Нащупав устойчивый сигнал, ошейник ослаб, и Гай остановился, заметив впереди поднявшихся навстречу двух отчужденных. Они закрывали головы руками от палящего солнца, и он никак не мог рассмотреть их лица. Один был по пояс голый, со следами солнечных ожогов на груди, другой прихрамывал и, согнувшись, пытался спрятаться в тени своего товарища. Гай заметил еще несколько фигур, сидевших вокруг восьмиугольного корпуса транслятора и закрывавших головы от сжигающего солнца оставшимися от одежды лохмотьями. Еще с десяток лежали в тени гранитных пальцев.
— Ты кто? — спросил, приподняв ладонь над глазами, тот, что был покрыт красными пятнами, словно обваренный овощ.
— Гай! — поспешил представиться Гай, протянув руку. — Гай Грин.
— А я Тобиас.
Тобиас пожал руку и кивнул на своего товарища:
— Это Сид. Он совсем плох. Наверное, баржу не дождется. А ты за что попал в отчуждение?
Гай уже открыл рот, чтобы начать объяснять всю несуразность и несправедливость объявленного ему сурового приговора, как вдруг заметил еще двух арестантов, идущих со стороны каменных глыб. Первый шагал, словно отмерявший расстояние землемер, медленно переставляя длинные худые ноги. Второй был пониже, с более пропорциональной фигурой и, в отличие от бледного первого, с отливающей синевой черной кожей. Заметив их, Тобиас с Сидом поспешили отступить, вмиг потеряв к Гаю всяческий интерес. Закрывая ладонями макушки, они пошли к антенне, в поисках хоть какой-нибудь тени.
— Пожрать есть?
Долговязый подошел вплотную, толкнув Гая впалой грудью, затем похлопал его по карманам. Дернув рукав, он пощупал ткань еще довольно целой, хотя и выгоревшей рубашки.
— Снимай!
— Простите? — Гай повел ухом, решив, что ослышался.
— Лич, он тебя не слышит! — заржал чернокожий. — Он глухой!
Лич наморщил лоб, словно решая непосильную задачу, затем, взяв Гая за ворот, рванул, разорвав рубаху надвое. Внимательно осмотрев оставшийся в руках лоскут, он завязал его на голове банданой.
— Пусть еще вывернет карманы, — подсказал напарник.
— Ты слышал? — ухмыльнулся Лич растерянному Гаю. — Карманы выверни! Крэк, он и вправду глухой. Прочисть ему уши.
Чернокожий неторопливо зашел Гаю за спину, с любопытством потрогал повисший обрывок рукава, затем, сложив ладони в замок, неожиданно ударил в затылок. Ноги у Гая подкосились, и он растянулся, поперхнувшись взлетевшей в лицо пылью, под аккомпанемент взорвавшегося ржания.
— Твое место там! — глядя сверху вниз, кивнул Крэк на изнывающих на солнце отчужденных рядом с транслятором.
Презрительно сплюнув, он переступил через вытянутые ноги и пошел следом за Личем, торопившимся спрятаться в тень.
— Эй! — тяжело поднялся Гай, обхватив загудевшую голову. — Стой!
Но Крэк его уже не слышал. Он достал из кармана семена синтетического дурмана и, положив на вмиг позеленевший язык, нервно передернулся.
— Лич, взбодрись! — блаженно зажмурившись, Крэк протянул ладонь с горсткой мелких кристаллов. — Здесь хватит еще на десяток припаев.
— Для бодрости мне хватает представить, как ты пронес люмин в своей заднице! — хмыкнул его напарник, но остановился и, обернувшись, протянул руку.
Внезапно он изменился в лице. Продолжая стоять с протянутой рукой, он бессвязно замычал, силясь произнести хоть что-то членораздельное, чтобы предупредить Крэка. За его спиной, нагнув голову, бежал Гай, нацелившись на выглядывавшую из-под короткой жилетки черную поясницу. Словно раненый бык, Гай врезался лбом в спину Крэку и, сложив его пополам, повалил к ногам Лича. Кристаллы люмина вылетели из рук и рассыпались, исчезнув в пыли.
— Э-э-э… — захрипел Крэк, хлопнув ртом, хватая воздух.
Перевернувшись на живот, он испуганно сгреб пальцами землю вместе с наркотиком и поднес к лицу.
— Убью!
Прощупав пальцами пыль, Крэк поднял налившиеся кровью глаза.
— Точно убью!
Он встал и, не размахиваясь, коротко всадил кулак в живот Гаю.
— Здесь было целое состояние! — произнес он, примеряясь для следующего удара. — Здесь было не меньше дюжины припаев! Я берег люмин, чтобы скоротать долгие дни на барже. А ты…. Тебе конец!
Не привыкший решать проблемы кулаками, Гай не успел закрыться, пропустив удар в челюсть, и мир вокруг качнулся, опрокинувшись вместо рыжей земли на голубое небо. Рухнув на спину, Гай попытался увернуться от следующего удара, но опять не успел. Крэк сел на него верхом и теперь бил наотмашь, стараясь достать сквозь ладони окрасившееся кровью лицо.
— Убью! Размажу! Растерзаю! — хрипел он, вкладывая в каждый удар всю силу, на какую только был способен. — Твоя шкура не стоила и одного кристалла!
Гай закрывался, изворачивался, пытался ответить, но все было напрасно. Он чувствовал, как с каждым ударом в голове будто что-то лопается, в глазах на фоне перекошенной физиономии Крэка вспыхивают фонтаны искр, и сознание вот-вот сорвется с тонкой нити рассудка.
Неожиданно чья-то рука перехватила занесенный кулак.
— Крэк, хватит! Заканчивай.
