Алекса бросает в костер сухие ветки. Взметаются искры.
— Кажется, джунгли не хотят подпускать нас к храму. Но, с другой стороны, это какой-то бред, потому что у растений нет разума.
— Да и храм заброшен, — перебиваю я Алексу. — Зачем его охранять?..
Хоуп замирает, приложив палец к губам, и я умолкаю.
— Вода, — поясняет она шепотом.
Однако смотрит Хоуп отнюдь не на вскипевшую воду в кружке, которую то ли она, то ли Алекса — я не обратила внимания — убрала в сторонку, чтобы дать ей остыть. Хоуп не сводит глаз с океана, чьи волны бьются о песчаный берег.
А чуть дальше, у горизонта, виднеется тень, закрывающая собой звезды.
Корабль. Большой и необычный на вид — гики, мачты, собранные паруса, паутина канатов, — похожий… на пиратский.
— У нас гости, — выдыхает Хоуп.
Пытаясь рассмотреть силуэт корабля, я совершенно не замечаю, что к берегу приближается лодка с поблескивающими в свете луны веслами. Но когда она причаливает, на ней вспыхивает фонарь, я впиваюсь в суденышко взглядом.
В частности, из-за того, кто там сидит: три парня — немного старше и куда крепче нас — и одна девчонка.
Финнли.
Глава 31
У нее изменилась прическа.
Вот она — первая странность: медные волосы теперь стали короткими, гладкими — совсем не как у прежней Финнли. Я, впрочем, почти ее не знаю, но в день нашей встречи длинные непослушные пряди были собраны в хвост и выглядели так, словно их с самого начала войны не касались ни ножницы, ни даже расческа.
Однако я уверена, что вижу Финнли. Чистая одежда и новая стрижка не способны скрыть россыпь веснушек на ее носу или поменять ее несколько самоуверенную манеру держаться.
Вторая странность: Финнли не спешит к нам вернуться, хотя не заметить наш лагерь с пылающим костром невозможно.
Ни Финнли, ни ее спутники никак не реагируют на наше присутствие.
Они направляются к дальнему краю берега — где возвышается каменный тотем, — и Финнли шагает наравне с парнями. Можно подумать, что она с ними заодно. Если бы не ее стрижка, из-за которой мне почему-то не по себе, я решила бы, что раз уж Финнли так расслабленно себя ведет в их обществе, то им можно доверять. Эдакая компания старых приятелей. Но ее прическа кажется мне подозрительной — как и ситуация в целом, если говорить начистоту. Что ж, надо прислушаться к своей интуиции.
Столкновение неизбежно — а значит, чем раньше с ним покончим, тем лучше. Поднимаюсь на ноги, прихватив на всякий случай копье. Алекса и Хоуп следуют за мной.
Песок скрадывает звук наших шагов. Мы придвигаемся ближе, разглядываем внезапных гостей, в свою очередь, изучающих тотем. Парни на голову выше Финнли, в которой футов пять: не качки, но крепкие, с четко очерченными мышцами — оно и понятно, сказалось управление кораблем в открытом океане. Одеты они в майки с V-образным воротом, узкие штаны и ботинки — все серое — и не имеют ничего общего с пиратами, которых мы с Эммой видели в фильмах. Волосы длинные только у одного: они волнистые, огненно-рыжие в свете фонаря. Его спутники — брюнет и пепельный блондин — подстрижены коротко. А еще все трое явно выкинули бритву — причем единственную на всех — за борт пару дней назад.
Темноволосый, наклонившись, пробегает пальцами по нижней части тотема. И тотчас на резной поверхности возникает тонкая голубая флуоресцентная полоска, похожая на лазерный луч из храма.
— Отлично, — произносит блондин, когда изображение показывается полностью. Он доволен и ничуть не удивлен. Мускулистые руки покрыты татуировками — яркой россыпью гавайских цветов и папоротников.
— Это что, карта острова? — шепчет Хоуп.
Татуированный бросает взгляд в нашу сторону — без откровенной неприязни, но мне сразу делается неуютно. Может, дело в его глазах, внимательно поблескивающих из-под нахмуренных бровей. Лезть на рожон и что-то выяснять вдруг начинает казаться мне худшей идеей в мире.
Алекса коротко втягивает воздух, и, прежде чем я успеваю ее остановить, шагает из тени на залитый лунным светом песок.
— Выключай! — командует татуированный. — У нас гости.
Стараюсь запомнить, каких мест темноволосый касается пальцами, чтобы позже, когда мы останемся одни, сделать то же самое и узнать, что кроется в тотеме.
Парень нажимает на самую нижнюю точку в левом углу. Голубой свет гаснет.
— Скай Кассоуэри? — Алекса приближается к блондину. Цветы на его татуировках приходят в движение — он напрягает мышцы. — Это ты или у меня снова галлюцинации?
Его взгляд смягчается. Но не настолько, чтобы я ослабила хватку: я продолжаю крепко сжимать свое копье.
— Алекса Пирс, — произносит он, не пытаясь двинуться навстречу. Вызывающий наклон головы и застывшая на губах усмешка говорят о том, что он не испытывает особого восторга от неожиданной встречи. — Это ты или я опять вернулся в кошмар, который оставил на континенте?
Алекса сухо смеется:
— И я рада тебе, Скай Кассоуэри.
Она отбрасывает волосы за плечо, пытаясь казаться собранной, невозмутимой — и не встревоженной его холодностью. Спутники Касса принимают ее игру за чистую монету. А я замечаю, как напряжены ее сжатые кулаки. Худшие страхи Алексы превращаются в реальность.
