Сзади подходит Алекса и заглядывает в книжку:
— А кто сумеет их расшифровать?
— Я знаю только сигнал «СОС», — признаюсь я. — А тут явно написано что-то еще.
— Угу, — бормочет Хоуп.
Алекса хмыкает:
— В руководство по выживанию должны вкладывать хотя бы шпаргалку с Морзе.
Сердце ухает в пятки. Если это послание для меня, то папа наверняка бы позаботился о том, чтобы я сумела его прочитать. Верно? Может, я что-то упускаю. А если Финнли оказалась настолько догадливой, то, пожалуй, она уже выяснила о моем отце нечто, неведомое даже мне.
Или выяснила о нем нечто такое, что ей знать нельзя.
Алекса направляется к яме с припасами. Лениво в них роется, пока не извлекает тоненький черный блокнот размером с ладонь.
— А он откуда взялся? — спрашиваю я.
Алекса пожимает плечами:
— Он валялся в лодке. Вдруг в нем что-то полезное?
Если бы его нашла я, то сразу же показала остальным. И успела бы запомнить его содержимое. Все-таки мы с Алексой не слишком похожи.
Алекса неторопливо листает странички, и я вижу, что это вовсе не блокнот, а календарь.
— Я-то думала, он пригодится, — говорит Алекса. — Кто хочет сувенир на память о две тысячи пятьдесят пятом годе?
Лето того года — возможно. Сентябрь — нет, спасибо. Странно, что отсчет в календаре не начинается со дня Зеро. И цифры на нем — черные, а не красные, как кровь Берча, словно жизнь в мире по-прежнему идет своим чередом.
А на самом деле мир разлетелся на куски.
Глава 16
План таков: отправляемся на поиски храма, ведь Финнли, по логике вещей, занята именно этим. А по пути будем настороже — вдруг нам встретятся сломанные ветки, следы чьих-то ног или какие-нибудь доказательства того, что Финнли тащили силком в глубь джунглей.
Говоря начистоту, я стремлюсь найти Финнли не просто так. Если ей удалось прочитать шифр, я хочу все разузнать. Я должна услышать правду — и про отца, и про остров. Что, если Финнли выяснила что-то про месторасположение храма — что-то очень важное для нас? Может, она ушла в одиночку не просто так?
Или ее кровью уже сейчас чертят новый календарь.
Гоню жуткую мысль прочь.
— «Хейвенвотер» хватит на два наполнения, — напоминает Алекса.
— Вот и прекрасно! — отзываюсь я. — Надо будет поискать источник чистой воды. Сложи в мою кофту фляги, ладно?
Мы обнаружили их — пару штук, полных и запечатанных, — еще в лодке, но хранили для экстренных случаев. Ну а фильтр, которого хватит всего на два наполнения, сгодится под данную категорию. Если наберемся храбрости, то сумеем растянуть его и на четыре, но рисковать опасно.
Удивительно, но Алекса не огрызается и не пропускает мои слова мимо ушей, что еще хуже.
Раздаю Хоуп и Алексе по готовому копью. Хоуп вертит свое в руках.
— Нам еще что-нибудь надо?
— Хорошо бы отмечать пройденный путь, — задумываюсь я. — Может, разрезать что-то на лоскутки и повязывать их на ветки?
— Спасательные жилеты? — предлагает Алекса.
— Нет, они чересчур яркие. Нужно что-нибудь менее броское. Если Финнли похитили, то лучше не оставлять им след из хлебных крошек.
— Тогда почему нас до сих пор не схватили? — спрашивает Хоуп. — И почему ты считаешь, что на острове вообще кто-то есть, кроме нас? Мы пока ни души не встретили.
— То, что нас не схватили, еще не значит, что они этого не планируют, — возражает Алекса. — Они с нами играют… а может, мы подопытные кролики в их эксперименте и они ждут, когда мы друг на друга набросимся. И сами перегрыземся до смерти, — добавляет она.
Ответ Алексы застает меня врасплох. Не то чтобы она несла чушь… напротив, ее версия звучит пугающе правдоподобно. Но подобный исход слишком далек от того, что я ожидала найти на острове, когда читала записи отца. И слишком далек от того, на что я все еще надеюсь.
Впрочем, я впервые вижу, чтобы Алекса столь пылко о чем-то рассуждала, и не хочу сбить ее настрой.
— По-моему, Финнли решила уйти без нас, — говорю я.
Я заставляю себя поверить именно в это. Такая версия событий выглядит наиболее реальной — особенно в свете вчерашнего скандала и того, что Финнли вроде бы прочитала морзянку.
— Лучше уж отправляться без ничего, чем с лоскутками из наших суперъярких жилетов. Не нужно рисковать.
— Давайте разрежем мои штаны, — предлагает Хоуп.
Она еще тщедушнее меня, а температура по ночам сильно падает, так что лишать Хоуп одежды мне даже стыдно. Бросаю взгляд на Алексу, но ее шорты едва прикрывают зад.
— Берите мои. Все равно хотела их укоротить, — вру я.
Наверное, мне придется сплести из листьев одеяло.
— Точно? — спрашивает Хоуп. — Я совсем не против пожертвовать своими.
— Ничего страшного, — машинально отзываюсь я, хотя уже ни в чем не уверена.
Однако вызвалась я сама, да и Хоуп явно вздохнула с облегчением. Поэтому я принимаюсь за работу.
