– Верно говоришь. – подтвердил Итчли-Колаш. – А у меня не наберётся и трёх десятков бойцов, да и те сейчас не в лучшей форме. Нам катастрофически не хватает «Ча», и набеги уже не в состоянии всех обеспечить. Недалёк тот час, когда придётся посылать на алтарь своих, по жребию.
Кармен посмотрела сначала на горбуна, потом на вожака.
– С этим я смогу помочь. Но для этого мне нужно попасть на верхние уровни – и не одной, а вместе с твоими людьми. Если всё получится, как я задумала, мы до краёв наполним их «Ча». И тогда вам останется только проложить дорогу к Пирамиде.
– Это мы сможем. – медленно произнёс Крысолов. – Если приведёте в порядок моих бойцов – справимся. Ещё бы оружия подкинуть, взамен изношенного… Но – ты по-прежнему уверена, что твой друг сумеет подчинить себе Пирамиду?
– Уверена.
Глава десятая
Клинки, сталкиваясь, издавали не романтический звон, любимый авторами приключенческих романов, а дребезжащий глухой стук. А ведь это были не дюралевые, пусть и качественно сделанные, макеты, а самые настоящие, «палаши морские, курсантские, образца 1940-го года» – чуть ли не последний вид длинноклинкового оружия, созданный в СССР. Генерал добыл их с длительного хранения и вручил Женьке и Асту по возвращении из Южной Америки. «Официально наградить я вас не могу, – объяснял он, словно извиняясь, – нашей операции, как бы и не было. Так хотя бы это – считайте, получили наградное оружие. Не часы же именные дарить, а пистолеты у вас уже есть…»
Тупить такие клинки рука не поднялась, да это и не требовалось – после того, как палаши покинули мастерские в Златоусте, их ни разу не затачивали. Для учебных поединков ребята обходились стёганками на конском волосе – в прежние времена такие держали даже сабельные удары – усиленными фехтовальными масками и крагами из толстой кожи. На всякий случай, условились не усердствовать с колющими ударами – оружие есть оружие, хоть и не приведённое в боевое состояние.
Дзан-нг!
Дзан-нг – дзан-нг!
Шаг назад, парирование в третью защиту, рипост…
Дзан-нг!
Дзан-нг!
Фехтовали в классических стойках, которым учили ещё конногвардейцев Александра Третьего и гардемаринов Морского Корпуса. Такие же ставили им в секции фехтования – и мышцы с удовольствием вспоминали прежние уроки. Дело в том, что «Второй», оставив в наследство знания о многом, в том числе и о разных стилях фехтования, прихватил с собой мышечную память, и теперь Женьке приходилось заново восстанавливать навыки – благо, что-то было наработано с «историческими фехтовальщиками».
Дзан-нг!
Дзан-нг!
Бац!
– Уй-й! Хвостом тя по голове[5]… туше!
Женька не сдержался от ругательства в неповторимом стиле «Второго» – уж это он унаследовал без всяких купюр…
Он сделал два шага назад, вытянулся, сомкнув пятки, и вскинул клинок подвысь – сигнал к окончанию боя. Ужасно хотелось потереть ушибленное клинком запястье, стащить крагу, по-детски подуть на пострадавшее место. Но – нельзя. Ритуал есть ритуал, и какие-то там ушибы не могут быть оправданием для его нарушения.
– Ну что, мушкетёры, притомились? Идите к ручью, умойтесь, через десять минут всё будет готово.
Это Катюшка. С тех пор, как закончился учебный год, и друзья взяли манеру выбираться на природу – пофехтовать, подышать воздухом, просто побродить по лесу – она всё чаще стала напрашиваться с ними. Ездили на «Ниве», обычно в район станции «Яхрома» Савёловской железной дороги – «Второй» заразил Женьку привязанностью к этим действительно замечательным местам.
Забирались подальше от шоссе, находили полянку поживописнее, обязательно рядом с водой, и оставались там до вечера. Катюшка брала на себя заботы о продовольствии и напитках – спиртного по обоюдному молчаливому согласию не брали. Даже пива.
– Как-то у нас всё повторяется… – Аст стянул через голову майку и наклонился к воде. – Ух, холоднющая!
Речушка Комариха, левый приток Яхромы, питалась от подземных ключей, бивших здесь же, в холмах, и вода её – кристально прозрачная, быстрая – не успевала толком прогреться до слияния с основным потоком.
– Я про то, что Миладка уехала в Израиль с заданием от генерала, а теперь вот ещё и Катюшка. Тенденция, однако… Думал, как рассказать, что от неё потребуется?
Женька пожал плечами. Это было самое трудное: поговорить с каждым из отобранных кассиопейцев, объяснить, что их ждёт – да так, чтобы никто не испугался, не отказался. Что касается Катюшки Клейман, то тут дело было с одной стороны, сложнее, а с другой гораздо проще. Проще – потому что её родители, как выяснилось, ещё осенью подали документы на выезд в Израиль, и вот теперь пришёл положительный ответ. А сложнее – потому что до ужаса не хотелось терять собеседницу в вечерних посиделках, у которой достаточно такта, чтобы выдерживать дистанцию, воздерживаться от почти неизбежного в таких случаях кокетства. Да просто хорошего друга, который хоть и догадывается о многом, но молчит, не задавая неудобных вопросов.
