Из города уезжали те, у кого имелись дома и земли в деревнях, недовольные наёмники с пустым кошельком, работники кузниц и ювелирных лавок, сидевшие почти без работы. В горах на рудниках работы прекратились из-за постоянных лавин и землетрясений. Валер Мэйдингор с осени не появлялся в Нортхеде. К сожалению, серебро с рудников также почти перестало поступать – лишь недавно Валер по требованию короля прислал немного серебра.
Продовольствие в основном везли по морю через Северную гавань. Этого было недостаточно – город стоял на пороге голода. Огромная армия солдат и бродяг требовала немало еды. Скоро пора сеять, но лучшие сельские угодья в Центральной Сканналии принадлежали Ривенхедам, а там крестьян почти не осталось: кого не убили во время охоты на их хозяев, те разбежались. Несколько деревень полностью опустели. Новые хозяева вряд ли смогут наладить работы, тем более, неизвестно, долго ли они останутся хозяевами. Тот же Иглсуд во владениях Георга сейчас и пальцем не пошевелит из боязни за сына.
– Помолитесь Господу нашему, верните взоры к прежней вере! Бог дарует нам прощение, – донёсся издали хриплый голос монаха.
– Какому богу молиться? – ехидно прервал его щуплый мужчина в драных штанах и обшитой медвежьими шкурками куртке. – Отцу Небесному или Таркуруну? По эктарианскому обряду или зарианскому? Кто у нас нонче в фаворе?
Проповедник начал распекать его за нечестивость, собравшаяся толпа разделилась: те, кто поддержал проповедника, бросились на мужчину, ему на подмогу нашлись пятеро. Завязалась потасовка. Очередной проповедник собрал людей и убеждал их вернуться в эктарианство.
«Давший им хлеба вместо увещеваний будет наиболее успешен в проповедях», – усмехнулся Энгус про себя. Таких проповедников и в Нортхеде полно: они собирают народ, угрожают карами, сеют смуту. Одних казнишь, другие появляются тут же. Некоторые священники, принявшие новую веру, перекрашивались в эту зиму, осмеливались читать проповеди по старым канонам. За такое одну церковь вместе с прихожанами сожгли по приказу короля. Жители города, глядя на пожарище, роптали и шептали молитвы за погубленные души. Дим докладывал, что в ряде мест люди собираются и обсуждают положение, упоминая имя Дайруса.
Церковные реформы Айвариха за последние полгода почти сошли на нет, зато эктариане открыто требовали вернуть им веру отцов. Появились и такие, кто хотел вернуть веру дедов – старых скантских богов. После жуткой смерти Холларда Ривенхеда Энгус ожидал чего-то подобного: там, на эшафоте, люди увидели, на что способна магия древних скантов. Даже спасение Георга приписывали ей, тем более что Мая, как сообщали шпионы, находилась в его армии. Слухи наполняли город, люди пересказывали друг другу историю, добавляя ей всё новые подробности; имя Маи произносили шёпотом – ей приписывали волшебную силу, способность приворожить любого мужчину или убить его одним взглядом, умение готовить яды и любовные напитки и много другой чепухи. Сильвестр рассказывал, что слышал одну такую историю: как она влюбила в себя летописца Ивара Краска и погубила его ради помощи Дайрусу. Энгус скрипел зубами при упоминании своей фамилии, но остановить слухи было невозможно.
– Что там? – Энгус недовольно посмотрел на толпу, собравшуюся на берегу Истры. Слуга – один из шести, сопровождавших его в поездке, – бегом бросился к реке.
Лёд уже подтаивал, покрывался трещинами – это не останавливало желающих поймать хоть что-нибудь на ужин. Несколько бродяг и горожан сидели с удочками на льду у пробитых лунок, стараясь не двигаться лишний раз.
– Кто-то провалился? – равнодушно спросил Энгус вернувшегося слугу.
– Нет, господин, там труп. Синий весь, голый, давно утоп, горло перерезано.
– Снова?
– Да их тут через день вылавливают. Этот дитё совсем, – слуга, однако, не выглядел взволнованным.
Голодные, слабые, больные, немощные, старые и молодые жили и умирали под стенами города, трупы их находили повсюду: хоронить покойников на городском кладбище бродягам запрещали. Звери лакомились ими на земле, рыбы в воде, трупный яд портил воду, и умерших становилось всё больше. Чтобы добыть чистую воду, приходилось забираться на несколько миль выше по течению Истры. В городе существовали не связанные с рекой колонки и колодцы, но за воду брали плату их предприимчивые владельцы. Зима была трудная – Врата Покоя открывались чаще обычного, – весна и лето будут ещё хуже. Городу угрожала эпидемия, нехватка воды и голод.
– Как дела? – Айварих задавал этот вопрос постоянно. Ответ Энгуса мало отличался от того, что докладывали королю обычно:
– Ваше Величество, от Чевиндомов присланы сто семьдесят человек.
– От Ильяса Чевиндома? Как думаешь, он меня не предаст, как Ворнхолм Райгарда? Всё-таки его племянница была матерью Дайруса, да и Саймеон, помнится, был на его дальней кузине женат.
– Именно поэтому Ворнхолму бесполезно ждать от него поддержки, Ваше Величество. К тому же его единственный сын в вашей страже под хорошим присмотром.
