На мели темноволосый наконец-то выпускает меня из своих железных объятий. Он идет вперед, не дожидаясь меня. Стекающие по голой спине и ногам капли поблескивают в лунном свете.
— Погрейтесь у нашего костра, — бросает он через плечо.
По мере того как я выхожу из воды, гордое желание отказаться меркнет. Их костер гораздо больше нашего: он сияет так, что рядом с ним можно обгореть, как на солнце.
Песок липнет к ступням, щекочет пальцы и остается на лодыжках. Догонять темноволосого я не собираюсь. Да, огонь прогрел воздух, но я подозреваю, что, как только мы всемером устроимся вокруг него, нас настигнет холод, причем совсем иного рода.
И я не ошибаюсь.
Глава 34
Устраиваюсь подальше от костра и от остальных — ближе к океану, а не к джунглям. Одна. Пока что ничего не происходит. Хоуп успевает заснуть, Алекса лежит рядом с ней и, тихо закипая, бросает пронзающие взгляды на Касса и компанию.
Парни игнорируют ее.
Начинаю листать руководство по выживанию. Остров, храм, мой отец… все то, что мы здесь нашли, не имеет никакого смысла. На каждом рисунке выискиваю шифровки, изучаю истрепанные страницы — ищу подсказки, вдруг я раньше что-то упускала. Бесполезно. Я ничего не разгадаю без ключа.
Открываю книжку в самом начале.
Для тех, кто идет стезей добродетели, — гласит надпись на титульном листе, — для тех, кто действует медленно и уверенно, для тех, кто творит благо и процветает.
Вышеперечисленными принципами отец руководствовался всегда. Я никогда не встречала более сосредоточенного, терпеливого и надежного человека, чем он. Постепенно его принципы стали и моими.
Идти стезей добродетели.
Действовать медленно и уверенно.
Творить благо и процветать.
Я стараюсь, чтобы он мной гордился.
Рядом падает свернутая пара черных штанов. Захлопываю книжку и поднимаю голову. Вижу мистера Темные-Волосы-Светлые-Глаза и по совместительству моего спасителя. Он переоделся в свежую черную футболку и узкие серые брюки — кажется, такого же кроя, как и те, что лежат на песке.
— Надень, а то замерзнешь.
Он не особо дружелюбен, однако и обратного о нем не сказать. За последний час со мной впервые кто-то заговаривает.
— Лучше отдай Алексе, — откликаюсь я, думая, что, наверное, мальчишеские штаны будут узковаты мне в бедрах. — Но спасибо за заботу.
Темноволосый забирает штаны и садится возле меня.
— Как будто меня волнует, тепло ли ей.
— А тебя разве волнует, тепло ли мне?
Сжимаюсь, чтобы ненароком его не коснуться. Но от него хотя бы исходит жар.
— «Волнует» — это сильно сказано.
— Ну и что тогда здесь творится?
В свете костра его голубые глаза напоминают чистую воду на отмели в солнечный день. Кожа у него гладкая, безупречная, да и щетина вблизи кажется аккуратнее, чем я сперва решила. Впрочем, я уже усвоила урок, что нельзя слепо верить людям с приятной внешностью. Даже тем, кто почему-то упускает возможность утопить тебя в океане.
Однако не могу не признать, что он завоевал немного моей симпатии.
— В смысле, на острове? — усмехается он. — Или здесь — рядом с тобой?
Бросаю на него выразительный взгляд:
— Мы оба знаем, что секреты выдавать ты не собираешься. Ты слишком умен.
Верно. Как только слова срываются с губ, догадываюсь, что он тоже относится ко мне с подозрением, и поступает разумно. Ничего личного — просто сейчас по-другому и не бывает. Грустно, конечно, что мир докатился до такого.
— Я увидел выражение твоего лица, когда она вбежала в воду, — произносит темноволосый. — Ты ненавидишь Волков и с легкостью могла бы позволить океану сделать свое дело. Однако в тебе взыграло нечто иное, и ты бросилась за ней.
Я в жизни не чувствовала себя настолько уязвимой. Обнаженной.
Или понятой. Подобное взаимопонимание сложилось у нас с Берчем, на что был потрачен отнюдь не один день — и уж никак не один-единственный взгляд.
— Я прав? — настаивает темноволосый.
Не отрицаю.
Он вглядывается в меня, долго, пристально, как будто способен увидеть все самое сокровенное, что я спрятала даже от самой себя.
— А у нас много общего, — говорит он, вставая. Отряхивает с ладоней песок, протягивает мне штаны: — Возьми их. Они тебе подойдут, а если будет неудобно, то сможешь ими укрыться.
Машинально ищу на его руке метки, которые есть у каждого: или волк на запястье, или имя на пальце.
У него нет ни того, ни другого.
— Меня, кстати, зовут Лонан, — добавляет он.
Забираю штаны. Почему у него нет меток?!
— Иден, — отзываюсь я, продолжая выискивать на нем хоть какие-нибудь опознавательные татуировки. Хоть что-нибудь, что поможет сложить по кусочкам историю его жизни. Оказывается, одного имени для меня — катастрофически мало.
— Иден, — повторяет он. — Попытайся заснуть.
Глава 35
Занимается рассвет: затянутое свинцовыми облаками небо с редкими проблесками синевы начинает светлеть.