— Я закончу, когда его прикончу! — попытался освободиться Крэк.
— Хватит, я сказал!
На этот раз, почувствовав стальную хватку, Крэк замер и возмущенно произнес:
— Лич, это был мой люмин! И ты не можешь запретить мне убить этого недоумка!
— Никуда он от тебя не денется.
— Так какого дьявола ты виснешь у меня на руках?!
— Крэк, баржа придет уже завтра. Полицейские его недосчитаются, а кто-нибудь из той швали, — Лич кивнул в сторону антенны, — тебя тут же заложит. Ты хочешь, чтобы тебя оставили на берегу, позабыв снять ошейник, рядом с выключенным транслятором? Успокойся, Крэк, — Лич великодушно похлопал напарника по плечу. — У нас вся ночь впереди. Так что никуда он от тебя не денется.
Крэк тяжело выдохнул и, ударив напоследок Гая в грудь, нехотя встал.
— Живи… пока… — многозначительно хмыкнул он, не удержавшись, чтобы еще раз не двинуть носком ботинка в бок.
Дождавшись, когда Лич с Крэком ушли, Гай тяжело поднялся и, сплюнув окровавленными губами, пошел к транслятору, откуда за ним наблюдали Тобиас с Сидом.
— Зря ты с ними связался, — тихо заметил Сид. — Эти выродки тебя не оставят.
— Не я их первым тронул, — присел рядом Гай.
— Оно того стоило, — выглянул из узкой полоски тени худощавый паренек с опухшим от побоев лицом. — Я, когда увидел рожу Крэка, так даже вспомнил, что еще умею радоваться. Ты суррогат?
— С чего ты взял?! — Гай испуганно посмотрел на свои пальцы — уж не появились между ними перепонки? Потом пощупал за ушами.
— Руки у тебя длинные. Сам худой, жилистый, непропорциональный. Вот я и подумал. А суррогаты уже не те, что были раньше. Выдающие их наросты на ушных раковинах давно исчезли.
— Нет, я не суррогат, — постарался как можно уверенней ответить Гай. — Ты, кстати, тоже на них похож. У тебя кожа бронзовая, как у суррогатов. Стойкая против солнечных ожогов.
— Получил, Свимми? — хмыкнул, вступившись за Гая Тобиас. — Ты в каждом новичке видишь суррогата. А я уже года два как не встречал ни одного.
— Оттого что они ушли за горы, — ответил Свимми. — А те, что остались внизу, научились маскироваться. Их преследуют, потому что боятся. А зря. И от них могла быть польза. Я знал одного суррогата, у которого коэффициент полезности был выше, чем у префекта главного правительственного компьютера.
— У префектов коэффициент не замеряют, — возразил Тобиас. — Он у них высокий по определению. Уж это я точно знаю. А суррогатов правительство боится как раз из-за их способностей.
Гай хотел рассказать, что в подвале его дома прятались двое суррогатов. Он даже тайно носил им еду. У одного были гибкие кости рук, и он мог обвивать ими словно веревками. Второй видел все вокруг с закрытыми глазами. Гай каждый раз гадал, какого цвета его глаза, но так и не узнал, потому что Сплин их открывал очень редко, это ему и не нужно было. Он чувствовал спускающегося в подвал Гая за несколько бетонных стен. Но решив, что такая дружба оттолкнет его новых знакомых, Гай предусмотрительно промолчал.
Неожиданно их прервал громко засипевший Сид. Хрипя и содрогаясь, он повалился в пыль, зашедшись длинным, выворачивающим легкие кашлем.
— Что с ним? — спросил Гай.
— Рядом с океаном ночи холодные, — ответил Тобиас. — Днем жара, ночью холод. Не каждый выдержит.
— При чем здесь холод? — вмешался Свимми. — Сида мы грели собственными телами. Ему отбил легкие Неженка Ахилл.
— И то, и другое не пошло Сиду на пользу, — нехотя согласился Тобиас. — Удивлюсь, если он переживет эту ночь. После того как он проиграл собственную жизнь, удача от бедняги отвернулась. А без фортуны такому игроку как Сид жить дальше нет смысла.
— Сид — игрок? — с любопытством взглянул на Сида Гай. Игроков ему приходилось видеть еще реже, чем суррогатов.
— Еще какой! Играл на все. Было время, когда он был богаче, чем правительственный вельможа. Занимал два этажа в зеленой зоне города. Потом встретил более удачливого, но скрывающегося от отчуждения игрока. Сид сыграл на его приговор и впервые проиграл. И теперь он вместо другого носит удавку на собственной шее.
— А ты сам за что угодил на баржу? — как бы между делом спросил Гай.
— Я? — нервно заерзал Тобиас. — Это не важно. Расскажу как-нибудь в другой раз.
— Тоби у нас слишком много болтал! — засмеялся Свимми. — Слишком много знал и слишком много болтал. Он из наладчиков главного компьютера.
Гай с уважением посмотрел на своего нового знакомого.
— Ты работал с главным компьютером? Это же почти правительственный кластер? Я и не знал, что они своих отдают в отчуждение?
— Бывает! — хмыкнул Свимми. — Если начать рассказывать тайны этого кластера всем встречным подряд.
— Потому что не мог терпеть вранья! — вспыхнул Тобиас.
— А кому нужна твоя правда? — не сдавался Свимми. — То, что наш мир катится в преисподнюю, ясно всем и без твоих откровений. Это интересно разве что Святоше Джо, — Свимми неопределенно кивнул на сидевших в потянувшейся от транслятора тени арестантов. — Что бы там ни проповедовало правительство о нашем исключительном положении и великой роли, кто ему верит? Нам тоже придет конец, как и всему миру.