Вот, как сейчас.
На огромном табло цифры счёта, составленные из белых кружочков – «4:4». Трибуны неистовствуют, люди повскакивали с мест, не в силах сдержать отчаянное желание помочь Романькову – «Саша, Сашенька, Саня!» Оно и понятно: судьбу олимпийского золота решает сейчас один-единственный удачный укол.
Комментаторы в своих прозрачных будках умолкли. Что тут скажешь, какие слова подберёшь? А соперники не торопятся осторожно прощупывают друг друга, двигаются мелкими шажками, легко соприкасаясь клинками, пытаясь предугадать следующий ход противника.
В подобных случаях, когда нервное напряжение достигает пика, а цена ошибки так велика, часто побеждает тот, кто первым решается на риск. На этот раз им оказался советский фехтовальщик. Его атака – стремительная, невероятная, невозможная – не могла достигнуть цели, ни один человек на его месте не смог бы. И вдруг – зал закричал, завопил, зашелся в реве аплодисментов, и весь этот вулканический рёв перекрыл победный клич самого Романькова – он, вскинув руки, подпрыгнул, сделал в воздухе несколько оборотов, изобразил еще какие-то невообразимые па. Женька и Аст орали, скакали на Трибунах, Катюшка, только что сочувствовавшая симпатичному французу, хлопала в ладоши, из глаз её текли слёзы.
Победа! Наша победа!
– …наша-то она наша, да только теперь вроде как и не моя. Мы ведь с родителями через неделю улетаем. Сначала в Вену, а потом сами знаете…
Стоило выйти на улицу, как праздничное настроение Катюшки, вызванное победой советского спортсмена, мигом улетучилось.
– Да, в Израиль. – кивнул Аст. – Ну и что? Миладка тоже уехала, и ничего. Мы даже встречались недавно.
– Я, если хотите знать, вообще не хотела никуда ехать – имею право, уже взрослая, паспорт получила! И если бы не ваш генерал…
– Дядя Костя – он такой. – подтвердил Женька. – Серёга прав: переживать не о чем, мы и дальше будем работать вместе. Ты ведь не просто так туда едешь, а с заданием.
– То-то и оно… – вздохнула девушка. – Ещё и от родителей скрывать приходится. Противно же!
– Конспирация, иначе никак! – развёл руками Аст. – Но ты не волнуйся, генерал сказал, что израильтяне в курсе. Будешь с ними работать вместо Миладки.
– Да, ей-то хорошо! – в Катюшкином голосе прорезались капризные нотки. – Поедет с вами в Аргентину… снова. А мне – торчи в этом Израиле!
Они шли по аллее в сторону станции метро «Динамо», мимо огромного, высотой в три этажа, щита, с которого прохожим улыбался олимпийский Мишка.
– Так Виктор настаивает. – вздохнул Аст. – Он, видишь ли, вбил себе в голову, что работа с Пирамидой требует тех же способностей, что есть у операторов, вот и вытребовал Миладку. Израильтяне согласились, они тоже в деле…
– А сработает? – Катюшка смотрела на него с недоверием. – Ведь Виктор, как я понимаю, эту Пирамиду в глаза не видел?
– Так и есть. – подтвердил Женька. – И понятия не имеет, как с ней обращаться. Но – отчего бы не попробовать?
– А остальные ему зачем? Кассиопейцы ваши – Казаков, Голубев… Даже Простеву хотели брать, а у неё способностей кот наплакал!
Лена Простева неделю назад сломала руку на тренировке и надолго выбыла из строя.
– Виктор надеется, что их способности рядом с Миладкой смогут развиться. – объяснил Женька. Вон, и у Серёги тоже. И потом – не в Израиль же их посылать? Из нас ты одна еврейка, так что выбор логичный.
– Да ты не переживай… – добавил Аст. – Израильтяне тебя на руках носить будут. Они напуганы перспективой нового Вторжения и намерены наладить постоянную проверку военного командования и правительства. Вот увидишь: ты у них там будешь особо важной персоной. А там и Миладка вернётся. И вообще – всё только начинается! Кто знает, где мы окажемся, скажем, через полгода?
– Ну, если только так… – Катюшка пожала плечами. – И вообще – не видите, девушке жарко! Где тут можно спокойно посидеть и поесть мороженого?
Женька огляделся. Асфальт тротуаров плавился от жары, листья лип вдоль проезжей части бессильно свисали в ожидании хотя бы крошечного ветерка.
– На другой стороне Ленинградки, во-он в том доме кафе– мороженое. – он показал на восьмиэтажку, протянувшуюся на половину квартала. – Пошли? Может, найдём свободный столик…
И троица комонсов, беззаботно болтая на ходу, направилась к подземному переходу.
«Марголины» сухо щёлкали – стрелки то били серии, то работали по короткими, отрывистыми двойками. Инструктор, сидящий на табурете возле своей трубы, то и дело выкрикивал что-то корректируя стрельбу.
– А у Голубева неплохо получается. – прокомментировал Аст, опустив монокуляр. – Получше, чем у Казакова.
– Вот Саня и бесится. – отозвался Женька. – Видит, что отстаёт, нервничает, и в результате ещё больше мажет. Терпеть не может кому– нибудь уступать, а если поймёт, что всё же не выходит – обязательно выдумает этому какое-нибудь теоретическое объяснение. Непростой, что и говорить, характер. Закрытый.
