По улице слонялись несколько парней, возле магазинов сидели старики, держа на коленях ружья, и жевали табак. Никто не обратил на меня внимания. Я не думала, что улицы будут такими пустынными, зато деревянные дома оказались намного выше, чем выглядели издалека. Меня в первый раз в такой большой город занесло. Аж волосы на затылке дыбом встали. Ничего, нож при мне; зайду и выйду.
Я сразу направилась в магазин. Продавцы обычно в курсе местных сплетен. Они знают все и всех, кто проходил через их город; если мне где и покажут дорогу, то только там.
На окне висел нарисованный углем портрет Крегара. Так странно было видеть его лицо — ведь столько времени прошло. На меня вдруг навалилась тоска, но быстро рассеялась. Интересно, его уже поймали или он все еще в бегах? Ни за что не стану о нем спрашивать.
Когда я толкнула дверь, зазвенел колокольчик. Вдоль помещения тянулись два высоченных стеллажа, забитых разными товарами, а в дальнем конце за прилавком восседала дородная дама, полируя ногти пилочкой.
— Доброе утро, милочка, — сказала она, когда я подошла поближе. — Чем могу помочь?
— Да вот интересно, как ваш город называется?
Женщина отложила пилочку, а ее брови, похожие на огромных волосатых гусениц, сошлись на переносице.
— Ты что, на арке прочитать не смогла?
Я покачала головой.
— Это город Генезис, а ты в универсальном магазине Мод. Назван в честь выдающейся особы — меня.
Она рассмеялась, но я шутку не поняла. Хотя грудь у Мод и правда была выдающаяся.
— Куда направляешься?
Я не стала ей лгать. Что посеешь, то и пожнешь, и если посеешь ложь, то плоды будут горькими. В этой женщине я почувствовала доброту, и хотя она была глубоко спрятана, я не хотела, чтобы после моей лжи доброта ушла еще глубже.
— В Халвестон. Говорят, там есть желтый металл, который делает людей богатыми. Вдруг мне тоже повезет.
Губы Мод расплылись в улыбке, обнажив пожелтевшие от табака зубы.
— Ха-ха! — Ее смех был похож на ослиный рев. — Дорогуша, да полмира на это надеется!
Я скромно потупила глаза, сделав вид, что ее слова оскорбили мои чувства.
— Черт, девочка, я не хотела сказать ничего такого…
Она накрыла мою руку пухлой ладонью, достала с полки карту и расстелила ее на прилавке. У Мэтью была почти такая же.
— Парни, что охотятся за золотом и камушками, идут через Халвестон, поэтому будь осторожна. Ступай на север через перевал, потом через озеро. В тех местах лишь несколько маленьких городишек. Главное, не сходи с дороги глупцов.
Она подмигнула, и во мне шевельнулось беспокойство — женщина вдруг показалась очень знакомой.
Я нашла на карте длинное и узкое озеро, а к северу от него, на расстоянии пальца, обнаружила Халвестон. Настроение поднялось. Теперь у меня были отличные ориентиры, значит, можно не идти по дороге. Горный перевал и озеро. Если их придерживаться, то точно не потеряешься.
— Спасибо, мэм, — поблагодарила я и уже было развернулась, чтобы уйти, когда она меня окликнула:
— Постой.
Из-за прилавка она не встала. Трудно ей было, видать, с таким весом.
— Задержись в городе ненадолго. У нас сегодня повешение. Весь город на площади соберется поглазеть.
— А кого вешать будут?
— Одну женщину. Промолчала, когда ее сынок магазин грабил.
В горле встал большой холодный ком.
— Вы здесь людей за такое вешаете?
— Да в наших краях и за меньшее вешают.
— Правда? — спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал.
Мод кивнула.
— Парень застрелился, когда его нашли. Он свое получил. А теперь та, что его прятала, получит.
— Ну и правильно! — заявила я, сама не веря в то, что говорю. Разве мать сделала что-то плохое? Не заслужила она, чтобы ее вешали.
— Точно! — ответила женщина. — Судья Лайон ее арестовала и привезла к нам. На север от Кувер-Сити лучшей виселицы, чем у нас, не сыскать.
Тут она рассмеялась, и ее жиры заходили ходуном.
Тяжелый комок из горла провалился прямо в желудок. Лайон! Здесь! Сейчас! Она меня в лицо знает, и мне совсем не хотелось нарваться на нее еще раз. Но, черт возьми, какая-то темная часть меня мечтала о встрече с ней, так же как я когда-то хотела пойти на медведя. Интересно, Лайон сможет меня поймать? Помнит ли мое лицо после долгой зимы забытья? Эта женщина пугала меня до смерти, но все равно я сгорала от любопытства. Очень хотела узнать, как человек может стать таким холодным?
— Ты в порядке, дорогуша? — спросила Мод.
Я слишком долго стояла столбом.
— Никогда не видела, как людей вешают. Пожалуй, поброжу по округе еще немного.
— Ее на закате повесят.
Я поблагодарила Мод и вышла из магазина.
До заката оставалось всего ничего, потому я последовала за толпой на городскую площадь, в центре которой рос огромный дуб. Веревку перекинули через толстый сук и привязали к паре лошадей. Больше на этом дереве ни ветвей, ни листьев не было. Короля леса ободрали, превратив его в орудие казни. Вроде как поймали огромного гордого гризли, побрили и заставили танцевать. Женщина меня мало волновала, но дуб такого не заслужил.
