— Назови хоть одну причину, почему я не должна этого делать.
Вот оно! Я все планировала не так, но сейчас у меня не было выхода.
— Я выведу вас на Крегара, — ответила я, и усталые глаза Лайон вспыхнули.
Она расхохоталась. Так жутко, словно из ее смеха выкачали все веселье и остался лишь звук, похожий на шорох песчинок по стеклу. Небо вдруг затянуло тучами, словно нас услышали боги. Далеко на севере зарождалась буря.
— Как ты это сделаешь? — спросила Лайон.
Я покачала головой.
— Сперва договоримся. Если я выведу вас на Крегара, вы оставите меня в покое. Снимете все портреты и перестанете за мной гоняться. Вы получаете Крегара, я — свободу.
Она вдруг сорвалась с места — быстро и неожиданно.
— Ты помогала ему?
— Я не знаю, о чем… — начала я, и тут Лайон положила руку на револьвер.
— Ты знала, что он делает? — Она подошла ко мне почти вплотную, но оружие не достала. — Ты помогала их разделывать?
В голове замельтешили картинки.
Олень на разделочном столе превратился в женщину, в Мисси, потом вновь в оленя. Шкуры, растянутые на рамах для просушки, замерцали, и шерсть вдруг сделалась розовой кожей. Кости и черепа меняли форму. Вновь вспомнился сон о светловолосом мальчике, плачущем на лугу.
Я отмахнулась от этих мыслей, покачала головой, чтобы прогнать их прочь.
— Нет.
Но я знала, моя темная половина всегда знала об этом. Я заперла эти воспоминания и выбросила ключи, но теперь двери в моем мозгу слетели с петель. Все, кроме одной.
Лайон схватила меня за руки, заставила смотреть прямо в глаза. Я ей позволила. Отбиваться не было сил. Меня затягивало во тьму открывшихся дверей, назад в те дни, что я провела в лесу рядом с человеком, которого называла папой.
— Ты их тоже ела?!
Мои внутренности превратились в лед. Перед глазами стояла картина — я нарезаю мясо на тонкие кусочки и вешаю в коптильне.
Лучшее копченое мясо на всем белом свете.
Глава 35
Лайон дала мне хлебнуть из фляжки и села рядом на крыльцо. Я не могла отвести взгляда от лужи блевотины на траве.
— Ты долго с ним жила?
— Мне было семь, когда он нашел меня в лесу.
Нет, добрей она не стала, но что-то в ней изменилось. Вроде как лед растаял. Видать, поверила, что я не знала.
Мы сидели и молчали, а я смотрела, как с севера медленно надвигаются тучи. Судя по цвету, они несли с собой снег.
Наконец Лайон вздохнула.
— Если достанешь мне Холлета — будем в расчете. Я не стану тебя преследовать.
А я взглянула на нее, и мне показалось, что фарфоровая статуя вдруг потеплела.
— А как насчет Билкера?
Она покосилась на солнце.
— Он зашел на чужую территорию.
Значит, Лайон не будет больше о нем вспоминать. В первый раз за этот год я почувствовала, что свободна.
Детали моего плана мы обсуждать не стали, да и нечего было обсуждать. Я просто сказала ей, чтобы она оставалась в Такете, держала револьвер заряженным, а лошадей оседланными.
— Будьте начеку. Крегара так просто не поймать.
На самом деле я понятия не имела, с чего начинать. Он был тенью среди деревьев, так же как и я, и останется тенью, пока сам не захочет выйти. Я сказала об этом Лайон, а она ответила, что будет ждать сколько понадобится.
Я ясно видела ее отчаяние. Наверное, тот парень, которого она поймала на вокзале и привязала к лошади, тоже видел. А я вспомнила отчаяние светловолосого мальчика из моего сна. Они были так похожи — глаза, волосы. А рядом Крегар, поднимающий ружье.
На меня вновь накатила тошнота.
— Знаешь, а ты на него похожа, — промолвила Лайон. — На моего сына. Он тоже все время пропадал в лесу. Приходил домой, покрытый грязью, и притаскивал жуков в банке. — Она замолчала, улыбнулась, а потом продолжила: — Однажды принес кролика, которого подстрелил из духового ружья, и был такой гордый. Стоял на кухне и все повторял: «Мама-мама, я добыл нам ужин».
Она рассмеялась, но не тем жутким смехом, а другим — полным горя.
— Я приготовила кролика, а он откусил всего один кусочек и выплюнул его прямо на мой идеальный кухонный стол. Сын жалел, что убил зверька, и сказал мне, что он совсем невкусный. А потом сидел за столом, хмурый-хмурый, и все размышлял над тем, что сделал. В конце концов похоронил кролика с почестями и поклялся никогда больше не убивать животных. Ну, кроме коров, потому что говядину он любил.
Я улыбнулась.
— У вас был хороший сын.
Наверное, это «был» впилось ей в сердце, как острый нож. Она вдруг встала, словно устыдившись момента слабости, и заявила, вновь становясь холодной и строгой:
— Добудь мне Холлета. Живым!
Потом одним быстрым движением вскочила на лошадь.
— И поскорее!
Она уж было собралась скакать прочь, но вдруг остановилась.
— Да, Элка, если ты попытаешься сбежать… — Она указала на меня кожаными поводьями. — Тогда вместо тебя в Генезис отправится твоя прелестная белокурая подружка.
Не дожидаясь ответа, Лайон крикнула коню: «Пошел» и ударила каблуками ему в бока. Тот сразу сорвался в галоп, и через секунду она исчезла за деревьями. Я осталась одна. Грудь сдавило от страха. Я все пыталась понять, что, черт возьми, сейчас произошло.
