Мелинда подошла к ближайшей постройке, открыла дверь, быстро осмотрела то, что находилось внутри, и вернулась к группе.
— Будем считать, что нам повезло, — сообщила она. — Запасы целы.
Собравшиеся облегченно вздыхали. Мелинда подошла ко мне. Барроу тоже приблизился. Хейден по-прежнему семенил за ним.
— Ну что, все идет как планировали? — спросила Мелинда.
— Да, хотя и в меньшем масштабе. Продолжаем действовать сообразно плану.
Барроу кивнул в знак согласия.
— Вниманию всех! — крикнула Мелинда; головы присутствующих повернулись в ее сторону. — Если вы здесь, это означает одно из двух: или вы сами подготавливали эвакуацию, или знаете тех, кто работал с нами. Честно говоря, мы рассчитывали увидеть здесь большее число соратников. Надеюсь, остальные еще подтянутся. Те, кто не смог собраться под мостом, знают, где находится это место. Они доберутся самостоятельно… если сумеют.
Мой взгляд упал на молодую женщину, которую звали Мейзи. Она беззвучно плакала, вытирая слезы. Женщина постарше обнимала ее за плечи. Обеих я знал. С ними должны были приехать еще трое, если не больше. Возможно, те по каким-то причинам не сумели подойти в автобусу и появятся здесь позже.
Или не появятся уже никогда.
— Обустройство лагеря и налаживание жизни целиком зависит от нас, — продолжала Мелинда. — В каждом строении есть запас еды и предметов первой необходимости, но они ограниченны, а потому будьте экономны. Хочется надеяться, что, когда бомбежки и обстрелы прекратятся, мы сможем выбраться в город и пополнить наши запасы. Пока же давайте считать, что это все, чем мы располагаем на неопределенное время. Нужно научиться рациональному использованию того, что у нас есть.
Собравшиеся одобрительно кивали.
— Возможно, я говорю общеизвестные вещи, но в данный момент покидать пределы лагеря небезопасно. Город превратится в непредсказуемую территорию. Мы можем встретить там других уцелевших, но они будут воспринимать нас как врагов. Наша группа — не единственная, кто готовил эвакуацию. Мы слышали о других группах. Уверена, кто-то из них сумел выжить в сегодняшнем аду. Пока мы не знаем ни количества таких групп, ни мест, где они собирались обосноваться. Поэтому нужно соблюдать предельную осторожность. Доверять можно лишь тем, кого мы знаем.
Мелинда оглядела собравшихся. Вид у нее был крайне решительный. Перехватив мой взгляд, она кивнула, передавая эстафету мне. Я откашлялся и вышел вперед:
— Тем, кто сегодня потерял родных и близких, я выражаю свое искреннее соболезнование. Знаю: боль утраты слишком велика и сейчас нелегко думать о чем-то другом. Но мы должны сосредоточиться на собственном выживании. Мы заранее начали готовиться к этому дню, до последнего надеясь, что он не наступит. Увы, он наступил. Мы успели разработать план жизни в изменившихся условиях. Нужно лишь строго придерживаться этого плана, и у нас все получится.
Собравшиеся молчали. Несколько человек решительно кивали.
— Давайте не терять время попусту. Принимаемся за работу.
Мои слова подействовали. Люди разделились на группки и занялись обустройством лагеря. Все, что хранилось в здешних постройках, извлекалось наружу, пересматривалось и учитывалось с целью наиболее разумного и практичного использования. Мои помощники умело раздавали задания, приходя на помощь там, где нужно. Заброшенная поляна начинала обретать черты лагеря.
Мы трудились несколько часов: ставили палатки, разводили костры, распределяли предметы первой необходимости. Уничтожение города продолжалось. С той стороны доносились приглушенные расстоянием звуки бомбовых разрывов. Я попытался отвлечься от этой страшной музыки, занявшись инвентаризацией медикаментов, которые успел собрать в одном из здешних хранилищ.
К вечеру гул стих. Негромко шелестели листья. Неужели хаос этого дня окончился? Я позволил себе облегченно вздохнуть, надеясь, что повторения не будет.
Уже почти стемнело, когда к лагерю стали подходить первые уцелевшие. Я невольно улыбнулся, когда на поляну вышло человек двадцать. Их лица были мне знакомы. Изможденные, со следами крови, но живые.
В последующие часы на поляну выходили все новые и новые беженцы. К утру население лагеря выросло почти до пятисот человек, хотя мы рассчитывали, что нас окажется больше. Детей укладывали спать в самых вместительных палатках. Кое-кто, подобно Хейдену, за день стал круглым сиротой. Взрослые неустанно трудились, чтобы поскорее наладить жизнь в нашем новом сообществе.
Выжившие появлялись еще несколько дней. Затем их поток иссяк. Казалось, сюда добрались все, кто знал о лагере и сумел уцелеть после Крушения — так мы потом стали называть тот день. Лагерь преображался. Все, чьи прежние профессии были связаны с жизнеобеспечением, старались сделать нынешнюю жизнь более удобной. Имевшие опыт строителей стали возводить первые хижины. Разбиравшиеся в электричестве пытались наладить освещение в максимальном числе построек, что было делом непростым, учитывая наше ограниченное техническое оснащение. Нескольких человек поставили руководить учетом и распределением продуктов, и они самоотверженно старались накормить население лагеря, не выбиваясь из жестких продуктовых норм.
