Он не встал мне навстречу — сидел в тени и, похоже, был совсем не рад гостям.
— Мне ботинки нужны, — сказала я.
— У тебя есть ботинки.
— Для моей подруги, которая ногу поранила. Ей уже лучше, спасибо вам большое.
Я высматривала мальчишку, который продавал обувь, но его нигде не было, потому я протянула несколько долларов доктору.
— Я заплачу.
— Мне не нужны твои деньги, — мрачно сказал он.
Я присмотрела одну пару на самом верху, подходящего размера. Видать, раньше они принадлежали молодому парню и выглядели совсем новыми.
— А что вы хотите? — спросила я и придвинулась поближе, чтобы быстренько их схватить, если понадобится.
Наверное, доктор понял, о чем я думаю. Он подцепил ботинки двустволкой за связанные шнурки и приподнял их.
— Я хочу, чтобы вернулся мой сын.
У меня сердце упало. Выходит, это его сын обувь продавал.
— А что с ним случилось?
Доктор смотрел на ботинки, и глаза у него были красные — я даже в темноте заметила.
— Нашли в лесу два дня назад. Без ног. — По щекам доктора потекли слезы. — Его разделали, как тушу. Мы потом нашли костер. Там были… кости.
Он выпустил ботинки и зарыдал, вытирая слезы белым рукавом.
Во мне пылала темная, яростная ненависть. Это не он. Точно не он.
— А волосы у вашего парня были? — спросила я, желая убедиться.
Доктор удивленно взглянул на меня, словно я говорила на другом языке.
— Откуда ты знаешь?
Да будь оно проклято!.. Крегар убил парня, а волки и медведи обглодали ему ноги. Я видела отражение того, что сделал Крегар, в глазах доктора. Крегар пришел за мной прямо к его порогу.
— Я… я найду убийцу. Клянусь, найду и убью. Если понадобится, я убью его десять раз.
Доктор посмотрел на меня тяжелым взглядом.
— Откуда ты его знаешь?
— Не имеет значения.
Доктор поднялся.
— Ты привела монстра к моему порогу, а теперь говоришь, что это не имеет значения?
Я покачала головой, отчего капли дождя разлетелись во все стороны.
— Он за мной всю зиму охотился.
В голосе доктора звучало презрение.
— Лучше бы он тебя поймал. Лучше бы он убил тебя, а не моего мальчика, моего прекрасного мальчика…
В глубине души начала разрастаться скорбь, и мир окутала тьма.
— Согласна. И он все еще может меня убить, если я не доберусь до него первая. Но богом клянусь, я заставлю его заплатить за все.
Доктор нагнулся, взял ботинки и швырнул их мне.
— Надеюсь, твоя подруга знает, что ты такое. Помоги ей бог.
Этот добрый человек в моих благодарностях не нуждался. Он был сломан, и сломала его я. Нож держал Крегар, но я была его рукой.
Я прижала ботинки к груди и бросилась прочь. Бежала по улицам, пока они не стали похожи одна на другую. Дождь и не думал затихать, смеркалось. Хорошо бы найти бар. В ушах до сих пор звучали слова доктора и его рыдания; надо было их заглушить. Перед глазами стояли все те ужасы, которые я совершала… могла совершить… наверное, совершила. Я видела, что делал Охотник, когда становился Крегаром, но раньше я была слепа. А теперь могла разглядеть все так же ясно, как долину Муссы с вершины холма. Воспоминания пытались прорваться в мозг; если бы у них получилось, я бы просто умерла.
Нашли кости.
— На три пальца! — сказала я бармену, ткнув в бутылку.
Он налил мне и взял деньги.
Огненная вода обожгла горло.
На доллары, которые получил Колби за мое тело, я купила еще пару стаканчиков, и даже сдача осталась.
Слова Крегара засели в голове, как иглы дикобраза: «Подумай, почему я тебя не убил».
Я выпила еще стаканчик, и иглы притупились.
Я не из тех, кто прячет правду на дне бутылки, однако сейчас у меня не хватило бы сил встретиться с правдой лицом к лицу. Видеть, как доктор, самый добрый человек, которого я встречала в жизни, буквально истекает кровью из-за меня, было выше моих сил.
Мне нужно избавиться от ангела и дьявола на плечах, сбросить со спины эту ношу.
Спотыкаясь, я вышла из бара и сразу поняла, что должна сделать. Словно глядя на меня, на вершине холма стояла ярко освещенная тюрьма. Я зашагала к ней по пустым улицам, увязая в грязи. Я шла к Лайон, чтобы ответить ее на вопросы. Шла в камеру, к цепям и решеткам. Я расскажу все, что знаю о Крегаре, и Лайон его поймает. Мне больше не придется убегать.
Неожиданно меня схватили за руку и громко воскликнули:
— Элка, я их нашла!
Я резко обернулась и увидела Пенелопу. Ее ноги были покрыты грязью после быстрого бега, платье и волосы промокли под дождем. Я не понимала, что она говорит. Моя кровь была густой от страха и алкоголя, и я не узнала бы собственного имени, если бы мне его прошептали на ухо.
Я совсем растерялась и без слов протянула ботинки. Пенелопа машинально их взяла.
— Ты меня слышишь? — Она притянула меня к себе, чтобы взглянуть прямо в глаза. — Я нашла твоих родителей!
Глава 26
Мы сидели в дешевом притоне, который назывался «Приют «Першингов», и я заставляла Пенелопу в десятый раз рассказывать одно и то же.
