За достоверность своих слов я могу поручиться. В нашей группе на самом деле есть трое студентов, которым удавалось отмалчиваться на протяжении целого семестра. Уверена, все они сейчас нервно ёрзают на своих местах.
— Если пожелаете, я отвечу вам эту тему в любое удобное для вас время. Хоть сегодня после обеда. — Этим предложением я намерена достичь сразу две цели. Первая — показать, что мой поступок является скорее безрассудным, нежели наглым. Вторая — проверить верность предположения о причине срыва занятий.
Выслушав мой ответ, профессор Бертейн подчёркивает карандашом несколько фамилий в журнале — это её скорые жертвы. На лице женщины блуждает невесёлая улыбка.
— Госпожа Мерод, я осмелюсь предположить, что истинная причина вашей неподготовленности вызвана чем-то иным, нежели заботой об успеваемости знакомых. Также я осмелюсь предположить: причина эта уважительная. — Мы с профессором встречаемся взглядами, и я киваю. — Отлично! Помня о ваших блестящих ответах, — карандаш в руках женщины пересчитывает мои 'блестящие ответы', - я закрою глаза на вашу сегодняшнюю выходку, но имейте в виду, на зачёте эта тема станет вашим дополнительным вопросом, и спрошу я со всей строгостью.
Неужели это всё? Ох, нет, профессор Бертейн! Вам придётся выложить интересующую меня информацию.
— Зачем же ждать зачёта, профессор?
— Затем, госпожа Мерод, — голос женщины полон язвительности, — что преподаватели Академии Правосудия стараниями работников Главного Управления на неопределённый срок превратились в самых несчастных жителей всего нашего мира. Поскольку они, и я в их числе, не могут самостоятельно распоряжаться собственным временем.
Намёк прозрачнее утренней капели росы! Хочу похлопать в ладоши от восторга, но вместо этого сдержанно отвечаю:
— Как вам будет угодно, профессор.
Женщина кивает и ставит точку в разговоре:
— Сядьте на место.
С превеликим удовольствием!
Теперь можно спокойно закончить составление списка запросов в архив Академии, а также в Государственный архив Дийона.
ГЛАВА 7
У моего первого серьёзного расследования имеется одна сложность: когда наступит время делиться своей версией с Терри Эсти, мне придётся не просто умолчать о найденных письмах, а предоставить альтернативную историю раскрытия дела. И она должна быть жизнеспособна и легко проверяема. Что это значит? Это значит поход в архив Академии. На данном этапе в нём уже нет смысла — пустая трата времени.
Прежде, чем идти в это замечательное учреждение, занимающее два подвальных этажа учебного заведения, заглядываю в столовую на обед. В отличие от многих студенток я никогда не пропускаю приёмы пищи. Эффективность голодания при борьбе с лишним весом выглядит весьма сомнительной и даже вредной для здоровья. Режим питания — вот по-настоящему действенный способ поддерживать объёмы тела неизменными.
За время, потраченное на еду, я успеваю настроиться на посещение архива. Пребывание в этом месте не вызывает страха, но даётся с трудом. Я не очень люблю Отражения, которые наряду с людьми трудятся в некоторых крупных архивах.
Глядя на эти белёсые бесплотные создания, я всякий раз поражаюсь тому, какие извращённые формы порой принимает человеческая гениальность. Отражения — ярчайший тому пример. Они являются результатом применения заклятия, изобретённого несколько веков назад.
Жил некогда талантливый некромант, который не смог пережить потерю кого-то из близких родственниц: то ли сестры, то ли матери. Перед тем, как завершить свой путь женщина перенесла тяжелейшую болезнь. Её страдания в течение длительного времени наблюдал будущий изобретатель одного из самых мерзких заклинаний. От горя он повредился рассудком, и утешение нашёл у храмовников. К несчастью.
Служители Создателя поведали бедолаге о загробной жизни и о душе. Рассказы о последней очень впечатлили некроманта. Он задался целью помочь людям, оказавшимся в той ситуации, которую довелось пережить ему. Мужчина решил найти способ извлечь душу из умирающего тела и привязать её к миру живых. По его мнению, присутствие дорогого человека рядом пусть и в такой форме — было лучшим выходом, нежели потеря.
Как ни странно, храмовники поддержали изыскания безумца, решив, что возможность предъявить пастве душу станет наилучшим доказательством наличия их бога и укрепит веру. Они даже добровольцев для опытов предоставили.
Результатом ряда экспериментов стало множество смертей и появление Отражений. Эти сущности сохраняли внешность убитых и их воспоминания, но были начисто лишены эмоций.
Равнодушие было первым тревожным звоночком для священнослужителей, но они предпочли от него отмахнуться. Сомнения в том, что из тела извлекается душа, рассеялись, когда Отражения показали, насколько эффективно они могут взаимодействовать с материальными предметами. Всё это шло вразрез с каноном.
Исследование некроманта свернули. Его признали душевнобольным и поместили в специализированную лечебницу для спятивших магов. Заклинание с красивым названием 'Единение душ' переименовали в 'Проклятье Отражения' и внесли в реестр уголовно наказуемых магических деяний. В тот раздел, где наказанием служит смерть.
