— Знаете, что я подумал?
Изгибаю брови, ожидая продолжения.
— Не выпить ли нам кофе.
Я с сомнением гляжу на заведение, в направлении которого указывает рукой господин Ламмейн.
— Не волнуйтесь! Тут я сам всем заведую, поэтому никаких неприятных сюрпризов быть не может, — он буквально пропевает эти фразы, ненавязчиво оттесняя меня от Андре и подхватывая под локоток. — Ведь в гостинице дело было в чём? Я привык слишком полагаться на персонал и поставщиков. Как же! Ведь первые работают чуть ли не с момента открытия, а вторые друзья через одного! После вашей вразумительной…
— Вразумительной? — перебиваю я мужчину, но не останавливаюсь, позволяя вести себя дальше к кафе. — Мне казалось, что моя речь была гневной!
— Нет-нет! Я даже в первый момент так к ней не отнёсся! Я вообще не могу сердиться на женщин, а на красивых барышень и подавно! Так вот, после ваших вразумлений я обратился к сотрудникам и партнёрам за объяснениями. А они мне начала припоминать о годах совместного сотрудничества, представляете? Они открыто признавали свою вину и спрашивали при этом, чем я недоволен! Абсурд, не так ли?
— Полнейший, — признаю я, и захожу в помещение.
Краем глаза вижу, как господин Ламмейн оборачивается к Андре:
— А вас, господин полицейский, я попрошу подождать за дверью.
— Но… — неуверенно начинает мой спутник, однако его жёстко обрывают:
— Кафе ещё не открыто для посетителей!
Захлопнув дверь перед носом ошарашенного Андре, господин Ламмейн направляется к стойке делать нам кофе. Как во сне иду следом за ним, а после устраиваюсь на высоком стульчике, где по-хорошему, дамы не сидят.
Немного отойдя от шока, я начинаю воспринимать происходящее более целостно. В частности, улавливаю восхитительнейший запах свежей выпечки. К нему примешивается насыщенный аромат кофе именного той обжарки, что мне нравится более всего!
— … вот я и бросил гостиницу.
Ох! Видимо, я слишком увлеклась, смакуя запахи.
— Понимаю, — осторожно произношу я, с тайной надежной на то, что угадала с фразой.
— Да, — вздыхает мужчина, не отводя взгляда от кофе, готового вот-вот закипеть. — Поначалу многие решили остаться, когда я продал дело, но мой преемник начал драть с них в три шкуры, они и разбежались. А поставщики у него свои были. В общем-то, я счастлив, что избавился от гостиницы. Мне тут гораздо больше нравится. — Он обводит рукой помещение, по-прежнему глядя на кремовую шапку пузырьков.
— Рада, что вы нашли своё место.
— Ох, оставьте это! Я вам ещё в прошлый раз на полном серьёзе и безо всяких намёков предложил называть меня по имени.
— Я помню, Мариз.
— Вот и отлично, — бормочет он, но всё его внимание сосредоточено на кофе.
Я не решаюсь задать свой вопрос, пока он не заканчивает разливать напиток.
— Вы ведь меня пригласили на кофе не для того, чтобы пожаловаться на свои неудачи и похвастаться достижениями?
— Не для того, — Мариз пододвигает мне чашку. — Мне кажется, вы испытываете некоторые трудности с делом госпожи Амори-старшей?
— Сплетники не дремлют? — усмехнувшись, я делаю глоток кофе. Это прекрасно!
Мужчина пожимает плечами и следует моему примеру, после чего сообщает:
— У меня есть парочка знакомых в полиции, они мне вечером рассказали, что вы строчили весь день запросы, проводили опросы, но, кажется безрезультатно.
— Вы обладаете какой-то информацией?
— Как вам сказать… — Мариз задумчиво смотрит в пространство несколько секунд, а потом вновь фокусируется на моём лице. — Какое впечатление вы составили о госпоже Юдо?
Я самым вульгарным образом фыркаю.
— Святая женщина! — сарказм просто-таки сочится из этих двух слов.
— Да. С такой биографией ни одной зацепки, правильно? — Мариз подмигивает мне.
— Ну, не то чтобы ни одной…
— Верю, что вы призвали на службу закону всю свою фантазию и изобретательность! — посмеивается он.
Я не отказываю себе в удовольствии и тоже улыбаюсь. Но улыбка моя довольно быстро гаснет. Как и у господина Ламмейна.
— Что вам известно? — спрашиваю я совершенно серьёзно.
Лицо мужчины после вопроса мгновенно преображается. На губах появляется совершенно очаровательная ухмылка, а в глазах пляшут озорные огоньки.
— Лет десять назад, я был моложе, гораздо привлекательнее и меня не обделяли своим внимание прекрасные дамы, — начинает он свой рассказ. — Я брал то, что само шло мне в руки, не задумываясь о завтрашнем дне и последствиях. К счастью, несмотря на всю безалаберность, последствий мне как-то удавалось избежать! Так вот, десять лет назад на меня обратила внимание несравненная Юдо Амори.
Чувствую, как брови поднимаются против воли.
— Да-да! — Мариз искренне веселиться, глядя на моё удивление. — У нас с ней было три незабываемых свидания. После чего мы расстались.
— А почему только три?