Меня, пьяную и решившуюся идти в пасть к Лайон, остановили на полпути. А все из-за Пенелопы. Ей нужны были деньги моих родителей. Да и мне они были нужны. Я не позволю ей отрабатывать долг, удовлетворяя мужиков типа Кабана.
Заплетающимся языком я пыталась извиниться за то, что хотела бросить ее. Она вообще не понимала, что я несу, однако пыталась меня успокоить. «Все в порядке, — твердила она. — Я все понимаю». И крепко меня обнимала.
Черт, да я в жизни спиртного в рот не брала и для первого раза выбрала не самое лучшее пойло. Бармены в Халвестоне разбавляли виски растворителем и добавляли перец чили; понятно, что у меня перед глазами все плыло. И немудрено, что я вдруг захотела пожертвовать жизнью из-за того, что Крегар убил какого-то мальчишку, которого я совсем не знала. Крегар вообще кучу народу завалил.
— Эй, очнись! — сказала Пенелопа, щелкая пальцами у меня перед носом, чтобы привлечь внимание. — Я бы и не поверила, если бы собственными глазами не увидела документы. Твои родители купили удаленный участок возле Такета почти пятнадцать лет назад. Записей об их смерти я не нашла, так что они еще могут быть там.
— А где, черт возьми, этот Такет? — спросила я.
— Пятьдесят миль отсюда к северо-западу.
— Пятьдесят миль… — повторила я и уткнулась лицом в ладони. Четыре дня пути, если не останавливаться, чтобы поесть. — Сукин сын! Чертов сукин сын.
— Элка…
— Я думала, что мы уже пришли. Я думала, что они здесь, и я… что не нужно больше бежать и драться…
Я разрыдалась.
— От кого ты бежишь? — спросила Пенелопа.
— От него! — Я стукнула кулаком по столу. — От него, чертова сукина сына по имени Крегар Холлет. Он не остановится, пока не найдет меня. А когда найдет — убьет.
— Человек, который вырастил тебя, — проговорила Пенелопа, будто складывая кусочки мозаики, — и убил сына Лайон?
— И еще одного парнишку в этом городе пару дней назад.
— Тот прыщавый клерк мне рассказывал. По его словам, было… что-то с ногами того мальчика.
— Медведи и волки едят все, что найдут.
Пенелопа бросила на меня странный взгляд, удивленный и в то же время исполненный жалости. Она открыла рот, вроде хотела что-то сказать, затем передумала. Что тут говорить. Крегар убил мальчишку, не первый раз и не последний, а звери подобрали остатки. Вот и все.
Пенелопа смотрела на стол и водила пальцами по рисункам древесины, словно не могла заставить себя взглянуть мне в глаза. Потом тихим голосом спросила:
— Думаешь, он в городе?
— Он где-то близко. Где я, там и он.
Странное выражение на ее лице сменилось тревогой. Интересно, она за себя или за меня боится?
— Нет, он в лесу, — сказала я. — Мучает меня, дышит мне в шею и ждет, пока я… черт, я сама не знаю, чего он ждет.
Пенелопа накрыла ладонью мой кулак.
— Тогда идем в Такет. Надо убираться отсюда.
Хотя перед глазами все расплывалось, ее я видела ясно. Она тоже не прочь поскорее свалить из Халвестона.
— Ты и я, Элка, — сказала Пенелопа. — Лайон найдет Холлета, Делакруа не найдет меня, а если у нее все-таки получится, то нам помогут твои родители. В общем, мы от всех избавимся.
Алкогольный туман уже начал таять, как зимний снег под солнечными лучами. Я разжала кулак, и наши пальцы переплелись.
— Избавимся, — повторила я.
Дождь стих, снаружи было темно, хоть глаз выколи. Пенелопа договорилась, чтобы нас пустили переночевать в задней комнате «Приюта», и я с радостью обнаружила, что на двери есть задвижка. Мы улеглись на одной кровати под одним одеялом. Не знаю, что было тому причиной, виски или компания, но спала я крепко и проснулась на рассвете с раскалывающейся головой. Пенелопа мне даже не посочувствовала и вообще отказывалась со мной разговаривать, пока я не умылась в корыте для лошадей.
У нее теперь была добротная куртка, которую она где-то нафлиртовала, и крепкие ботинки. В общем, можно не бояться, что ее ветром унесет. Я потратила почти все монеты, доставшиеся от Колби, и Пенелопа наградила меня взглядом, от которого и камень бы расплавился, однако на завтрак нам хватило. Почти всю порцию хэша из солонины с бобами чили, взятую на двоих, съела Пенелопа. Оказалось, что аппетит у нее хоть куда, если не приходится жареных белок обгладывать, а мой желудок как раз бунтовал.
Мы не стали возвращаться в охотничью хижину. Зачем? Все вещи мы оттуда забрали, да и Волк вряд ли там меня ждал. Пенелопа взяла у клерка карту, на которой жирно обвела карандашом участок моих родителей, так что мы знали, куда идем. Если честно, намного спокойнее следовать линии на карте, чем полагаться только на ум и чутье.
— Ты бы нам пару кроликов поймала, — сказала Пенелопа, когда мы шли на север через Халвестон.
Я пообещала, раскаиваясь в том, что потратила все наши деньги. Мало того что гордость была задета, так еще и голова раскалывалась. Халвестон уже начал просыпаться. В ушах звенели крики лоточников, внутренности хлюпали при каждом шаге, а рот наполнялся слюной и жгучей желчью. Так вот что такое выпивка… Черт! Я без конца твердила Пенелопе, чтобы