– Ты права, – кивнула Чарли.
– Да неужели? – Пайпер изобразила удивление.
– Что такого страшного случится, если мы на самом деле станем ходить на свидания? Как ты верно заметила, он один из немногих, кто понимает, чем я живу.
– Кроме того, он великолепен.
– Если мы осознаем, что на первом месте для нас обоих спорт, я не вижу, что могло бы помешать нашим отношениям.
– Не говоря уже о том, что он красавчик.
– У меня не было ничего похожего на серьезные отношения с… боже мой… с самого колледжа. Брайан был последним.
Чарли уставилась в небо, припоминая.
– А мы обсуждали его потрясные волосы?
– Ну, еще пару месяцев с теннисным журналистом… Не самые яркие впечатления. Хотя парень, по крайней мере, приятный.
– У него даже имя сексуальное.
– Да, и горнолыжник, с которым я познакомилась, когда летела в Монако. Трудности несовпадающих графиков.
– А какой у него пресс!..
– Господи, Пайпер, я жалкая! Ты понимаешь, что у меня никогда не было постоянных отношений? Мне двадцать пять лет. И я практически девственница.
Пайпер улыбнулась.
– Давай не увлекаться. У тебя были мужчины. Ты просто… как бы выразиться… плохо выбираешь. Плюс твой безумный график… Это не значит, что все надежды потеряны.
– Спасибо. – Чарли посмотрела на телефон. – Ох, мне пора бежать. Я должна успеть вернуться в Лос-Анджелес за полтора часа. Если попаду в пробку, то опоздаю.
– Люблю тебя, Чарли. Спасибо за прекрасный день. Я теперь только наполовину обижена, что ты пропустишь мою вечеринку.
Чарли поцеловала ее в щеку.
– Видишь? Дружбу можно купить за деньги. Важный урок.
– Мантра моей матери, слышала с пеленок. – Пайпер накинула на плечи кашемировый шарф, и в тысячный раз Чарли задалась вопросом, как ее подруге удается выглядеть шикарной без видимых усилий. – Не забудь купить себе что-нибудь приятное на День святого Валентина. Я бы предложила шоколад, но поскольку ты на голодной диете, может быть, что-нибудь в ювелирном? Никакого теннисного дерьма!
Подруги помахали друг другу на прощание, и Чарли вручила парковщику свой талон. Она снова ощутила укол сожаления, что не может остаться здесь на ночь, пойти на вечеринку Пайпер и встретиться с бывшими однокурсниками. К четырем нужно вернуться в Лос-Анджелес. Она вывела арендованный кабриолет «Ауди» на шоссе и включила музыку. Идеальный зимний день для калифорнийцев: пятнадцать градусов тепла, ласковое солнце, прохладный ветерок. Именно для таких дней изобрели автомобили с откидным верхом. Возле Малибу Чарли посчитала, что успевает, и свернула на трассу, которая шла вдоль побережья: дорога займет больше времени, но вид того стоил. Чарли включила радио и пела вместе с Рейчел Платтен, Тейлор Свифт и Эд Ширан, пока не заболело горло и от ветра не начали слезиться глаза. Сколько раз она ездила по этой дороге в первый год колледжа? Они с Брайаном катались в воскресенье после обеда и спорили из-за радиопередач: Чарли всегда хотела «Топ сорок», а он всегда хотел что-нибудь другое. Даже о том, что она уезжает и бросает учебу – и его, – она сказала ему недалеко отсюда, в рыбном ресторане в Малибу.
Брайан понимал – с мудростью, редкой для девятнадцати лет, – что невозможно поддерживать длительные отношения с человеком, который триста дней в году переезжает с места на место. Расставание вышло грустным. Проведя несколько месяцев в турне, Чарли заметила, что поддерживать отношения невозможно только для женщин. Для мужчин мир был совершенно иным: сопровождающие их подружки, одетые в дизайнерские джинсы, в дорогих туфлях на высоких каблуках, всегда с ухоженными волосами и макияжем, сидели на трибунах, ожидая, когда разгоряченные потные мужчины выйдут с корта. Четыре из пяти лучших теннисистов мира были женаты. И имели детей. У Чарли перехватило дыхание, когда Марси однажды обратила на это ее внимание и назвала число теннисисток из верхней двадцатки, состоящих в браке: одна. Число теннисисток из первой двадцатки с детьми? Ноль. Мужчины не выстраиваются в очередь, чтобы ездить за подругами жизни по всему миру, от Дублина до Дубая, по ночам согревая гостиничные кровати, завтракая в шесть утра и дожидаясь, когда они смогут обнять своих потных, измученных женщин, выходящих с корта то счастливыми, то несчастными, в зависимости от теннисных успехов. Двое мужчин, которые попробовали, продержались недолго: тренеры и мужчины-теннисисты – и даже другие теннисистки – называли их подкаблучниками. Другое дело – модели, актрисы и просто безымянные красотки, которые мотались по всему миру за своими бойфрендами. Это ведь совершенно нормально – делать то, что нужно мужчинам.
Автомобиль перед ней со скрежетом затормозил, и Чарли едва не въехала в массивный зад черного «Шевроле Субурбан». Она бездумно следовала за ним через Малибу и Санта-Монику, а потом через Брентвуд и покрытые листвой улицы Беверли-Хиллз до полуострова, где «Субурбан» припарковался прямо перед ней.
На телефон пришло сообщение. Тодд.
Тридцать минут, «Айви», Робертсон. Не опаздывай.