— Это, что ли, твоя Волчица, Касс?
Брюнет подходит ближе, окидывает ее изучающим взглядом. Как будто света луны, звезд и костра достаточно, чтобы увидеть ее насквозь.
Вонзаю копье в песок и провожу между нашими компаниями линию:
— Стой здесь!
Какой-то он чересчур нахальный.
Но надо отдать ему должное: он вскидывает руки, мол, сдается, даже не пытаясь пересечь границу.
— Без проблем, — усмехается он. — Мы плохо ладим с Волками.
«Мы вообще-то не все из Стаи», — хочу сказать я, но решаю промолчать. Если это удержало его, то ладно, побудем Волками.
Забавно. Он — единственный, кто ничуть не боится того, что может вытворить Волк.
— Они безобидны, ребята, — заявляет рыжий, забрасывая на плечо рюкзак и направляясь в противоположную сторону. — Но это не значит, что стоит терять бдительность.
Финнли, своим безмолвным присутствием напоминающая каменный тотем, следует за ним.
— Простите, — заговаривает Хоуп, — но, может, кто-нибудь объяснит, что тут творится?
Темноволосый парень косится на Хоуп. О песчаный берег ударяется волна, затем вторая, третья.
— Нет, — отвечает он.
И идет прочь.
Глава 32
— Эй! Финнли!
Хоуп бросается за линию, вперед — мы не успеваем ее остановить, — но Касс, тот самый Касс, о котором рассказывала Алекса, преграждает ей путь. Ему не приходится до нее дотрагиваться. Достаточно одного взгляда, подобного силовому щиту.
— Ты не представляешь, с кем имеешь дело, — бурчит Касс. — Я не могу тебя к ней подпустить.
Рядом с Хоуп встает разъяренная, бушующая Алекса:
— Не припомню, чтобы у тебя спрашивали разрешения!
— Алекса, ты же Волк. — Касс с издевкой отвешивает ей поклон. — Не думал, что тебе известно такое выражение.
— Ах, в самое сердце! — беспечно восклицает Алекса, как будто легкомысленный тон способен залатать нанесенную рану.
— Касс.
Темноволосый кладет ладонь на его локоть, и следующий обмен репликами происходит на языке, в котором я не сильна, — безмолвном и заполненном прищуренными, стальными взорами.
— Хватит! — подает голос темноволосый и обращается ко мне — стоящей позади всех, позади линии на песке: — У тебя есть минута. Но если что-то пойдет не так, не говори, что мы не предупреждали.
Он задерживает на мне взгляд ровно настолько, сколько мне нужно, чтобы переварить его слова. Но настроены парни серьезно: они и впрямь считают, что Финнли опасна. Финнли! Та, что помогла нам приплыть на остров, разводила костер в нашем маленьком лагере… и дружила с Хоуп — самой мягкой из всех, с кем я сталкивалась на протяжении многих лет.
Впрочем, прежде чем таинственно исчезнуть, Финнли не удосужилась посвятить Хоуп в свои планы. Может, я в ней ошибалась. И не только я. Мне стоило больше доверять чутью, внимательнее прислушиваться к шепоту и колкостям Финнли.
Рыжий передает Финнли фонарь. Она принимает его отмеченной чернилами рукой, и буквы Ф-И-Н-Н-Л-И на мизинце подтверждают, что перед нами — та же самая девчонка, с которой мы сюда приплыли. Не близнец, не клон.
Но…
Есть в ней что-то подозрительное, и дело не только в прическе. Но в чем еще, я никак не пойму, даже когда останавливаюсь рядом с Хоуп и Алексой — в нескольких футах от Финнли.
— Где ты пропадала? — Голос Хоуп как радуга: смесь из семи разных, но неделимых эмоций. — Мы повсюду тебя искали! Мы в джунглях провели двое суток! Я ела кузнечиков, Финн! А ты ведь в курсе, что я ненавижу насекомых. Почему ты сбежала?
Финнли трясет головой.
— Я… — Свет фонаря отражается в ее пустых глазах. — Жаль, но не могу рассказать.
Она оглядывается на парней, которые стоят возле зарослей.
— Они не… они не посмели тебе навредить?!
Шагаю к ним, потому что черта с два им сойдет с рук насилие над одной из нас. Внезапно Финнли до боли хватает меня за запястье свободной рукой. И через долю секунды отпускает — настолько быстро и резко, что я невольно задаюсь вопросом, не померещилось ли мне.
— Нет! Нет, нет. — А вот показывается и настоящая Финнли.
Надо же! В моей голове сразу мелькает дикая мысль: а не была ли та странная новая Финнли плодом моего воображения?
— Ребята обращались со мной только с уважением, особенно Касс. Дали еды, воды, личное пространство, все самое хорошее.
— Все самое хорошее, — повторяет Алекса. — Шутишь? И что такого хорошего дал тебе Касс, а?
Сперва на лице Финнли отражается замешательство, после чего его выражение слегка меняется.
— Я не совсем понимаю, на что именно ты намекаешь, но ответ на сто процентов: ничего плохого не происходило. И, — Финнли переводит взгляд — весьма недружелюбный — на меня, — я бы все-таки заметила, если бы кто-то причинил мне боль, ясно? Собратья Алексы преподали мне отличный урок о боли… не каждому повезло стать избранными Волчатами.