Очень быстро каждый нашел свое место. Настоятельная потребность выжить заставляла людей заниматься тем, что у них лучше всего получалось. Постепенно у каждого появилась своя роль, и вскоре мы хорошо знали, кто на что способен и кому что поручить. Это было важно для дальнейшего существования лагеря.
Труднее всего приходилось маленьким детям. Они не понимали происходящего — особенно те, кто потерял родителей. Взрослые по очереди занимались с ними, пытаясь отвлечь от тягот изменившейся жизни, но это удавалось не всегда. Меня и других взрослых забрасывали вопросами. Я отвечал честно, понимая, что ложь ни к чему хорошему не приведет.
Прошло месяца два. Мне запомнился тот теплый, погожий день. Идя по лагерю, я наткнулся на троих мальчишек. Всем им было по пять-шесть лет. Они расположились в стороне от сверстников. Один из них что-то рисовал прутиком на земле. Хейден. Я печально улыбнулся, узнав и двух других. Их родители тоже погибли. Ребят звали Кит и Дакс.
— И что это вы тут рисуете? — спросил я, вспугнув их своим появлением.
Мальчишки виновато косились на меня.
— Ничего, — быстро ответил Хейден, наклоняясь и пытаясь закрыть собой рисунок.
— Позволь взглянуть, — вежливо попросил я, опуская руку на его плечо.
Передо мной было не что иное, как неумело нарисованный план нашего лагеря. Квадратики обозначали постройки, большой треугольник — башню, возвышавшуюся над лагерем. Со дня нашего появления здесь лагерь неузнаваемо изменился, и рисунок Хейдена это показывал. Нам удалось совершить несколько вылазок в город и существенно пополнить наши запасы, а это, в свою очередь, позволило расширить и дополнительно обустроить лагерь.
— Это Блэкуинг?
Я все еще привыкал к названию, которое мы выбрали.
Хейден кивнул. Дакс робко мял торчащую из земли травинку.
— Для чего тебе понадобился план? — осторожно спросил я, внимательно разглядывая Хейдена.
— Хочу знать, где что находится, — ответил он.
Кит застенчиво кивнул, соглашаясь с другом.
— Тебе незачем забивать себе голову подобными вещами, — сказал я.
— Это почему? — нахмурился Хейден.
Я вздохнул. Не впервые я заставал эту троицу за совсем не детскими занятиями. Несколько дней назад я вмешался, как мне показалось, в мальчишескую драку, оказавшуюся упражнением в рукопашном бое. Эти ребята внимательно наблюдали за тем, чем в лагере занимаются взрослые, и пытались подражать. Вряд ли они понимали зачем.
Хейден ждал моего ответа.
— Просто вам еще рано. Играйте пока с другими ребятами, — предложил я.
Совсем малышня. Не в их возрасте чертить планы и отрабатывать навыки рукопашного боя.
— Да, Докк, — промямлили все трое и поспешили ретироваться.
Я смотрел им вслед. В какой-то момент Хейден обернулся, и его зеленые глаза сверкнули. Лицо у него было хмурое. Все трое примкнули к стайке детей, собравшихся вокруг Мейзи. Она читала им вслух. Ее близкие, по кому она плакала в первый день, так и не появились в лагере.
Я посмотрел на притихших Хейдена, Кита и Дакса и почувствовал себя глубоко виноватым перед детьми. Я завязал в памяти узелок: впредь беречь детей от некоторых сторон лагерной жизни, поскольку они слишком наблюдательны. Не все, конечно. Многие и внимания не обращали на то, чем заняты взрослые, однако Хейден, Кит и Дакс отличались от остальной ребятни. Наступит время — и они включатся во взрослую жизнь, но не сейчас.
А сейчас, даже если прежний мир рассыпался в прах, их детство должно продолжаться.
БАРЖА ОБРЕЧЕННЫХПетр Заспа
Реальность НЕ ТАКАЯ, как мы ее видим, НО не настолько, как того хотелось бы…
Когда-то люди плавали по океану по собственной воле. Теперь корабли гниют. Нашли применение лишь баржам. Гай был уверен, что его минует чаша сия. Совсем недавно отчуждение было редким приговором, который выносили только отъявленным убийцам и каннибалам, но теперь он звучит всё чаще.
Приговоренных загоняют на баржу. Полицейский буксир отволакивает её далеко в море, до сильного течения. И течение уносит баржу в неизвестность, предоставляя приговоренных самим себе и океану. Никто никогда не возвращался из этого путешествия, никто не мог сказать, какова судьба тех людей. Дошла очередь и до Гая. И вот уже он, в ошейнике-удавке и с клеймом отчужденного на руке, ждет своей очереди на борт. Теперь и ему предстоит узнать, что происходит там, в океане, и куда выносит течение старые ржавые баржи…
Глава 1
Вялый оборот вентилятора под потолком — хлоп, хлоп. Лениво застывший воздух, словн