Она отправила в ответ одну букву, К, и отдала ключи работнику парковки. Два носильщика сноровисто доставали из глубин «Шевроле» чемоданы от «Гойярд», и Чарли невольно замедлила шаг в надежде увидеть, что за знаменитость выйдет из машины. Судя по виду дорогих чемоданов, это могла быть Кардашьян. Или Рианна. Или Кэти Перри. Определенно не знаменитый голливудский актер. Пассажир «Шевроле» явно упаковал в багаж весь свой дом и приехал, чтобы здесь поселиться. Чарли уже хотела сдаться и идти в ресторан, когда водитель достал с переднего пассажирского сиденья теннисную сумку «Вилсон». С сумки свисала, как брелок, огромная сова с изумрудными глазами, подведенным красной краской клювом и длинными ресницами, которые, Чарли знала, были сделаны из настоящих усиков кролика. Она узнала бы эту безвкусную сову где угодно.
– Посмотрите, кто тут у нас! – воскликнула Наталья с заднего сиденья.
Каждый мужчина, женщина и ребенок, все, кто находится вокруг, перестали читать свои сообщения в телефонах, искать ключи и спорить со своими детьми и повернулись, чтобы посмотреть, как высокая блондинка в крохотных шортиках – настолько крохотных, что каждый мог заметить под ними ярко-розовое белье – выскользнула с заднего сиденья. Чарли могла поклясться, что услышала коллективный вздох, когда сандалии Натальи благополучно коснулись тротуара.
– Какая ты лапочка, что меня дожидаешься. Вот, возьми. – Наталья сунула в руки Чарли дорожный саквояж с логотипом «Гоярд». – Спасибо, дорогая.
Потрясенная тем, что видит Наталью в Лос-Анджелесе на четыре дня раньше, чем они будут играть в Индиан-Уэллсе в Палм-Спрингс, Чарли машинально проследовала за ней в вестибюль.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Чарли, когда Наталья показала удостоверение людям на стойке ресепшена. Чарли пришло в голову, что она тоже должна показать свое удостоверение, но она не могла вспомнить, куда его сунула.
Наталья наклонилась достаточно близко, чтобы Чарли уловила приятный ванильный аромат ее духов.
– Бенджи только что играл в «Про Боул» на Гавайях. Мы сегодня здесь встречаемся, чтобы немного… развлечься. А ты, Чарли? Опять проводишь вечер со своей командой? Наверное, скучно – иметь для компании только тренера и брата.
Чарли покраснела.
– Серьезно, подумай о том, чтобы найти себе мужчину, – сказала Наталья, доставая свой телефон. – Как насчет нового мальчика в мужском турне, того, из Филадельфии? Он, наверное, переспал бы с тобой.
В голове мелькнула картинка: Бретт, или Брент, или что-то в этом роде, худой, долговязый и прыщавый. Семнадцать лет в лучшем случае. За ним сразу всплыл образ Марко в мокрой от пота футболке, облепившей фантастические мышцы, повязка на голове фиксирует густые черные волосы. Его улыбка, когда они наедине…
Наталья засмеялась.
– Ой, подожди… по-моему, у него уже есть девушка. Но не беспокойся, я что-нибудь придумаю.
Обычно в таких ситуациях в ее ушах звучал голос матери, напоминающий, что всегда следует вести себя с достоинством, быть вежливой, не опускаться до конфликта. Чарли всю жизнь старалась следовать советам матери, однако сегодня в ее голове прозвучал голос Тодда: «Психологическая жесткость. Никаких больше милых девчушек. Хватит быть тряпкой. Полагаешь, Наталья задумывается хоть на мгновение о том, как бы не поранить чьи-то чувства? И ты не должна!»
Двери лифта начали закрываться – и сразу раздвинулись, когда Чарли просунула между ними руку.
– Что ты делаешь? – зарычала Наталья. Вся ее притворная любезность вмиг испарилась.
– Следи за своим поганым языком, – проговорила Чарли с угрозой.
– Да как ты смеешь!
Саквояж, который Чарли до сих пор держала в руках, полетел прямо в Наталью, и та поймала его с громким «Уф!».
– Желаю хорошо провести время со своим бойфрендом, – сказала Чарли, с удовольствием наблюдая испуг на лице Натальи. – Однажды я до тебя доберусь. Может, я не разгромлю тебя на следующей неделе или в следующем месяце, но запомни: однажды это случится. И я буду наслаждаться каждой секундой.
С этими словами Чарли отступила от лифта, наблюдая за тем, как Наталья беззвучно разевает рот, пока не сомкнулись двери. Она быстро окинула взглядом вестибюль, чтобы убедиться, что никто не смотрит в ее сторону, а потом позволила себе торжествующе рубануть кулаком воздух.
Когда Чарли открыла калитку белого забора и двинулась ко входу в «Айви», она услышала щелчки камер и фотовспышек. На тротуаре внезапно возникла толпа папарацци, к которой быстро подтягивались уличные зеваки. Не понимая, что происходит, Чарли растерянно остановилась, но почти сразу же почувствовала на спине чью-то руку.
– Они здесь не ради тебя, дорогуша, – сказал Тодд. – Ничего, все очень скоро изменится.
Чарли почувствовала, что краснеет от смущения и досады.
– Я так и не думала! – фыркнула она, идя за тренером к круглому столику в патио. Она села лицом к дороге и отсюда увидела, кто вызвал переполох: Блейк Лайвли и Райан Рейнольдс везли свою маленькую дочь в одной из тех колясок, которые стоят как подержанный автомобиль.