Карин ударила себя ракеткой по ноге и громко выругалась по-немецки.
Стараясь сохранять спокойствие, Чарли подошла к линии и махнула рукой подающей мячи девочке. Та сразу же подбежала и протянула ей два мяча. Чарли сунула первый в штанину черных шортов, второй ритмично отбила о корт – раз, два, три – и сразу затем подбросила в воздух. Полуденное чарлстонское солнце слепило, но она привыкла тренироваться при ярком солнечном свете. Чарли следила, как мяч взлетает к небу, а затем, едва только мяч достиг самой высокой точки, оттолкнулась ногами от земли, вытянула правую руку из-за спины и вложила в удар силу всего тела.
Мяч угодил во внутренний угол квадрата. Карин даже не успела добежать. Подача навылет. Радар-экран в задней части корта зарегистрировал скорость подачи: 103 мили в час. Трибуны взревели.
– Сорок – ноль, – объявила судья на вышке. – Матчбол.
– Чарли! Чарли! Чарли! – скандировали трибуны.
– Прошу тишины на корте, – строго сказала судья, но болельщики и не думали униматься.
Соперница Чарли выглядела так, словно испытывала физическую боль. Собственно, наверное, так оно и было: матч шел уже два часа и тридцать восемь минут. Каждая из них выиграла по сету на тай-брейке, и счет третьего сета теперь был 5:4. Обе взмокли и тяжело дышали.
«Матчбол, матчбол, матчбол», – снова и снова мысленно повторяла Чарли, стараясь глубоко дышать, успокоиться и оставаться сосредоточенной. Если не обуздать бушующий адреналин, есть риск перегореть: руки начнут трястись, ноги – дрожать, концентрация нарушится. Чтобы хоть немного унять бешеное биение сердца, она размеренно вдыхала и выдыхала, направив все внимание на струны своей ракетки.
Снова подбежала девочка, подающая мячи. Чарли приняла от нее полотенце и вытерла лицо, потом взяла один мяч из тех двух, которые девочка держала на уровне ее глаз, и медленно зашагала к линии подачи. Момент истины. Здесь все закончится. Здесь Чарли возьмет свой третий титул в одиночном разряде на турнире Премьер-уровня. Прежде чем подбросить мяч в воздух, она взглянула на противоположную сторону и увидела, что Карин, вместо того, чтобы готовиться принимать подачу, согнулась пополам, опустив голову к коленям. Насколько Чарли могла видеть с такого расстояния, у Карин не было травмы и ее не тошнило, просто она выгадывает дополнительные секунды, чтобы отдышаться.
Правила игры диктовали, что Чарли, как подающая, должна ждать, пока соперник будет готов к приему, но они также гласили, что соперник должен быть готов к приему в течение разумного периода времени. Карин знала, что Чарли никогда не станет подавать мяч, если увидит, что соперница не готова. Чарли знала, что Карин это знала. А еще она знала, что Карин намеренно тянет время, надеясь сбить ее с темпа, использует психологический прием, чтобы вырвать хотя бы небольшое преимущество в почти проигранном матче. Неспортивно, но действенно: Чарли чувствовала, как нарастает ее злость, пока она стоит на линии, снова и снова отбивая мяч о корт, ожидая, когда соперница поднимет голову в знак того, что готова продолжить игру.
Когда Карин потянулась руками к носкам кроссовок, Чарли посмотрела на трибуны. Тодд глядел прямо на нее, словно ждал ее взгляда. «Подавай!» – одними губами велел он. Чарли замерла. Она, несомненно, поняла его правильно – но разве так можно? Она глянула на судью – та казалась совершенно невозмутимой, – затем вновь на Тодда. Его глаза сузились; он с яростью во взгляде уставился на нее: «Давай!»
Именно об этом Тодд бесконечно твердил на тренировках. Ты играешь не с родственниками, не с друзьями, даже не с приятельницами; ты играешь с врагами. Они выходят на корт и прилагают все силы к тому, чтобы перехитрить тебя, сокрушить твою решимость. Они используют каждое, даже самое незначительное, преимущество, и если ты хочешь хотя бы иметь шанс их победить, ты должна отвечать тем же. Как настоящий соперник, а не как девушка, которая пытается завоевать титул Королевы сердец. Чарли ненавидела его нотации, но по крайней мере сейчас Тодд прав. Ее противниц не волнует спортивное поведение.
Больше не раздумывая, Чарли поставила ноги на ширине плеч, отбила мяч о корт один раз и подбросила его в воздух. Краем глаза она видела, что Карин успела отреагировать и вытянуть ракетку к мячу – и тот пролетел мимо. На это Чарли и надеялась: если принимающий пытается вернуть мяч, он считается готовым к приему.
В первую секунду никто не понял, что произошло. Затем судья на вышке подалась к микрофону и объявила:
– Гейм. Сет. Матч. Турнир. Поздравляем Шарлотту Сильвер с победой в «Вольво Кар Оупен» две тысячи шестнадцатого года.
Болельщики обезумели. Чарли воздела руки над головой и издала победный клич. Ликование болельщиков в сочетании с ее бешеным адреналином сделало все окружающее более четким и ясным. Вот оно. Победа. Победа, которая катапультирует ее в первую десятку рейтинга, а в турнирной сетке предстоящего Открытого чемпионата Франции она будет посеяна выше. Она стала серьезным соперником для сильнейших теннисисток мира. Ее победа приведет в восторг «Найк», подтвердит для «Сваровски», что они сделали правильный выбор, и, без сомнения, привлечет новые спонсорские предложения. Чарлстон не самый крупный турнир года, однако престижный. Первое место в нем значило немало.
