– Подожди. Зик Лейтон… тот самый Зик Лейтон приедет сюда? Чтобы поужинать с нами? Сейчас?
– Не с нами. С тобой. – Зазвонил сотовый телефон Джейка. Он прижал его к уху и покивал. – Хорошо. Мы готовы. Спасибо.
– Готовы? Мы не готовы! – залепетала Чарли. – Что происходит? Это что, свидание? Разве он не встречается с… как там ее? Израильская модель? Что я скажу Марко? Конечно, мы еще не определились с отношениями, но не думаю, что прилюдное свидание с другим мужчиной на данном этапе приемлемо. Это будет во всех таблоидах! Джейк, что, черт возьми, происходит?!
– Не свидание – ужин, – прошипел Джейк. – Теперь помолчи хотя бы секунду.
Внезапно шум в ресторане затих. У входной двери собралась большая группа людей, которая, словно в отрепетированном танце, двинулась к ней. Чарли невольно вспомнился старый видеоклип «Триллер». Во главе группы, в кожаных джинсах и черном свитере, шел не кто иной, как Зик Лейтон, самый известный актер на планете Земля. В первую очередь Чарли обратила внимание даже не на его знаменитые волосы (русые шелковистые волны), легендарный квадратный подбородок или походку – источающую силу, как будто каждый шаг подкреплял его уверенность в том, что он столь же изумительно великолепен, как утверждают все вокруг, – а на то, как он смотрел ей прямо в глаза, пока приближался. Твердый взгляд Зика Лейтона одновременно и успокаивал, и нервировал ее.
– Шарлотта Сильвер, – произнес он.
Его голос звучал так же знакомо, как голос брата. Зику было около сорока, знаменитым он стал в семнадцать; практически всю свою жизнь Чарли рассматривала его фотографии, читала о нем статьи, изучала черты лица, особенности характера и любые детали, какие только могла найти – как и все остальные гетеросексуальные женщины в возрасте от двенадцати до восьмидесяти и все геи, живущие на планете. Было странно и в то же время удивительно приятно видеть его во плоти.
– Пожалуйста, не вставайте.
И все же она захотела встать ему навстречу. Сама не зная, почему.
– Зик, я очень рада встретиться с вами, – сказала она бесстрастно, словно у нее не дрожали колени и не вспотели ладони.
Встав, Чарли сразу заметила, что была гораздо выше его. Что не так уж удивительно с ее метром восемьдесят два без каблуков. Потом, когда она поцеловала его в щеку (откуда в ней взялась такая смелость?!), Чарли увидела на лице Зика глубокие морщинки вокруг глаз и возле рта. Его экранная ипостась обладала загорелой, бархатистой, гладкой кожей и выглядела как нечто среднее между юным Лео и чисто выбритым Брэдом, однако вблизи он казался более грубым, более мужественным. И в тысячу раз более сексуальным.
Он жестом пригласил ее сесть и сам скользнул на стул рядом, ближе, чем это было необходимо. Она сразу же ощутила его запах, который, как ни странно, напомнил ей запах теннисистов-мужчин: пьянящая смесь ароматов травы и солнечного света. Снова на ум пришел Марко. Что она ему скажет? Впрочем, Чарли отогнала эту мысль. Если бы он хотя бы одним словом поздравил ее с самой крупной победой за всю ее карьеру, то Чарли, возможно, отказалась бы от ужина. Возможно.
Она огляделась. Джейк исчез.
– Вы улыбаетесь. А мне расскажете эту шутку? – спросил Зик. От улыбки на его лице чуть ниже левого глаза появлялась крохотная ямочка. Почему она никогда не замечала ее раньше?
– О, ничего. – Чарли закашлялась. И что им теперь положено делать? Что вообще происходит?
Где-то сбоку сверкнула вспышка фотоаппарата.
– Простите, – сказал Зик, совершенно не раскаиваясь. – Я стараюсь не попадаться на камеры, но попробуй улизни, когда с тобой ездит огромный парень.
Чарли проследила за его взглядом. За окном ресторана собралась толпа зевак с айфонами, видеокамерами и фотоаппаратами. Каждый боролся за местечко поближе к окну, и высокий, широкоплечий лысый мужчина пытался их сдерживать.
– Они ведь слишком далеко, чтобы вас видеть?
– Да, – кивнул Зик. – Им все равно. Папарацци, вероятно, тоже скоро появятся, а вспышки их камер раздражают гораздо сильнее. Будем надеяться, что ресторан справится.
– Как вы живете? Это, наверное, ужасно досаждает.
– Вам наверняка приходится не легче, – любезно заметил он.
Чарли рассмеялась.
– Ну, не совсем.
– В течение многих лет у меня была своя система: задние двери, бейсболки и все такое. А потом произошел инцидент с сумасшедшей фанаткой, и пришлось нанять телохранителя. Который, как вы видите, весьма заметен.
Чарли смутно помнила какую-то историю о чокнутой фанатке, засевшей с гольф-клюшкой в домике у его бассейна.
Подошла официантка.
– Здравствуйте, мисс Сильвер. Здравствуйте, мистер Лейтон. Мы очень рады таким гостям. Позвольте для начала предложить напитки?
– Мне воду с лаймом, – машинально ответила Чарли.
Зик взглянул на нее, приподняв бровь.
– Разве мы не отмечаем вашу победу? Насколько я помню, кто-то выиграл престижный турнир. Разве это не дает вам права на что-нибудь чуть более праздничное?
