Из-под навеса перед магазином послышались смешки.
— Мисс… — зашипел Стенли, внезапно лишившись голоса.
Я стояла и лыбилась во весь рот. Стенли взглянул на меня и наконец узнал. Его глаза сделались круглыми, как блюдца.
— Ты! — завопил он.
Люди вокруг нас смеялись и подталкивали друг друга локтями. Толпа росла.
— Сэр, — жестко сказала Пенелопа, и все внимание вновь переключилось на нее. — Я не нуждаюсь в ваших услугах.
Жители Халвестона, ухмыляясь, ждали, что теперь будет делать Стенли. Таких людей, как он, опасно выставлять дураками. У них нет тормозов, и если у такого типа есть револьвер, то лучше придержать язык, когда с ним разговариваешь.
Пенелопа взглянула ему прямо в глаза и сказала:
— Свободен!
Навощенные кончики усов задрожали. Я потянулась за ножом, и он заметил мое движение. Я стояла достаточно близко, чтобы выпустить ему кишки прежде, чем он схватится за оружие.
Стенли все понял. Конечно, он ведь мошенник, а не дурак. Он поднял обе руки и поклонился Пенелопе.
— Браво, дамочка! Больше я тебя с твоим песиком не побеспокою. — Он отступил на несколько шагов и добавил: — Вот только Халвестон — город небольшой. Наши пути еще пересекутся.
Стенли нырнул в толпу, чуть не сбив с ног какого-то парня, и исчез.
Я, наконец, прыснула от смеха и обняла Пенелопу за плечи.
— Да ты с тем же успехом могла ему причиндалы отрезать и на серебряной тарелочке подать!
Она улыбнулась.
— А разве делают такие маленькие тарелочки?
— Он не забудет, — сказала я, когда до меня дошло, что мы только что натворили. — Теперь у нас есть враг.
Люди начали расходиться, но одна женщина, одетая в лиловый плащ с золотыми пуговицами, почти не заляпанный грязью, подошла к Пенелопе и пожала ей руку.
— Я столько лет хотела ему все это высказать!
У нее был странный акцент. Пенелопа потом объяснила, что она из Франции, но я не знала, в какой стороне от БиСи это место находится, да и особо не интересовалась.
Держа руку Пенелопы, женщина продолжила:
— У него сомнительные дружки. Будьте осторожны.
Пенелопа кивнула, но, видать, она эту мелкую тварь не боялась. Наверное, знала что-то, чего не знала француженка.
— Мы с подругой уже имели дело с людьми подобного толка, но спасибо за заботу, мисс…
Женщина вновь протянула руку и представилась:
— Мадам Делакруа. Амандин Делакруа.
Пенелопа напряглась, словно ее окунули в холодную воду.
— Enchantй, — выдавила она сквозь сжатые зубы.
Они долго смотрели друг на друга — Пенелопа настороженно, с широко открытыми глазами, а Делакруа понимающе и удивленно. Похоже, Пенелопа ее знает. Еще один секрет, который кроется в хорошенькой головке.
Пенелопа и Делакруа начали тараторить на незнакомом мне языке. У женщины морщинки вокруг глаз и тяжелая челюсть; волосы цвета воронова крыла уложены с помощью шпилек так, чтобы они обрамляли лицо. Непонятно, какой они длины — до плеч или до колен. Да и вся женщина какая-то непонятная. Старше меня и Пенелопы, вместе взятых. Ни худая, ни толстая. Словно из глянцевых журналов моей бабки — слишком яркая. Богатая, видать, но не боится просто так бродить по городу.
Мне стало скучно.
— Извините! — громко сказала я. Не слишком вежливо вышло. — Нас ждут дела.
Делакруа не понравилось, что я влезла в разговор: она замолчала, облизнув зубы. Я заметила, как кончик языка скользнул по деснам, и у меня желудок свело.
— Pardon, mademoiselle, — обругала она меня какими-то нехорошими словами.
Пенелопа, даже когда болела, такой бледной не была.
— Надеюсь, мы поняли друг друга? — спросила женщина.
Пенелопа настороженно и неохотно кивнула. Делакруа с улыбкой попрощалась с нами обеими. Я еще ни у кого такой походки не видела: она словно плыла над грязью. Ее ждала группа мужчин, и, прищурившись, я даже сквозь дождь рассмотрела их модные костюмы. Красавчики в Халвестоне! Те самые, которых я уже видела раньше.
— Пошли отсюда, — сказала я и вцепилась в Пенелопе руку. Она покорно позволила себя утащить.
В полдень над Халвестона нависла тьма, солнце пряталось за черными дождевыми тучами, и город был полон опасностей. Рисунки висели на каждом столбе, однако Пенелопа презрительно махнула рукой и сказала, что мои волосы нарисованы неправильно. Я их коротко стригла, а на портрете они до плеч.
— Побрейся налысо, и тебя вообще никто не узнает, — заявила она.
Сначала я была склонна согласиться, но потом представила себе, как мои родители посмотрят на лысую девицу, которая явилась из ниоткуда и называет себя их дочерью.
Контора, которая выдает разрешения, находилась в другом конце города. Маленькое кирпичное здание было зажато между борделем, вывеской которому служило ржавое крыло от самолета, и харчевней, перед которой стояли красные пластиковые стулья. А что, логично — покупаешь себе участок земли, потом набиваешь брюхо и идешь отмечать с девчонками или парнями, которые не могут сказать «нет». В этом городе много разных ловушек для кошелька.