Лайон я увидела сразу же. Она стояла возле виселицы. С ног до головы в черном, и револьвер на поясе, на виду. По бокам два помощника. Какая она холодная! Наверняка у нее лед вместо крови и сосульки вместо костей.
Толпа оживилась, и вскоре я поняла почему. Два шерифа вели преданную мать. Женщина была истощена. Видать, зима далась ей нелегко. Она ведь ничего плохого не сделала — только попыталась спасти сына. Черт, может, она даже не знала, что он натворил.
Я потом перевела взгляд на Лайон, и ее глаза показались мне черными дырами, потому что в них я не могла уловить даже проблеска чувств.
Могу поспорить на свой нож, что Лайон точно так же бродила по округе и расспрашивала народ о ней, как и тогда обо мне. Разыскивается в связи с убийством. «В связи» — вот что имеет значение в этой забытой богом стране. Попадешь в одну комнату с преступником, а тебя потом Лайон за это повесит. Значит, мне надеяться не на что. Я ведь столько лет бок о бок с Крегаром прожила.
Один из помощников судьи накинул петлю женщине на шею. Лошади храпели и били копытами. Толпа вопила.
Я зажмурилась, когда щелкнул хлыст, и лошади сорвались с места. Вопли толпы заглушили хруст ломающейся шеи. Никогда раньше не видела, как вешают людей, и не хотела, чтобы моим первым повешенным стала любящая мать.
Когда тело упало на землю, я вновь открыла глаза. Лайон не шевельнулась, словно ей было все равно, что рядом умирает женщина.
Мимо проскользнул какой-то малец, и я почувствовала, как в кармане орудуют крошечные пальчики. Вот ворюга! Я схватила его за руку и подтащила поближе. Он был весь покрыт пылью и угольной сажей. Лет десяти.
— Отпусти, — тихонько взвизгнул пацан.
Я опустилась на колени, лицом к лицу.
— Верни!
По моему взгляду он понял, что я с ним шутки шутить не собираюсь, и разжал ладонь. Один из моих силков упал в грязь. Я про них совсем забыла. Взять-то у меня больше нечего — в карманах ни гроша.
— Вокруг столько полиции, а ты воровать пытаешься?
Пацан молчал.
— Сделаешь для меня кое-что, и я тебе дам кусочек серебра. Он подороже сотни силков будет.
Глаза пацана вспыхнули, и он кивнул.
Я ему прошептала на ухо все, что нужно сделать.
— Понял?
— Да, мэм, понял.
Он попытался выдернуть руку, но я держала крепко.
— И не вздумай предать меня, горло перережу!
Я вытащила нож, и мальчишка оцепенел, а потом еще раз кивнул, уже серьезно. Больше никаких шуток — в его глазах я видела страх. А страх, если им правильно пользоваться, действует на людей лучше, чем все деньги мира.
Я отпустила пацана, и он начал проталкиваться сквозь толпу. Я стояла и смотрела, как он идет прямиком к Лайон. Та опустилась на колени, чтобы поговорить с ним, и испачкала в грязи черные брюки. Впрочем, на это она внимания не обращала. Она слушала пацана, а я, затаив дыхание, ожидала ее реакции.
Лайон резко обернулась к своим помощникам и что-то сказала — мне было не разобрать. Потом улыбнулась малышу, дала ему монетку и отпустила. Он вскочил на ноги и сорвался с места.
Вскоре мальчишка подбежал ко мне.
— Я ей все передал.
— Уверен? Повтори, что ты ей сказал.
Пацан набрал в грудь побольше воздуха и затараторил:
— Моя кузина видела того мужчину с татуировками в Мартинсвилле пару дней назад. Он кричал, что законники спалили его дом, и если он кого из них увидит — им мало не покажется. Я сказал ей: думаю, вам стоит об этом знать, мисс Лайон.
— Молодец! — Я почти не соврала — тот мужчина в доме преподобного рядом с Мартинсвиллем вполне мог оказаться Крегаром. Правда, случилось это шесть месяцев назад, а не пару дней. Черт, да мне просто нужно было знать, не сидит ли он в одной из Лайоновских камер или не повесили ли его уже на том бедном дубе. — А что она сделала?
— Сперва серебро! — Пацан протянул руку, нахмурив тонкие брови, словно я уже его обманывала раньше.
Я рыкнула, как Волк, и повторила:
— Что она сделала?
Он обиженно фыркнул.
— Она спросила, была ли с ним девушка.
К горлу подкатил ком.
— А ты ей что сказал?
— Сказал, что про девушку ничего не слышал.
Я облегченно вздохнула, но ком в горле так и не исчез.
— И что потом?
— Она крикнула мужикам, чтобы седлали лошадей. Сказала: «Хочу увидеть, как этого ублюдка повесят за то, что он сделал с моим мальчиком». А потом они ушли.
Меня затрясло.
Я отдала пацану одну из ложек и отпустила его. В голове мутилось — похуже, чем возле того озера. Значит, Крегара еще не поймали, и это он убил сына Лайон. Теперь ясно, отчего она так его ненавидит. Да она всю страну прочешет, и могу поспорить, тот, кто встанет у нее на пути, получит пулю. По спине побежали мурашки. Я перешла ей дорогу, и теперь она охотилась и за мной. Тогда, в Долстоне, я ее обманула, а теперь, когда узнала, что забрал у нее Крегар, мне прям не по себе стало. Наверное, она решила, что мы с ним заодно. Может, она и права. Я столько всего не помнила о жизни с Крегаром; теперь же, вдали от него, воспоминании возвращались все быстрее и быстрее.