С Отражениями храмовников, убитых ради великой цели, ничего сделать не смогли. Их оставили в том же монастыре, где проводились опыты. Первое время они посещали службы, но живые люди так и смогли привыкнуть к постоянному присутствию нового вида нежити.
Было решено пристроить Отражения в монастырскую библиотеку, где им поручили выдавать книги и раскладывать их по местам. Со временем выяснилось, что сущности, созданные безумным гением, способны запоминать колоссальные объёмы информации. Правда, в процессе поглощения новых знаний их внешность лишалась индивидуальности, но людям стало спокойнее — нежить перестала пугать сходством с живыми. Так и началась карьера Отражений-архивариусов. Их ряды и посей день пополняются. К счастью, происходит это чрезвычайно медленно.
Не могу объяснить, чем меня не устраивают эти безобидные существа, но вид их мне неприятен. Порой я ловлю себя на мысли о том, что, будь они похожи на людей, мне было бы комфортнее. Вот такой вот парадокс восприятия!
Как бы у меня не переворачивалось внутри от общения с Отражениями, я рада, что сегодня мне в помощники достался один из них.
Работа с неживым архивариусом занимает около часа. За это время мне предоставляют исчерпывающую информацию, необходимую для альтернативной версии и алиби.
Я 'узнаю' имена всех одарённых студентов, которых профессор Обели вял под своё крыло, и узнаю весьма подробную биографию профессора. Имя Андре Робе несколько раз звучит в рассказе Отражения. Этот господин упоминается и как студенческий друг профессора, и как спонсор некоторых его исследований.
Имя Фернана Ильри тоже мелькает в потоке информации, но к науке он не имеет никакого отношения. Что ж, Государственный архив Дийона поможет мне познакомиться ближе с этим господином.
Прямо на площади Правосудия нанимаю мобиль. Не люблю пешком плутать по кварталу Исполинов, а именно туда лежит моя дорога.
Время в поездке проходит за любованием проплывающими мимо домами и в мыслях о несомненных плюсах бедлама, воцарившегося в Академии, стараниями сыщиков. У меня сегодня было всего две пары из трёх, заявленных в расписании. Два часа времени в моём нынешнем положении лишними не бывают!
За размышлениями о завтрашнем учебном дне, который начнётся в два и закончится в четыре, что даст мне уйму времени на изучение 'проектов' профессора, я чуть было не пропускаю вызов, пришедший на галофон.
Это Отес.
— Лина, здравствуй! — лицо моего жениха так и светится радостью! Исподволь я поддаюсь очарованию его улыбки и улыбаюсь в ответ.
— Добрый день, Отес! Как прошёл вчерашний вечер? — тема щекотливая, но мой голос лишён даже малейшего намёка на сарказм. Это, несомненно, расположит собеседника к откровенности.
— Хорошо и тихо, если ты понимаешь, о чём я! — признаётся он со смешком.
— Рада слышать, что на этот раз всё обошлось без приключений.
— Да уж! — восклицает Отес жизнерадостно, но его улыбка быстро угасает. — Мы с тобой сегодня встретимся?
— Ты готов к серьёзному разговору?
Жених отводит глаза. Наверное, у меня слишком многообещающий тон. Только вот не обещает он хорошее.
— А просто увидеться нам нельзя?
Мило! Кто-то хочет увильнуть от предстоящего разбирательства!
А может, я веду себя чересчур настойчиво и жёстко?
Наверное, стоит дать нам ещё один шанс.
— Я вернусь домой не раньше шести.
— Если ты согласишься, я буду ждать тебя в твоей квартире! — Отес с явным воодушевлением воспринимает эту новость. Это настораживает, но я помню про второй шанс.
— Тогда договорились. — Слово сопровождаю милой улыбкой, не очень искренней, но вполне вежливой. Жениху этого хватает:
— Тебя будет ждать чай, обещаю!
Моё сердце немного оттаивает.
Я чувствую: скоро начнётся последний акт.
— Где он сейчас находится?
Белая полупрозрачная фигура отвечает глухим голосом:
— Вчера вечером прибыл в Розель для того, чтобы проститься с Астором Обели. Источник — газета 'Вестник столицы'.
— Благодарю за помощь.
'Ритуальная' фраза, обозначающая в Государственном архиве окончание сеанса, произнесена. Архивариус медленно кивает и подплывает к двери.
Постукиваю ручкой по столешнице. Ритм вторит ударам сердца.
Мне нужно его увидеть…
Как и где?!
В голове пустота.
Так, необходимо срочно отвлечься. К примеру, посмотреть, сколько сейчас времени.
Без четверти пять. Отес меня не ждёт. И чай меня тоже не ждёт. Только гора грязной посуды в мойке. Вот перспектива!
Остаётся лишь вздохнуть.
По дороге до квартиры я и так, и этак верчу в голове полученную информацию. Мне не хватает лишь последнего штриха. Мне нужен психологический портрет предполагаемого убийцы, тогда можно будет начинать последний акт.