авторе проницательного наблюдателя. Верхогляд с салонными манерами, он был в действительности чванливым ослом, яростным антисемитом, солдафоном с устаревшими взглядами и кучей предрассудков. Антисемитизм, возвысивший его в глазах Гитлера, сказывался и на его профессиональных оценках.
Уже после войны бывший высокопоставленный чиновник немецкого министерства иностранных дел назвал Бёттихера одним из могильщиков Германии, утверждая, что его необъективные доклады немало способствовали ошибочному представлению Гитлера о Соединенных Штатах.
Низкий уровень тенденциозных донесений Бёттихера объяснялся, несомненно, его методами сбора информации, источником которой была небольшая группа офицеров американского Генерального штаба и их друзей с такими же, как у самого Бёттихера, взглядами и убеждениями.
В Вашингтоне, еще до вступления США в войну, существовала группа военных, на которую произвели огромное впечатление мощь и отлаженность германской военной машины и которая рассматривала события с явно прогерманских позиций. Ее немногочисленные, но влиятельные члены часто действовали как изоляционистское лобби. Время от времени они собирались в доме своего идеолога, бывшего американского военного атташе в Берлине полковника Трумэна Смита. Он представлял те силы, что исподволь действовали за кулисами событий. Смит оказывал определенное влияние как на творцов политики, так и на общественное мнение и способствовал углублению непримиримых противоречий, характерных для Америки тех дней, когда решались важнейшие проблемы войны и мира.
Смит, страдавший от болезни желудка, что делало его желчным и нетерпеливым, был искренним патриотом, честным и хорошим офицером. Его уважал и часто привлекал для консультаций генерал Маршалл, ценивший его как специалиста по Германии.
Убежденный консерватор, преклонявшийся перед авторитаризмом, Смит был склонен верить немцам на слово. В эту группу консервативных военных и политических изоляционистов входили офицеры всех родов войск, и в том числе контр-адмирал Стэнфорд Хупер.
Ими двигали не столько прогерманские настроения, хотя, конечно, и они играли не последнюю роль, сколько желание удержать США от вступления в войну. Активное участие в работе группы принимал полковник Чарльз Линдберг, решительно выступавший против вовлечения США в европейские ссоры, даже если бы это означало поражение Великобритании. Факты для подкрепления начатой им кампании Линдберг получал от своих единомышленников, хорошо осведомленных о мощи Германии, слабости Англии, состоянии американской готовности к войне и планах «разжигания войны», якобы вынашиваемых администрацией Рузвельта.
Разумеется, это не была исследовательская группа или дискуссионный клуб обычных граждан. И сами встречи, и обсуждавшиеся на них вопросы держались в секрете. На совещания доставлялись секретные документы, и в процессе дискуссий участники обменивались конфиденциальной информацией. Члены группы поддерживали негласную связь с некоторыми влиятельными изоляционистами в конгрессе, особенно с сенатором от штата Монтана Бёртоном Уилером. Время от времени они знакомили его с «фактами», которые он использовал, чтобы разоблачать Рузвельта как «поджигателя войны».
Вот таких людей и полученные у них сведения и использовал генерал Бёттихер не только для оценки политико-морального состояния американской армии, но и для получения «самой достоверной» информации, полагая при этом, что не выходит за рамки дипломатического протокола. Подобно многим немецким военным атташе, выросшим в тусклой сфере тайной дипломатии, он был ярым противником шпионажа и по мере сил противодействовал абверу. Он был вне себя от гнева на адмирала Канариса, который горько жаловался фельдмаршалу Кейтелю, заявляя, что Бёттихер пренебрегает «своими обязанностями содействовать делу рейха, саботируя работу тайных агентов».
Противостояние достигло своего пика к марту 1940 года, когда Берлин дал указание Бёттихеру не препятствовать деятельности агентов абвера в Соединенных Штатах. В собственноручно написанном письме начальнику Генерального штаба германской армии Бёттихер с негодованием утверждал, что он действует «исключительно в интересах фатерланда» и что он протестует против засылки агентов Канариса, представляющих собой «жалкое зрелище» в США.
Генерал Гальдер 6 мая постарался умиротворить Бёттихера, но, тем не менее, приказал ему прекратить вмешательство в деятельность агентов абвера, являющихся «непревзойденными в получении секретной информации об авиационном и военно-морском вооружении» и необходимых для «наблюдения за потоком военных поставок в Европу».
Бёттихер оставался непреклонен. Он докладывал, что относительно часто встречается с членами группы Смита и с «окружением Линдберга», особенно с теми, кто, подобно Смиту и майору (впоследствии генералу) Альберту Уэдемейеру, служил или учился в Германии. Его контакты создавали в Берлине уверенность в том, что ключевые офицеры отдела военного планирования поддерживают дело Германии в противовес официальной политике и планам администрации Рузвельта.
В действительности обильную и нужную информацию поставляли генералу лишь три члена группы. В то время они уже сняли военные мундиры и могли говорить и делать все, что считали нужным, поскольку им теперь не мешала осторожность, обязательная для военнослужащих в отношениях с иностранным военным атташе.
В этой тройке Бёттихер особо выделял бывшего военно-морского летчика майора запаса Элфорда Уильямса-младшего. Комментатор по вопросам авиации для группы газет «Скриппс-Говард», он был полезен Бёттихеру из-за своей близости к группе Смита. Раньше Уильяме был близок к Линдбергу, который, как утверждал Бёттихер в своем донесен