– Думал, конечно. – Женька натянул джинсы и вытер волосы полотенцем. Отросли, надо бы сходить, постричься – привык уже к удобному ёжику…. – Вот прямо сейчас и скажем всё, как есть. Поможешь?
– Куда я денусь… – отозвался Аст. Он прыгал на одной ноге, стараясь попасть в штанину. – Я вот что подумал: Странно как-то получается: КГБ, МОССАД, а теперь ещё и французы. Как у них там разведка называется – «Сюртэ»?
– «Сюртэ» – это раньше было. – отозвался Женька. – А сейчас Главное управление внешней безопасности, DGSE. Серьёзное ведомство.
Два дня назад генерал собрал ребят в Москве, на старой конспиративной квартире и детально изложил планы предстоящей операции.
– Ясно. – кивнул Аст. – И все работают заодно, вместо того чтобы пакости друг другу учинять! Прямо фантастический роман какой-то…
– Только что заметил? – хмыкнул Женька. – Мы уже год, как живём в сплошном фантастическом романе. А куда деться? Планета одна на всех, и никому неохота превращаться в марионеток Пришельцев. Хочешь – не хочешь, а приходится договариваться.
Майку он надевать не стал – перекинул через плечо, подставив кожу тёплому июньскому ветерку.
– Вот и я говорю… – Серёга, наконец, справился с джинсами и теперь шнуровал кроссовки. – Удивительно, как генерал сумел их всех убедить? Не интересовался?
– Нет. Всё одно ведь не расскажет.
– Что верно, то верно. Слушай, а я-то теперь куда? Катюшка в Израиль, ты в Аргентину…
– Наверное, со мной. – ответил Женька. Он ждал этого вопроса. Виктор уверяет, что способности операторов ДД растут при общении с более сильными коллегами. Пусть Миладка тебя натаскает.
– Так она едет с нами?
– Не совсем. Сейчас она во Франции. Тамошняя академия наук готовит археологическую экспедицию в Аргентину и набирает волонтёров-студентов в помощь учёным. И, так уж сложились обстоятельства, что Миладка подала заявку, и её взяли.
Аст усмехнулся – мол, знаем мы эти обстоятельства….
– Так что, мы её уже там встретим, на месте. – продолжал Женька. Французы отправятся туда раньше нас, в июле – развернут лагерь, начнут раскопки. А мы через пару недель подтянемся. Между прочим, Виктор тоже едет с нами – хочет первым осмотреть хрустальную пирамиду, когда её найдут. Ноги у него почти в порядке. Прыгать, конечно, не может, но ходит нормально, без тросточки.
– Раз так, то я спокоен. – Аст выпрямился, потопал ногой. – Ну что, пошли? Катюшка, наверное, уже заждалась. Перекусим – и домой. Назавтра у нас билеты на финал олимпийского турнира по фехтованию, надо выспаться.
– В финале двое наших, советских. – торопливо объяснял спутникам Женька. – Александр Романьков и Владимир Смирнов. И один француз – Паскаль Жолио, совсем молодой парень, двадцать один год. Никто не ожидал, что он пройдёт так далеко – а вот поди ж ты… Сейчас француз будет сражаться за золото с нашим Романьковым, а Смирнов при любом результате этой схватки получает бронзу – предыдущий-то бой он проиграл…
Олимпийский турнир по фехтованию проходил в универсальном спорткомплексе ЦСКА на Ленинградском проспекте. В последний день июля жара стояла удушающая, и мощные немецкие кондиционеры, установленные в этом построенном специально к Олимпиаде здании, гудели, едва справляясь с пиковой нагрузкой. Но зрителям, заполонившим трибуны, было не до жары. Они жадно прикладывались к маленьким треугольным пакетикам с соками и бутылкам недавно появившейся в Москве «Фанты» – вот-вот начнётся самое главное!
– А француз симпатичный, элегантный – не ходит, порхает. И шпагой орудует, как виртуоз!
– Много ты понимаешь! – недовольно буркнул Аст. И не шпага это вовсе, а рапира. А французик твой позёр. Ему просто повезло, пробился в финал…
Заявление Катюшки было чистой воды провокацией, местью за то, что походу на соревнования по женской гимнастике друзья предпочли никчёмное тыканье «железными вертелами» – как, помнится, называл фехтование один из персонажей «Капитанской дочки». А ведь могли и уступить девушке – генерал обеспечил «ценных сотрудников» билетами на самые интересные соревнования, и они уже неделю кочевали с одного олимпийского объекта на другой. Олимпиада-80 проходила без идиотских сюрпризов, вроде бойкота, который, если верить «Второму», случился в предыдущей версии истории. В Москву приехала даже сборная Израиля, чего уж вовсе никто не ожидал…
Жолио девочке действительно нравился – и ослепительной улыбкой, и чисто французским изяществом, которое он демонстрировал на дорожке, и шармом, ощутить который дано лишь женщине.
Олимпиады любят дебютантов. Им они дарят особое расположение, а нередко и лавры. Всякий спортсмен-фехтовальщик понимает, как трудно четыре года копить силы, держать в сохранности психику и сохранять, несмотря на сумасшедшие психологические нагрузки, свежее восприятие боя. И все четыре года засыпать и просыпаться с мыслью, что ты можешь победить, должен, обязан. И однажды – выплеснуть всё накопленное на дорожке, вложив в немыслимо быстрые движения клинка.