— На этом настаивала сама Юдо. Когда всё только начиналось, я думал, мне будет мало. Это было похоже на какое-то сумасшествие! Но спустя неделю страсти угасли. И к лучшему, знаете ли!
— Вы никому раньше об этом не рассказывали?
— Нет. Юдо попросила меня молчать. Я молчал.
— Хм… это очень интересно, но…
— Я ещё не закончил, господа да Мерод, — перебивает меня Мариз. — Я был не единственным счастливчиком, осенённым внимание Юдо.
— И кто же ещё может этим похвастаться?
— Не думаю, что кто-либо будет этим хвастаться. Она перебрала всех стоящих мужчин в Фабье за исключением одного. Многие из них на тот момент были женаты.
Я замираю с поднесённой ко рту чашкой. Признание Мариза меня попросту оглушило.
— И что же это за исключение? — спрашиваю лишь ради того, чтобы не молчать.
— Разумеется, это хозяин Фабье.
— Сильвэн ла Лэкре? — уточняю на автомате.
— Именно.
— Странно, что она до него не добралась, — размышляю вслух а сама думаю: «Как эта женщина могла смотреть каждый дель в глаза жёнам тех, чьих мужей она соблазнила?».
— Полагаю, он слишком занят делами, да и в столице больший выбор развлечение.
— Вы правы, — соглашаюсь бездумно.
— Новость, конечно, шокирующая, и вы вправе мне не верить, но спросите вашего Андре, — Мариз кивает на витрину, возле которой мнётся полицейский, — о том, в каких отношениях он был с госпожой Амори.
Непременно спрошу, но…
— А вы не думаете, что это какая-то магия?
— Магия? — мужчина искренне удивлён. — Юдо не обладала магией. Обэ — да. Как раз любовной. Привороты там и всякое по мелочи. Насколько мне известно, она даже помогала сестре, когда заказчица требовала особенный крем или бальзам.
— Это запрещено законом, — возражаю на автомате.
— Если происходит без ведома одной из сторон. Юдо была на редкость толкова в делах. Думаю, она со своих покупательниц брала необходимые расписки.
Я киваю.
— Вы пейте кофе, а то совсем остынет.
— Благодарю, он вкусный.
— Мастер готовил! — шутит Мариз.
Лишь киваю, глядя на Андре.
— Госпожа да Мерод… — блеет полицейский.
— Что?! Я задала вполне конкретный вопрос, предусматривающий лишь два варианта ответа!
— Да, — выдавливает из себя Андре, — мы с Юдо были любовниками.
— Отлично! — выдыхаю в ответ на признание.
Честно говоря, лучше бы поводом для убийства служил финансовый конфликт! Если никто из приезжих с Амори-старшей не встречался, то значит, преступником является местный житель. Страшно представить в какое змеиное гнездо превратиться Фабье, когда раскроются все подробности личной жизни убитой!
Разговор с Маризом, пожалуй, — единственное толковое событие, имевшее место в первой половине дня. Визит в Управление не дал ровным счётом ничего. Хотя все заинтересованные лица несомненно старались.
Эксперты под чутким руководством господина Сакре, к примеру, ещё раз проверили запись беседы. Дамы из архива столичного Управления, с которыми я стараюсь поддерживать хорошие отношения, проявили инициативу и пристали подшивку документов, в которых было указано, кто из приехавших в Фабье туристов куда выезжал и когда. Толщина папки внушала суеверный ужас и благоговение, пришлось отправлять в отдел записку с благодарностью, пользуясь служебной почтой. А с обычной я отправила заказ в кондитерскую господина Бишо на три коробки бисквитных пирожных, которыми предпочитали лакомиться сотрудницы архива.
Ах, да! Самюэль ответил на моё письмо и предусмотрительно послал ответное на адрес Управления. В послании он с сожалением расписался в неспособности мне помочь. Адвокат не слышал, что кто-то заинтересован в деле Амори.
Обед я ждала с нетерпением. Во-первых, мне хотелось избавиться от суеты, царившей даже в таком тихом, можно сказать, сонном местечке, как Фабье. Во-вторых, я сама бы хотела успокоиться. Признание господина Ламмейна выбило у меня почву из-под ног. Мне почему-то не верилось в то, что обычный человек может оказаться настолько рассудочным, холодным, расчетливым и двуличным! Как?! Как она каждый день глядела в глаза женщинам, которых обманывала? Как самые злостные сплетницы ничего не заметили и в один голос превозносили о высочайшие моральные и личностные качества Юдо Амори? Ответов на эти вопросы у меня не было, и Единые не спешил даровать прозрение.
Существовала и третья причина, по которой я ожидала полудня. Мне отчаянно хотелось вернуться в дом Сильвэна. Я не знала, вернётся ли он к этому времени и захочет ли вообще возвращаться, пока я в Фабье. Но узнать это хотелось даже больше, чем найти ответы на вопросы касательно Амори-старшей.
Я буквально извелась, представляя, как пройдёт следующая встреча с Сильвэном, представляя, что мы друг другу скажем… На один краткий миг я вообразила, будто сижу за столом, сервированным на одну персону, а Сильвэн не пожелал возвращаться из столицы. Пришлось тут же отгонять неприятное видение.
Насколько же всё было проще, когда я встречалась с Отесом. Никаких волнений!
Дворецкий в доме Сильвэна становится тем человеком, который обрывает мои терзания неизвестностью.