— Спускайся, я тебя подержу, — прошептал он Дрэду.
— Нет, ты! — вдруг заупрямился Дрэд, как и тогда в рубке вдруг разозлившись на собственный страх.
— Спускайся, ублюдок, или ты думаешь, я тебя прощу?
— Ульрих, я… — начал было оправдываться Дрэд, но шахтер вдруг согнулся пополам и зашелся кровавым кашлем. — Подожди! Я сейчас! — засуетился Дрэд. — Эй, там, внизу! Быстрее! — позвал он, свесившись через борт. — Принимайте!
Схватив Ульриха за ноги, он едва не силой столкнул его за борт и повис вниз головой, зацепившись коленями за тумбы кнехтов. Снизу его услышали, и навстречу потянулась чья-то тень.
— Держу, — услыхал он голос Гая. — Что с ним?
— Ранен, — не стал вдаваться в подробности Дрэд.
Гай высунулся из пробоины по пояс и, нащупав руки висевшего вниз головой Ульриха, приказал стоявшему сзади Свимми:
— Хватай меня за ноги!
Дальше Дрэд не выдержал и разжал пальцы. Перевернувшись, Ульрих рухнул вниз, подняв тучу брызг. Гай крепко держал его за руки, и шахтер висел по пояс в воде, безвольно свесив голову на грудь. В свете луны его лицо с закрытыми глазами превратилось в серую маску, и Гаю стало не по себе, словно он держал за руки мертвеца. Одним махом втащив Ульриха внутрь баржи, Гай передал его Святоше и снова высунулся, ловя уже болтающегося на леерах Дрэда. Воришка, словно ящерица, сполз по шершавому борту и, почувствовав на ногах хватку Гая, уверенно перехватил руки, хватаясь за рваные края пробоины. Юркнув внутрь, он повалился рядом, покосившись на бледное лицо Ульриха. Святоша прислонил шахтера к борту и, задрав рубашку, разглядывал посиневшую рану с запекшимися под кожей пятнами крови.
— Что произошло? — спросил Гай.
— Бухта сброшена, — ответил Дрэд.
— То, что она сброшена, мы слышали, — отмахнулся Гай. — Что с Ульрихом?
— Там был Хали.
— Хали? Это он его? А что с Хали?
— Мы его убили.
— Это очень хорошо — еще минус один, — кивнул Гай. — Но что случилось с Ульрихом? Святоша, как он?
— Плохо, — поморщился тот в ответ.
Гай склонился, заглянув через плечо в сутане. Рана была скверная. Можно сказать, дрянная рана. Невзрачная снаружи, но не оставляющая сомнений в своей глубине и серьезности.
— Внутреннее кровотечение, — словно опытный врач пощупал пальцами вокруг прокола Святоша. — Из него хлещет, как из шланга, но все внутрь.
— Ты ему поможешь?
— Это мой долг. Я помолюсь за него.
— И все?
— А что ты еще хотел? Ему конец. Удивляюсь, как он до сих пор дышит.
Молчавший до этого Тобиас тоже осмотрел рану и, соглашаясь, кивнул:
— У него пробито легкое. Святоша прав — обширное внутреннее кровотечение. Нам его не спасти. Перетащите его во второй отсек, а я принесу попить. Пусть он хотя бы напоследок не испытывает жажду.
Бесчувственного Ульриха поволокли в узкую дверь и, собрав все, что могло хоть как-то смягчить жесткий пол, уложили на ворох ветоши.
— Дрэд? — снова взялся за воришку Гай. — Расскажи, как все произошло?
— Мы нашли бухту… — начал сбивчиво Дрэд. — А она оказалась не с краю, как ты говорил! — он вдруг понял, кто во всем виноват. — Гай, все было не так, как ты обещал! Трос лежал за контейнером в носу баржи.
— Они его перетащили, — спокойно парировал Гай. — Дальше?
— Да, да… — сглотнул Дрэд неожиданно пересохшим горлом. — Мы взяли бухту и сбросили за борт. Теперь они не смогут спуститься вниз. Но она оказалась очень тяжелая. А ты говорил, что все будет легко! Ты нас обманул!
— Откуда взялся Хали?
— Хали? Хали… Хали… — разволновавшись, Дрэд никак не мог начать рассказ. — Прятался за каким-то ящиком. Но я его первым заметил!
— Он был один? — недоверчиво уточнил Гай.
— Один.
— Кого-нибудь ты еще видел?
— Нет. Они все возле рубки — с носа не видать. Он сплошь заставлен железными баками, хотя и не такими большими, как ты обещал. Все оказалось не так!
— Расскажи, как Хали ранил Ульриха?
— Он напал на нас из засады. Набросился и ударил его сзади.
Дрэд вконец запутался и замолчал, не зная, что сказать дальше. Он сжал вспотевшие ладони и склонил голову, радуясь, что второй отсек гораздо темнее первого, и Гай не видит его мечущихся глаз. Больше всего он боялся, что Гай сейчас спросит — а где был ты? Почему не помог? Отчего ранили Ульриха, а не тебя?
В ответ Дрэд запутается еще больше, выдаст себя задрожавшим голосом, и все все поймут. Конечно, они будут к нему беспощадны. И не разжалобить никого отрубленными пальцами или жалким видом растрепанного и голодного подростка. Вспомнят, что они с ним разные. Он воришка, лазающий в их отдельные жилища, а они особы из правительственных кластеров и учреждений.
— С палубы в пробоину без троса спуститься легко? — спросил Гай, и Дрэд с трудом скрыл облегченный вздох.
— Если снизу помогут, то можно. А если нет, то вряд ли. Запросто свалиться в воду.
— Но все же возможно?