– Зато искренний и честный. – не согласился Аст. – Если меня спросишь – то из всех я бы с ним предпочёл иметь дело. И голова светлая…
– Зато Голубев упорнее. Если уж берётся за что-то – нипочём не бросит, пока не доведёт до конца.
– Димка себе на уме. – покачал головой Аст. – Никогда не знаешь, что у него в башке. Но стрелок хороший, и дисциплину понимает. Только ведь в нашем деле стрельба – не главное, а как оператор ДД. Казаков посильнее будет.
– Разве что, самую малость. Их обоих ещё натаскивать и натаскивать.
Женька, в общем, был с другом согласен. Унаследованная память подсказывала ему, что отмеченные Серёгой черты характера со временем только разовьются. Но… не зря ведь он уговаривал генерала включить этих двоих в состав "второй аргентинской экспедиции»! «Пусть получат практический опыт, – говорил он, – ведь их, так или иначе, скоро придётся задействовать их в работе оперативных групп за границей, других операторов у нас пока нет…»
И ведь уговорил! Теперь оба кассиопейца половину дня проводили в спортзале и тире, а другую – в учебном классе, где им вдалбливали по ускоренному курсу испанский язык и азы оперативной работы за границей.
А неделю назад Женька рассказал им всё. Не скрыл ни явления двойника-«попаданца» из 2023-го года, ни жутких перспектив нового Вторжения, ни игр разведок, затевающихся вокруг проблемы Десантников. Рассказал даже о том, что Пришельцы могут оказаться далёкими потомками выходцев с Земли, а потому история приобретает неожиданную окраску…
Парни приняли известие по-разному. Казаков, к Женькиному удивлению, поверил с первых слов. Голубев же оказался скептиком – поначалу он решил, что руководитель клуба даёт вводные для фантастической игры-словески, а потом, когда в дело пошли аргументы поувесистее – вообразил, что это новый психологический тест. Но в итоге – тоже поверил и преисполнился энтузиазма.
Разумеется, об отказе речи не было. Оба кандидата скорее дали бы глаз себе вырвать, лишь бы не упустить такого поразительного шанса.
Что ж, можно подводить предварительные итоги. «Кассиопея», хоть и принесла результат, но далеко не такой обильный, на который они рассчитывали. Сейчас в распоряжении «спецотдела» было всего четыре готовых оператора ДД, причём один из них выбыл из строя, по меньшей мере, на месяц – нога у Простевой срасталась медленно. Потому генерал и возражал против отправки всего имеющегося «личного состава» в Южную Америку – отдел оставался, фактически, без специалистов. Договорились в итоге, что Казаков с Голубевым при первой возможности вернутся в Союз.
Выстрелы смолкли.
– Курсант Казаков стрельбу закончил! Курсант Голубев стрельбу закончил! – вразнобой донеслось с огневого рубежа.
– Оружие к осмотру!
Щелчки предохранителей и клацанье извлекаемых магазинов. Инструктор поднялся со своего табурета и достал из нагрудного кармана секундомер.
– Следующее упражнение – чистка оружия. Напоминаю норматив…
Женька положил на стол монокуляр.
– Пошли, что ли, и мы постреляем?
– Из «Вальтеров»? – уточнил Аст. Подарки Хорхе, «люгер» и «Таурус» остались дома.
– Да хоть из «Марголиных». Надо же форму поддерживать.
Он был рад, что операторами из полутора десятков кассиопейцев оказались старые друзья «Второго» – и неважно, что его самого нет и неизвестно, вернётся ли он когда-нибудь. Женька время от времени думал, каково это будет – снова носить в себе дополнительное сознание? Впрочем, проблема оставалась пока чисто умозрительной: не было никаких оснований ждать скорого возвращения разведчиков-комонсов. Может быть, спустя много месяцев, а то и лет…
– Абашин, Астахов – на огневой рубеж! – скомандовал инструктор. – Оружие осмотреть и изготовить к стрельбе!
Женька натянул защитные, на толстом поролоне, наушники и взял со стола пистолет. Это был чешский «CZ-75» – отличная, мощная и лёгкая машинка. Ворохнулось воспоминание – с таким же пистолетом ходила Кармен, когда изображала практикантку у них в школе… Тело Кармен давно закопано на вершине холма в Долине хрустального Черепа а её сознание, Мыслящий – где-то чудовищно далеко, в миллиардах километров, на далёкой окраине Солнечной системы…
Руки тем временем сами выполняли проложенную последовательность операций: снарядить магазин патронами из картонной коробочки, опустить предохранитель, оттянуть затвор, проверить, нет ли патрона в патроннике. С громким щелчком вставить в рукоять магазин, снова передёрнуть затвор, поставить на предохранитель, поднять пистолет вверх, держа указательный палец подальше от спускового крючка.
– Курсант Абашин к стрельбе готов!
«Горит фонарик на крыле.
Всю ночь качаются во мгле:
Два альпинистских рюкзака,
Пять манекенщиц на показ,
За орденами в Душанбе
Два капитана КГБ.
Сто пассажиров на борту
Несут сквозь ночь турбины «Ту»…»