– Могу ли я рекомендовать «Зеельбах»? – подала голос официантка. – Рецепт был утерян во время «сухого закона» и только недавно воссоздан. Виски, горький бальзам, «Куантро» и немного шампанского – наш самый популярный коктейль.
– Конечно. – Чарли пожала плечами.
Зик поднял палец.
– Один для дамы, пожалуйста.
Когда официантка ушла, они какое-то время неловко молчали, затем Чарли выпалила:
– Что мы здесь делаем?
– Выпиваем. И, надеюсь, поужинаем. – Чарли не улыбнулась. Зик потянулся через стол и взял ее за руку. – У нас нет определенной программы, Шарлотта. Я сегодня снимал сцены в Чарлстоне и увидел по телевизору, что вы тоже здесь. Я большой ваш поклонник. По-моему, вы выдающаяся теннисистка, и, признаюсь, я читал о вас все, что мог найти. Поэтому я позвонил, чтобы узнать, смогу ли я встретиться с вами сегодня вечером. Черт возьми, не каждый вечер я могу сидеть напротив красивой женщины, которая к тому же очень талантлива!
Чарли с удивлением посмотрела на него.
– Серьезно? Вы ожидаете, я поверю? Сидеть напротив красивых женщин – ваша работа.
Зик поднял руки над головой, показывая, что сдается.
– Вы действительно хотите заставить меня сказать прямо?
– Что сказать прямо?
– Что у меня есть великий план заманить вас сегодня вечером в свою постель? Что я надеюсь, вы забудете на несколько часов о своем красавце бойфренде и простите мне наличие телохранителя и то, что, когда мы поедем обратно в гостиницу, за нами погонится не меньше шести сотен человек?
Чарли почувствовала, как сердце ухнуло в живот.
– Кажется, вы только что сказали это прямо.
– Неужели? – спросил Зик с лукавой улыбкой.
Никогда еще она не встречала настолько самоуверенного человека. В сравнении с мужчиной, сидящим напротив нее, Марко вдруг показался подростком. Она не ожидала, что в мире может существовать более прямолинейная категория мужчин, чем профессиональные спортсмены, но, очевидно, она мало общалась с кинозвездами.
Официантка принесла напитки. Чарли практически залпом выпила коктейль, Зик сделал глоток воды. Потом она вспомнила заголовки, мелькавшие в журналах несколько лет назад. Громкий развод со второй женой, родившей ему двух детей. Заявления о многочисленных изменах, которые она сделала в суде во время спора об опеке. Автокатастрофа на тихоокеанском побережье в четыре часа утра с участием «Мазератти» и двух красивых женщин. Судебное решение о тридцатидневном пребывании в реабилитационном центре «Промисиз» в Малибу. Слухи об оргиях с кокаином в особняке на Голливудских холмах. Женщина, которая умерла, похоже, от передозировки на одной из таких вечеринок – хотя отряд антикризисных менеджеров быстро обработал эту историю и представил иную версию: проблемы с сердцем. Алкоголь, наркотики, женщины – все это осталось позади то ли благодаря блестящей пиар-кампании, то ли благодаря реальным усилиям самого Зика изменить свою жизнь и получить право встречаться с детьми. В настоящий момент Зик пребывал на вершине славы, хотя и вел новый, сокрушительно скучный, чистый до скрипа образ жизни. О том, является ли этот переворот искренним или показным, были написаны горы статей, и каждую неделю оба лагеря представляли публике новые доказательства. Никто ничего не знал наверняка. Плевать – Зик Лейтон стоил того, чтобы о нем говорили.
– Раньше вам женщины не отказывали? – спросила Чарли с интересом – и с кокетством.
– Чаще, чем мне хотелось бы признавать. Надеюсь, вы не станете одной из них.
Когда официантка появилась вновь, Зик попросил ее рекомендаций относительно меню. Он вопросительно взглянул на Чарли, и она кивнула. Зик заказал еду для обоих. Хоть убей, Чарли не смогла бы вспомнить, что именно. А еще, когда позже ее пытала Пайпер, она не смогла вспомнить, о чем они говорили в течение следующих двух часов. Зик до слез рассмешил ее историей, в которой фигурировала его мать и одна не в меру преданная фанатка, потом выяснилось, что он ужасно боится летать на самолетах (об этом она нигде не читала). Зик с большим интересом и знанием дела задавал ей вопросы о теннисе, теннисных турне, плотном графике переездов одиннадцать месяцев в году и, выслушав ее ответы, задавал новые, еще более серьезные вопросы. Как ни странно, слова о том, что он является большим ее фанатом, не были лестью: Зик отлично разбирался в теннисе, знал всех теннисистов, внимательно следил за ее матчами. Чарли помнила из какой-то статьи, которую читала в «Пипл» или «Интертеймент уикли», что у Зика имеется личный корт в его доме в Лос-Анджелесе и он часто играет – ей показалось милым, что он не стал об этом упоминать. Зик не щеголял именами знаменитостей, с которым общался, промолчал даже о подробно освещенной в прессе прогулке вместе с Джорджем и Амаль Клуни по озеру Комо на шикарной яхте султана Брунея и не пытался впечатлить ее своим богатством.
Он смешил ее, внимательно слушал, скромно держался, и каким-то непонятным образом – хотя она не смогла бы толком объяснить этого ни себе, ни кому-либо еще – к тому времени, как они разделили на двоих порцию лимонного мороженого, Чарли забыла, что он знаменит. Забыла, что подростком она была в него влюблена. Забыла, что возле ресторана собралась огромная толпа, чтобы мельком его увидеть, и что она сидит рядом, пожалуй, с самым узнаваемым человеком из всех ныне живущих.