Чарли поправила свою крошечную диадему и взглянула на трибуны, туда, где сидела ее команда. Тодд сиял, Джейк, снимавший происходящее на телефон, помахал Чарли и жестом просил ее улыбнуться. Справа от Джейка было пустое место, где несколько минут назад сидел Дэн. «Куда он убежал? Не мог подождать десять секунд, чтобы меня поздравить?» – подумала она с раздражением. Ее отец сидел в ряду за тренером и братом. Он был единственным, кто держал руки на коленях, не аплодировал, не снимал ничего на телефон, а с немного грустным выражением лица наблюдал за ликующими Тоддом и Джейком. Кажется, он покачал головой? Чарли вытянула шею, чтобы лучше видеть. Отец поймал ее взгляд, улыбнулся, но улыбка вышла безрадостной. И она поняла.
– Э-э… простите, кажется, вас ждут, – пробормотала девочка, подающая мячи.
Девочка указала вперед. За сеткой, широко расставив ноги, прижав ракетку к животу, стояла Карин, с яростью глядя на Чарли.
– Ты не только продажная шлюха, ты еще и мошенница! – прошептала она.
Чарли отшатнулась, словно ее ударили. Она не ожидала таких слов от всегда приветливой Карин.
– Что?
– Я думала, ты другая. Я ошибалась.
Чарли замерла, ошарашенная. И это говорит девушка, которая весь матч кричала, грязно ругалась и ставила под сомнение каждое очко? Которая сама пыталась сжульничать на матчболе?
– Какой надо быть стервой, чтобы подавать, когда твой соперник не готов? – прошипела Карин, а затем внезапно схватила ее руку, резко встряхнула вверх-вниз и, растянув губы в фальшивой улыбке, громко сказала: – Отличный матч, Шарлотта. Можешь собой гордиться!
Бесцеремонно отбросив ее руку, Карин схватила сумку и быстро зашагала с корта.
Чарли послала несколько мячей на трибуны, потом стояла на корте, пока шла церемония вручения трофея, дала несколько интервью, позировала для фотографий со спонсорами турнира, а когда все закончилось, отправилась в раздевалку, которая, к счастью, была пустой. Она задержалась у зеркала, разглядывая свою черную юбку с кожаной отделкой, украшенные стразами кроссовки и сверкающую диадему, и вдруг показалась себе смешной в этом наряде, в котором всего три часа назад чувствовала себя такой сильной. Потом, стоя под обжигающим горячим душем, она вспоминала слова Карин. Выходит, люди считают, что она встречается с Марко только потому, что он знаменит? Что она смошенничала ради победы? Но разве она такой человек?
Выйдя из душа, Чарли не спешила одеваться на праздничный ужин в ресторане «ФИГ»[7], где ее будет ждать вся ее команда и еще не меньше двадцати человек – представители WTA и организаторы турнира. Будут ли они, поднимая бокалы с шампанским, думать, что чествуют мошенницу? Унизительная мысль… Может, сказаться больной и убежать в гостиницу? Нет, это привлечет внимание; лучше посидеть за столом пару часов, а потом извиниться, сославшись на усталость. Если все сделать правильно, к девяти она уже будет в постели.
– Чарли? Ой, прости, не знала, что ты не одета…
Чарли вздрогнула от неожиданности, однако мгновенно узнала этот голос.
– Марси? Привет! Что ты здесь делаешь?
Ее бывший тренер улыбалась, и Чарли почувствовала волну облегчения. Они не виделись много месяцев, и Чарли часто думала о том, какой будет их первая встреча. Марси не изменилась. Ее прямые, очень густые светлые волосы были стянуты на затылке в аккуратный хвост, достаточно практичный для спортзала и вполне уместный на официальном приеме. Как всегда, она была одета очень просто и в белых джинсах и свитере с вырезом буквой V, подчеркивающих фигуру, казалась лет на десять моложе своих тридцати с хвостиком. С тех пор, как Марси ушла из профессионального спорта, минуло одиннадцать лет, тем не менее она по-прежнему выглядела так, словно в любую минуту может взять ракетку и в пух и прах разгромить какого-нибудь неосторожного глупца, посмевшего бросить ей вызов.
– Прости, что вот так врываюсь. – Марси бросила Чарли полотенце.
– Спасибо, – сказала Чарли, оборачивая маленький хлопковый прямоугольник вокруг груди. Она заметила, что брови Марси озабоченно сдвинуты. – Что-нибудь случилось?
– Я с плохими новостями… ну, по крайней мере, не с самыми приятными… Сейчас сюда придет женщина из допинг-контроля. Я слышала, как она спрашивала у администратора, где тебя найти. Я сообразила, что ты здесь, и хотела тебя предупредить. Она будет здесь с минуту на минуту.
– Серьезно? – Чарли постаралась не выдать свою радость: ей придется оставаться в раздевалке под надзором работника из допинг-контроля, пока ее моча не станет достаточно концентрированной для проведения анализа. А после трехчасового матча, во время которого она выпила галлоны воды, это может занять час. Или два. Больше всего теннисисты не любили проходить тестирование сразу же после матча, потому что это могло занять целый веч