— Так ты собираешься мне рассказать? — спросила я Пенелопу.
Она даже не взглянула на меня.
— Что рассказать?
— Нечего лапшу на уши вещать, — буркнула я. — Сама знаешь.
Пенелопа откинула со лба влажную челку.
— За меня уже заплачено, помнишь?
— Хочешь сказать, это та женщина, которая за тебя заплатила?
Не знаю почему, но я взяла ее за руку и крепко сжала. Лучше забыть те дни в ящике и на корабле.
— И о чем вы договорились?
Пенелопа вздохнула.
— Я отдаю ей деньги до конца месяца или придется отрабатывать долг.
— Сколько?
Она горько рассмеялась.
— Слишком много.
Я сжала ее руку, и тут у меня в голове возникла идея.
— Слушай, мои родители наверняка богаты и той женщине, Делакруа, горы золота отвалят, если я их попрошу.
— Элка… — начала Пенелопа, но я ее не слушала.
— Главное, их найти, и ты еще до утра избавишься от своего долга.
— Я не…
— Ты спасаешь меня, а спасаю тебя. Помнишь? — сказала я, и она грустно улыбнулась в ответ. — Если поторопимся, то ты получишь деньги еще до рассвета.
— Хорошо, — неуверенно ответила Пенелопа.
У меня голова шла кругом, и я не разобрала ее тон, не услышала, что она меня предостерегает. Но, черт возьми, я чувствовала — мои родители здесь. И сегодня мы их найдем!
Клерк оказался тщедушным, суетливым человечком, в рубашке с расстегнутым воротом. Борода у него росла только на шее и на подбородке, а остальная часть лица была гладкой, как у младенца. Я прикинула, что ему лет сорок, хотя кожа как у двадцатилетнего.
— Вам помочь? — спросил он, когда мы вошли.
В комнате места хватило бы человек на двадцать, но он работал там один. Перед его столом стояло два стула, на которых мы и пристроились. Вдоль стен тянулись ряды металлических шкафов с выдвижными ящиками, и везде были навалены кучи бумаг.
— Мы ищем людей, которые подавали заявки на добычу много лет назад, — сказала Пенелопа.
Клерк вздохнул.
— Извините, мы такую информацию не выдаем.
Пенелопа жалобно распахнула глаза и склонилась над столом.
— Пожалуйста, мы должны найти их. Это очень важно.
— Правила есть правила, — уже не очень уверенно ответил клерк.
— О, прошу вас, — улыбнулась Пенелопа. — Нельзя ли чуть-чуть отойти от правил? Моя подруга ищет родителей.
Клерк еще раз вдохнул, будто не в силах сопротивляться.
— Я буду очень, очень благодарна, если вы нам поможете, — добавила она, трепеща ресницами.
— Ну… — начал клерк, и я поняла, что он на крючке. — Я не вправе дать вам информацию, но если вы найдете ее сами…
Пенелопа улыбнулась, поняв, что он имеет в виду.
— С радостью покопаюсь в ваших бумагах.
Я вздохнула, заметив возбужденный блеск в глазах клерка. Хорошо бы дело только глазами и ограничилось.
— Я подготовлю документы. Они там, сзади… где нас никто не побеспокоит.
Когда он исчез за металлическими шкафами, я повернулась к Пенелопе и прошептала:
— Те же не собираешься сделать то, о чем я думаю?
Она нахмурилась.
— За кого ты меня принимаешь? Давай, исчезни ненадолго. Пойди поешь или еще что-нибудь. Только оставь мне рюкзак и нож. На всякий случай.
— Я тебя не брошу.
Пенелопа положила руки мне на плечи.
— Я с ним справлюсь. Просто скажи, как звали твоих родителей, и оставь мне нож.
— Мне это не нравится.
Пенелопа улыбнулась и чмокнула меня в щеку.
— Положись на меня.
Что я и сделала. Можете считать меня идиоткой, но я этой девушке доверяла. Я сказала ей, как звали маму и папу и в каком году они сюда прибыли. Слова из маминого письма крепко-накрепко отпечатались в памяти. Я оставила ей нож, и она засунула его в рюкзак. Сам по себе нож привлекает внимание, а если он в рюкзаке, никто и слова не скажет.
— Вы идете? — крикнул клерк. — У меня тут для вас куча бумаг.
Я вновь вздохнула.
— Задай ему жару, если будет руки распускать.
— Не сомневайся!
Я вышла из конторы и потом не спрашивала Пенелопу, что произошло в той комнате между металлическими шкафами. Дождь пошел сильнее, и Халвестон превратился в город-призрак. Пустынные улицы и закрытые ставни. Дождь стал для меня благословением, превратив лица на портретах в черные кляксы. Впервые, гуляя здесь, я почувствовала себя в безопасности, хотя удовольствия от такой прогулки никакого. Ботинки у меня хорошие, но в такой грязи они долго не протянут. А Пенелопа босиком вообще далеко не уйдет.
К счастью, я знала, где купить дешевую обувку, и денег как раз хватало. Я направилась к дому доктора, возле которого лежала кучи обуви. Конечно, я помнила, что ботики мертвецов приносят несчастье, но, прикинув все за и против, решила рискнуть.
Доктор сидел на крыльце, держа на коленях двустволку, прямо рядом с кучей обуви, которая стала еще выше.
— Не думал, что снова тебя увижу, — недружелюбно сказал он.