— Да, — кивнул Дрэд. — Если будут держать сверху, и кто-то не заплыл жиром, то может и пролезть. Пробоину лучше заложить, как было прежде.
Гай посмотрел на Святошу, державшего за руку Ульриха.
— Пока дышит, — пожал тот безразлично плечами, и Гай, склонившись перед дверью, юркнул в носовой отсек. За ним потянулись остальные. Дрэд услышал, как загремел металл. Открытую пробоину снова заваливали стащенным со всех отсеков хламом. Теперь во втором отсеке он остался с Ульрихом один. Шахтер не подавал признаков жизни, но Дрэд чувствовал его едва уловимое дыхание. Он посмотрел на изрытое оспой лицо с черными пятнами угольных угрей. Закрытые глаза впали, лоб и щеки покрылись серыми бороздами. Стало немного жутковато, и Дрэд невольно отстранился, не зная, что ему делать дальше. Можно было пойти помогать остальным, но он боялся, что кто-нибудь внимательно посмотрит в его лицо и все поймет — его страх в глазах написан лучше любого признания вины.
Пошарив взглядом по темным углам, затем там, где лунный свет падал в иллюминаторы и освещал бледные пятна, Дрэд хотел поискать какую-нибудь тряпку, чтобы накрыть лицо Ульриха. Его соседство превращалось в пытку. Но и уйти он не мог. Чтобы выглядеть достойно в глазах остальных, он должен оставаться с шахтером до последней минуты его жизни. Их породнило общее дело, просто одному повезло больше, другому меньше. Так бывает. Зато потом никто не сможет бросить Дрэду в лицо, что он не помог товарищу в беде. А их общую тайну Ульрих никогда уже не выдаст, ну а Дрэд тем более.
Неожиданно Дрэд словно почувствовал укол в затылок. Он медленно обернулся. Теперь глаза Ульриха были открыты. Наклонив голову, он смотрел на Дрэда безразлично, взглядом, обращенным вовнутрь, и будто сквозь него. Тонкие серые губы изогнулись и издали едва слышный стон.
— Что? — склонился Дрэд.
Затем взгляд нащупал глаза Дрэда, стал колючим, и внезапно Ульрих рванулся вперед, обхватив его рукой за шею. Дрэд вскрикнул, и не в силах выпрямиться, попятился, тряся головой и пытаясь сбросить руку. Но Ульрих держал его, как клещами, и Дрэд на четвереньках поволок его по полу отсека. Не выдержав накатившего ужаса, он вдруг закричал диким воплем. Он голосил, словно потерял разум. Ни на секунду не прекращал кричать, срывая голос, когда сбежался весь соседний отсек. Свимми пытался отодрать от него Ульриха, но тот словно сросся с ним, подмяв под себя и не отпуская шею. Дрэд забился в истерике и, уже ничего не соображая, завывал, никого не узнавая.
Пришел он в себя, когда вдруг понял, что больше никто его не душит. Гай хлопал по его щекам, а в спину больно давила переборка. Ульрих лежал у противоположного борта, и теперь кто-то другой накрыл его лицо. Святоша Джо совершил короткий обряд, проведя по диагонали крестом, и обернулся к Гаю:
— Мы должны от него избавиться.
Гай кивнул, но Святоше этого показалось мало.
— Все там будем. Но если оставим, то окажемся гораздо раньше. Уже днем он доставит нам большую проблему.
— Поторопились мы с пробоиной, — согласился Гай. — Придется открывать еще раз.
Ульрих словно не хотел покидать баржу и сопротивлялся, не желая протискиваться в пробоину, расставив быстро коченеющие руки. Свимми пришлось его обвязать, сплетя из тряпок веревку. Тобиас и Гай просунули шахтера головой вперед, затем отпустили ноги. Тело скрылось и шлепнулось в воду, окатив брызгами их лица. Гай отшатнулся, но Тобиас вдруг высунулся наружу, провожая его удивленным взглядом.
— Мы должны были это сделать, — положил ему на плечо руку Гай. — Святоша прав, утилизатора у нас нет.
— Я не об этом. Ульриха ударило о борт, затем отшвырнуло и завертело как щепку. Ты даже не представляешь, какое мощное течение нас несет. Это совсем не то, что было тогда у берега.
Тобиас вдруг сел и, соединив перед лицом кончики пальцев обеих рук, некоторое время внимательно разглядывал образовавшуюся фигуру. Потом, заметив обращенные на него взгляды, будто оправдываясь, вымученно улыбнулся:
— Много бы я отдал за то, чтобы понять, что здесь происходит. Не смотрите на меня так, потому что отдать-то у меня и нечего. Да и кому отдавать — непонятно. А самому мне не разгадать эти тайны. Так что ответа не ждите. Спросите лучше Святошу. Впору прислушаться к его ереси. Хотя, возможно, что это мы все несем чушь, а он знает истину.
Глава 6
Сид был растерян, напуган, выбит из колеи. И было от чего. Вот уже битых полчаса с ним разговаривал Неженка Ахилл. Случилось все неожиданно, так, что он даже не успел поднять тревогу. Но потом и не захотел. Тоби ушел в восьмой отсек делать замеры воды, а Сида оставил присмотреть за люком.
Следующая ночь на барже выдалась точь-в-точь как предыдущая — холодная, сырая и удивительно светлая. Палуба быстро остывала, отдавая остатки тепла стальным поручням трапа. И Сид жался к ним, впитывая тепло, как губка воду. Разомлев, он клевал носом, умудрившись свернуться клубком на верхней ступени, как вдруг над головой еле слышно скрипнула дверь. В рубку кто-то вошел. Не надеясь на стопор, Сид потянулся к рычагу, чтобы захлопнуть люк, но Неженка упал на колени, заглянул в щель, и они встретились взглядами.