Проснуться после беспокойной ночи от того, как Алекса громко разговаривает сама с собой, — не самое приятное ощущение. Вернее, Алекса пытается говорить с Кассом и, как надоедливый комар, преследует его повсюду, а тот не то чтобы отмахивается — вообще не реагирует, складывая вещи в потертую серую сумку.
Оглядываю лагерь и понимаю, что шум исходит только от этой парочки.
Прекрасная картина: безответные мольбы Алексы, безмолвная возня Касса.
Хоуп, к моему изумлению, спокойно спит и ничего не слышит.
Сперва мне кажется, что рыжий тоже дремлет. Он лежит на спине, согнув босые ноги в коленях и прикрыв лицо ладонями, словно защищается от солнечных лучей. Но он, похоже, замечает, что я проснулась, поскольку бормочет:
— Угомони ее уже, а?
У меня на языке вертится множество фраз, от саркастичных до искренних, но рыжий наверняка и сам понимает: Алекса угомонится лишь в том случае, если Касс оттает.
— А где остальные? — спрашиваю я про Лонана и Финнли.
— Припасы, — коротко отзывается рыжий и, уронив руку на песок, лениво указывает в сторону океана: — Лодка.
А он точно не жаворонок.
Лодки не видно, однако меня гораздо сильнее беспокоит отсутствие кое-чего другого.
— Что случилось с вашим пиратским кораблем?
— Пиратским кораблем? — улыбается рыжий уголком рта. — Мы что, настолько дикари?
— Дикари? Нет. Но он напомнил мне о пиратах. И вы тоже.
Рыжий отнимает от лица и вторую руку. Прищурившись, ждет продолжения.
А он не такой осторожный, как Лонан. Особенно в полусонном состоянии. Можно обратить это в свою пользу. Парни что-то знают об острове — вряд ли их прибило к берегу случайно. Вероятно, они тоже ищут Убежище, прямо как мы. Правда, они, в отличие от нас, в курсе про карту в тотеме. Что еще они скрывают?..
Надо действовать аккуратно. Выведать информацию ненавязчиво, будто я к этому вовсе и не стремлюсь.
— Он просто… напомнил мне корабль-призрак. Такой темный, зловещий. Поэтому я и считаю, что безжалостно отправляете людей за борт, навстречу гибели.
Специально как можно драматичнее понижаю тон: пусть рыжему станет ясно, что я в это совсем не верю. Правда, я и в кровожадных жуков не верила, и в растения-щупальца, способные заставить человека увидеть наяву худшие страхи…
— А еще, — продолжаю я, — когда мы подошли ближе, вы изучали карту. Напрашивается единственный вывод: вы ищете зарытые сокровища и не хотите ими делиться.
Теперь я не преувеличиваю. Надеюсь, что в целом я сыграла достаточно убедительно и сумею выведать по-настоящему ценные сведения.
Второй уголок его рта тоже приподнимается, но назвать результат улыбкой я почему-то не могу.
— У всякого успешного пирата должны быть тайны, — произносит рыжий. — Но мы не пираты. Мы Избавители.
— И от кого вы избавляетесь? — притворно ужасаюсь я, и он улыбается уже по-настоящему. Значит, я на шаг ближе к разгадке.
— Но если серьезно… Что еще за Избавители?
— Всего рассказать мы не можем, — говорит рыжий. — Но думаю, ничего не случится, если я тебя успокою: от тебя избавляться мы не собираемся.
Его улыбка будто яркий солнечный луч, который пробивается сквозь тяжелые грозовые тучи.
— Какое облегчение! Сердечно тебя благодарю.
Он смеется, и я решаю рискнуть:
— Слушай, а это самое «все», которое нельзя…
— Прости, — перебивает он меня. — Неправильно выразился. Нам нельзя ничего рассказывать.
— Сейчас или вообще?
Он колеблется, и я понимаю: один из них рано или поздно что-нибудь да выдаст.
— Пока что.
— Я просто хочу кое-что уточнить, — упорствую я, поскольку он не ощетинился и не закрылся от меня. — Почему у вас нет меток? — показываю ему И-Д-Е-Н на мизинце, повернув кисть.
Замечаю, что рыжий смешно морщит нос, когда улыбается.
— Сказал ведь уже. Мы Избавители.
— А дальше?..
— Лучше спроси что-нибудь другое.
Вздыхаю. Ладно, вернемся на несколько шагов назад:
— Ваш корабль — он призрак или нет?
— Он вернется примерно через неделю. Не будет же команда сходить с курса только потому, что Избавители отправились на особое задание. Кроме того, судно опасно здесь оставлять. Нам бы не хотелось, чтобы он повторил судьбу вашей лодки…
В смысле, разбился, мысленно договариваю за него я.
— Феникс! Касс! Не поможете?
Рыжий — то есть Феникс — оборачивается, заслышав голос Лонана.
Сам Лонан и Финнли отделяются от темного массива деревьев и направляются к воде.
— Что стряслось? — привстает Хоуп, когда мимо нее пролетают Касс и Алекса.
Феникс плавным, отточенным движением поднимается на ноги и уходит прочь. Ни зыбких ниточек тайн, ни «приятно было пообщаться», ни прощального взгляда.
— Они помалкивают, — говорю я Хоуп. Тоже встаю, стряхивая забившийся в складки обрезанных штанов песок. — Но это вовсе не означает, что мы ничего не выясним.
— Чушь! — произносит Лонан, когда я заявляю, что, куда бы они ни направлялись, мы присоединимся к ним.