– Ты уверен, что старший Сиверс мёртв? – Король – в тему и не в тему – задавал этот вопрос постоянно, словно забывая предыдущие ответы. Энгус терпеливо повторял:
– Да, Ваше Величество, Тимак перестарался. Похоже, наш палач был так расстроен, что оступился на лестнице, сломав шею.
– Бедняга Тимак, – хихикнул Айварих. – А кто теперь на его месте?
– Мне пока не удалось подыскать полноценной замены, но Железный Бык справляется, Ваше Величество, – заверил Энгус.
– Ваше Величество, – Уолтер Фроммель почти влетел в королевскую приёмную. Хотя Айварих нечасто принимал у себя членов Королевского Совета, главный казначей добился-таки аудиенции. Опять будет жаловаться, что денег нет, серебра нет, сборщиков налогов убивают, эктариане поднимают головы, да к тому же… Ну, конечно.
– Ваше Величество, я прошу вас принять меры! Я видел вчера, как толпа несёт идола к Волхидской площади. Язычники уже не боятся гнева Божьего. Вы сделали много, чтобы нашу церковь направить на истинный путь, Летопись уничтожила ваши усилия! Люди не знают, чему верить. На улицах драки и провокации! Я слышал три проповеди – все три восхваляли разную веру. Ваш Сильвестр и этот Дим бродят по улицам, смущают людей. Нужно арестовать их обоих и послать стражу на усмирение…
– Уолтер, ты вечно ноешь, как дитя малое, – тихо бросил Айварих. Энгус заметил, что всплески жестокости обычно следуют за такими вот тихими предупреждениями. Фроммель, реже видевший короля, этого не знал. Чем больше проблем королю предлагали решить, тем более агрессивным он становился. Именно поэтому Энгус всегда уверял короля, что всё в порядке.
– Сильвестр мой приказ выполняет, Энгус также о происходящем докладывает, так с чего ты взял, что услугу мне окажешь, если на улицах моего города резню устроишь? Я вот слышал, что ты на вооружение людей Иглсуда деньги выделить отказываешься. Это так?
– Ваше Величество, он обязан был купить им всё необходимое, но он привёл людей, которые не готовы к войне…
– Он мой тесть, Уолтер, помочь ему – моя обязанность. То есть королевской казны. Хочешь, чтобы армия меня подвела, когда мы на Соуборт пойдём? Энгус, когда это будет?
– В течение месяца, Ваше Величество, когда дороги станут проходимыми для армии и обоза.
– Слышал, Уолтер? Мне нужна армия, а ты с идолами лезешь. Энгус говорит, что всё под контролем, ты ему противоречишь. Кому мне верить?
– Ваше Величество, видимо, господин Краск не знает…
– Чего я не знаю, дорогой Фроммель?
– Что религиозная война может начаться в городе. Мы должны объединиться с Шагурией. Я могу поехать туда…
– Шагурией? Не с твоим ли родным городом Гимером, где власть в руках настоящего безумца по имени Янис Руханский? По твоему мнению, нам следует стать его союзниками? Это нам не на пользу, – заметил Энгус. – Не им ли устроена кровавая вакханалия и полный передел владений с отменой всех долгов, дабы уравнять нищих с богатыми? Не он ли возомнил себя блюстителем нравственности, будучи женатым сразу на двадцати женщинах? Не им ли отвергаются заповеди Декамартиона, зато поощряется распутство и сектантство? Ему, видимо, кажется, что он не правитель, а сам Господь Бог, ибо издаваемые им указы неразумны и рушат сами устои государства! Как тебе пришло в голову сделать тирана-самодура нашим союзником?
– В Шагурии достаточно здравомыслящих людей, с их помощью мы избавимся от эктариан и язычников!
– Сколько же подданных Его Величества вами запланировано уничтожить?
– Неважно! Ваше Величество, – обратился Фроммель к королю. – Дайте мне полномочия, и я…
– …убьёте всех, кто впоследствии будет необходим для защиты Нортхеда, если в Северной гавани высадятся войска Дайруса, – с насмешкой заметил Энгус. – Вам напомнить, что наш флот практически уничтожен весенними штормами? – Айварих ещё осенью велел поставить флот у Северной гавани, где он простоял всю зиму, а весной его разметало бурей и раздавило льдами.
– Вы сами утверждали осенью, что Гиемон готовится к войне с Шагурией и ему не до нас! – вспыхнул Фроммель. – Вы убедили нас не идти против Ворнхолма!
– Насколько мне помнится, осень была крайне дождливой. Как можно взять Соуборт без артиллерии и лучников? До зимы было бы не управиться, армия могла погибнуть под снегом. Мне сообщили, что в Соуборте съедены все крысы да кошки, теперь с голодным сбродом намного легче будет справиться. Разве вы не были согласны с решением Его Величества отложить поход? – Фроммель скривился, Энгус продолжил: – Зимой у Гиемона были послы Ривенхедов. Нельзя исключить, что его флот будет по их просьбе послан сюда, как три года назад. В случае осады Нортхеда кто будет его защищать, если позволить вам перебить всех, кто требует от вас еды? Людям на улицах только и осталось, что драться за кусок хлеба. Еда – вот их идол. Ложные боги будут забыты, если дать народу еды. От отрядов, направленных по деревням на поиск фуража и продуктов, прячут всё, потому что крестьянам не платят – только отбирают. А почему? Потому что в казне, которой вам доверили заведовать, постоянно нет денег. Тем не менее, у вас хватает времени бродить по улицам и слушать сплетни.