Лайон могла, да и должна была, убить меня, однако что-то остановило ее руку. Жалость, наверное. Она подарила мне жизнь, но только по одной причине. Крегар! Сейчас лишь он стоял между мной и моим будущим. Лайон не просто бесстрастная слуга закона — она мать, жаждущая отмщения. Разве я могла ее винить?
Сама не знаю, сколько я там просидела. Начало темнеть, и я заметила Пенелопу только футах в десяти от крыльца. Она замахала рукой и позвала меня по имени. Тут меня накрыла жгучая волна стыда, и я не выдержала — из глаз хлынули крупные слезы.
Встревоженная Пенелопа бросилась ко мне, упала на колени и обняла за плечи.
— Что случилось? Элка! Что такое?
Я не могла говорить. Дамбу прорвало. Шлюзы открылись, и все, что там пряталось, вышло наружу.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я наконец.
— Мне нужно было взять во что переодеться, — ответила она. — А ты почему так быстро вернулась? Лося подстрелила?
Я покачала головой. Стыд сковал мой язык.
Я позволила Пенелопе увести меня в дом. Она села на кровати, а я, словно ребенок, свернулась под одеялом. Я тряслась и рыдала, к горлу вновь подступила тошнота. Пенелопа спрашивала и спрашивала меня, что случилось, но я только качала головой. Скоро она отстала и просто сидела рядом, глядя по волосам, воркуя и успокаивая меня, словно ребенка, которому приснился страшный сон.
А это и был страшный сон. Десять лет страшного сна, и только что я вспомнила все подробности. Крегар был демоном у озера, рогами и когтями, что тянулись ко мне из темноты. Он смеялся, потому что знал, что я сделала. И что сделал он. Я помню его лицо, когда он сказал мне, что бабка мертва. Я как раз жевала кусок вяленого мяса.
— Вкусно? — спросил он тогда. Еще бы, конечно вкусно. Вот почему он меня тогда не убил. Потому что мне нравился вкус его жизни.
Бабка… Мои глаза широко распахнулись. Тот окровавленный мешок с мясом, который он притащил из города. Я нашел твою бабку.
Я выскочила на улицу, и меня вновь вывернуло. Горячая ненависть сжигала внутренности и превращала сердце в открытую рану.
Пенелопа выбежала вслед за мной.
На севере гремел гром, тучи заволокли небо, спрятав луну и звезды. Только свеча горела в окне хижины.
Я стояла, вдыхая холодный воздух, и смотрела во тьму.
— Я в порядке, — сказала я, обернувшись к Пенелопе. — Теперь в порядке.
— Правда? Что случилось? Ты добыла лося?
Пенелопа меня о чем-то спрашивала, теперь уж не помню о чем; все ее слова были полны тревоги и любопытства. Я слушала ее голос и понемногу успокаивалась. Вновь становилась сама собой.
Теперь я знала, что совершила в той хижине… что мы совершили вместе с Крегаром. Мне с этим жить. И я выживу. Но Пенелопе ничего не скажу. Не хочу увидеть, как ее прекрасное лицо исказится от ужаса. Мост, который мы построили между нами, треснет и разлетится в щепки. Нет, не скажу.
Мы вернулись в хижину, и в теплом, неярком свете от пылающих в печке дров я рассказала ей про Лайон, Делакруа и мой чертовски умный план, а над головами громыхала приближающаяся буря.
Глава 36
Пенелопа впилась глазами в вырезку из газеты, где говорилось про Делакруа, вчитываясь в каждое слово. Прочитала ее, потом еще и еще. Она читала несколько дней подряд. Даже на стену вырезку прибила. Повторяла, что никак не может поверить. Она и не надеялась, что та записка в Такете сработает и все так хорошо закончится.
Черт, а вот для меня все только начиналось. Я понятия не имела, как поймать Крегара и избавиться от Лайон. Именно Охотник меня всему научил, и перехитрить его не получится. А уж Крегара тем более. Я-то думала, что поймаю его и сдам красным курткам, но на самом деле сама себя обманывала. Ведь я надеялась, что его будет ловить Лайон. Лайон со всеми своими людьми должна была сделать за меня работу. Я и не предполагала, что мне суждено самой за ним гоняться. Вот в чем суть. В общем, теперь, когда мне пришлось лицом к лицу столкнуться с собственной ложью, оставалось лишь отправиться на поиски, найти его, поймать и, может, даже убить, а я понятия не имела, с чего начать.
— И что мне теперь делать? Может, он уже сдох и валяется в канаве где-нибудь в Халвестоне.
Пенелопа ответила со слабой улыбкой:
— Ты его поймаешь.
Ага, легко сказать. Ее демона уже схватили и повесили. А мой бродит по лесам, голодный и злой, и нет в нем ни капли жалости.
Буря, разразившаяся несколько дней назад, медленно двигалась в наши края. Однако все оказалось не так плохо. Каждый раз, как я думала, что она обрушится на нас, буря уходила в сторону. Она еще вернется, причем когда я меньше всего буду этого ожидать. Почти все время я проводила в одиночестве, лазила по деревьям и хваталась то за одно, то за другое. Возвращалась в хижину, только если там была какая-то работа. Возилась с утра до ночи то с крышей в коптильне, хотя коптить там было нечего, то со ставнями, и постоянно наблюдала за лесом — не мелькнет ли где серая шкура. Прислушивалась, надеясь уловить рычание. Как я скучала по моему Волку! Не знаю, почему именно сейчас — ведь я так давно его не видела. Может, потому, что он был дикими, так же как и я. Хотя я совсем недавно об этом вспомнила.