Отправляемся на поиски храма: бредем наугад, время от времени отмечая деревья лоскутками ткани. Кругом буйствует густая зелень: о песчаной почве мы догадываемся лишь потому, что еще не провалились прямиком к центру земли.
Обнаженную кожу ног царапают и щекочут ветки. Странное ощущение, успокаивающее и тревожащее в одночасье. Когда я была в лагере, то жаждала попасть именно в такое место: нетронутое, чистое, незапятнанное цивилизацией. Совершенно не похожее на то, во что превратился наш мир, где с переменным успехом борются потрескавшийся бетон и вездесущие сорняки.
А теперь, очутившись на острове, я понимаю, насколько он не похож на мои фантазии. Я воображала, как свобода подарит мне покой. Безмятежность. Гармонию. Передышку.
Ничего подобного.
Когда воцаряется тишина, я начинаю подозревать, что дело нечисто.
Тысячелетние лианы переплетаются, обвивая деревья, чьи стволы толще, чем мы втроем, вместе взятые. Представляю, как между ветками прячутся готовые в любой миг наброситься боа-констрикторы, как часто случалось в моих детских кошмарах. Чем дальше мы заходим, тем гуще заросли. Закрадывается паранойя: не могу прогнать мысли о том, что́ же скрывается под листвой. Один намек на змею — и я готова рвануть обратно к берегу и окопаться на пляже. Ну а потом?
Я забралась так далеко не для того, чтобы прятаться.
Перед каждым шагом втыкаю копье в зелень под ногами. Змей нет. Даже ящерицы не пробегают. Нет ни следов, ни сломанных веток, ни намеренно сделанных отметин… Ни единого намека на то, куда делась Финнли. Только песок.
А вдруг она не хочет, чтобы ее нашли? И не собирается к нам возвращаться?
Опять же, она могла выбрать любую из сотни тропинок. Поэтому надо сосредоточиться на обнаружении храма — конечной точке пути, каким бы он ни был.
Через час или два — прогресса никакого. Мы продолжаем углубляться в джунгли, и лоскутки теперь приходится экономить. Нет никаких доказательств того, что здесь недавно была Финнли, да и храма тут нет. Меня беспокоит, что отец столь подробно описал, как обнаружить остров, но почти ничего не добавил о том, как найти храм.
Я сильно нервничаю.
В конце концов мы выбираемся на небольшую полянку. Ветки деревьев не столь густо устилают землю, но зато повсюду лежат огромные, поросшие мхом глыбы — словно усталые путники, павшие духом и обратившиеся в камень. От поляны разбегаются три тропинки, обрамленные сомкнувшимися кронами. Они напоминают тоннели, заросшие и труднопроходимые, как и все на этом острове.
— Надо бы карту зарисовать, — говорит Хоуп и легонько касается мшистого камня. — Чтобы не заблудиться.
Финнли могла бы здесь заблудиться, слышу я спрятанный в ее словах смысл.
Алекса закатывает глаза и растягивается на длинной и плоской, будто кровать, глыбе.
— Мы оставляем лоскутки. У нас проблем не будет.
У меня есть тупой карандаш — очередная неожиданная находка Алексы из ячеек лодки, — но в руководстве нет чистых страниц. Они исписаны вдоль и поперек синими чернилами. Я смотрю на аккуратный почерк своего отца.
— Ткань скоро закончится, — отзываюсь я, пролистывая книжку еще раз и убеждаясь, что в ней нет даже пустого уголочка. — В общем, мысль хорошая.
Выдираю «Сентябрь» из карманного календаря. Попробую нарисовать карту на обратной стороне. Может, туда и пара пометок влезет.
Хоуп, на долю которой выпало нести мою кофту с припасами, откручивает крышку «Хейвенвотер» и чуть-чуть отпивает, после чего принимается мерить поляну шагами.
Я, устроившись на камне, начинаю набрасывать на листке уже пройденные ориентиры.
— Присаживайся, Хоуп. Я подвинусь.
Она бросает внимательный взгляд на мох и корчит гримасу:
— Нет. Но спасибо.
Мох под моими ступнями — скользкий, прохладный. Не понимаю, почему Алекса способна так расслабленно на нем лежать. Орудую карандашом как можно быстрее, чтобы поскорее подняться, хоть натруженные мышцы и радуются отдыху. Мы все утро шли в гору.
Краем глаза замечаю, как бледная Хоуп, зажмурившись, стискивает пальцами переносицу. Делает глоток из бутылки, но такой маленький, что им, наверное, и горло нельзя промочить.
— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Выглядишь не очень.
— Просто на секунду голова закружилась, вода помогает, — отвечает она и на миг прикладывается к бутылке. — Слежу, чтобы не выпить больше положенного, но… думаю, у меня начинается обезвоживание…
Смутно вспоминаю, как подобное однажды случилось с моей матерью, когда я была совсем маленькой. Мы целый день провели на солнце, под парусом, и мамины силы ушли на заботу обо мне. В итоге ночевали мы в пункте первой помощи, ожидая, пока капельница не восполнит жидкость, которую потерял мамин организм.
— Пей сколько надо, — говорю я. — Мы найдем еще.
Но я понимаю, что назревает серьезная проблема.
Мы что, будем ставить Финнли превыше всего? Или сосредоточимся на источнике воды, чтобы позже продолжить ее поиски?
Я уже знаю, что выберу.
Предлагаю варианты остальным.