Меня раздирают противоречия. Как можно одновременно скорбеть по кому-то и чувствовать облегчение? Как можно радоваться, что ты выжил за счет другого?
Лонан окидывает меня взглядом — прохладным, спокойным:
— Я вижу в тебе только сочувствие.
— Да?
— Да. — Он протягивает мне руку: — Готова? Нас ждут.
Я колеблюсь.
Уговариваю себя, что это ничего не значит. Что я по-прежнему помню о Берче.
Лонан пытается меня дружески поддержать. И я просто-напросто пытаюсь хоть кому-то довериться. Верно? Чего же я тогда боюсь?
Когда я вкладываю свою ладонь в его, Лонан помогает мне встать. Кожа у него теплая, но по мне волнами пробегают мурашки.
Мы снова идем позади всех.
Я должна отпустить его руку, мысленно повторяю я. Или хотя бы ослабить хватку. Однако приказ не достигает нервных окончаний моих пальцев, которые вдруг переплетаются с пальцами Лонана. Мы соединены. Мы связаны.
Лонан тоже меня не отпускает.
В пещере царит темнота, и никто не видит, как горят мои щеки. Я ведь едва знаю Лонана — но почему столь отчаянно за него цепляюсь? Да, он меня обнимал, когда мы сидели на своде первой пещеры, но тогда все было иначе — один человек помогал другому не сломаться. Подобно тому, как заливают воск в трещины глиняного кувшина, чтобы тот не излился досуха.
А сейчас ситуация изменилась. Мы сделали выбор — и продолжаем его делать каждую секунду. Мы не разнимаем рук. И хотя Лонан остается для меня загадкой, я понимаю, что нуждаюсь в его поддержке.
И надо признаться, что я ему, в общем-то, доверяю.
Вспыхивает свет — куда более совершенная версия фонаря, который парни использовали на берегу. В стеклянной колбе — Феникс держит за рукоять из скрученного провода — сгорают веточки и одинокая спичка. В отблесках пламени его волосы кажутся особенно рыжими, а скулы — острыми.
Я вижу, что пещера совсем не похожа на предыдущую. У нее настолько низкий свод, что я могу коснуться его, даже не вставая на цыпочки. Узкий тоннель тянется вниз — очередное подтверждение, что мы белые кролики из «Алисы в Стране чудес».
Внезапно на меня накатывают воспоминания о коллекции стеклянных бутылочек всех форм, цветов и размеров. Я начала собирать ее как раз благодаря бутылочке из «Алисы» — той самой, с надписью «Выпей меня». Интересно, какой на них сейчас слой пыли, если они до сих пор стоят на полочке в ванной комнате? Вспоминаю и о чайном сервизе, который мы использовали на моем шестом дне рождения, и о голубом с белым платье, которое мама специально сшила для праздника. И о книге про Алису — я бы все отдала, чтобы вновь взять ее в руки. Одна лишь мысль вызывает в памяти запах маминого шампуня, жидкости для снятия лака, меда и теплого молока.
Думаю о том, как мама укладывала меня спать. Как же размеренна была в те долгие месяцы моя жизнь — ничто не предрекало той катастрофы…
Лонан стискивает мою руку, вытягивает из омута.
— Ты в порядке? А то замедлила шаг.
Он находится так близко, что мне становится страшно: вдруг он ощутит, как в моей груди колотится сердце?
Мотаю головой:
— В порядке. Прости.
Он наверняка знает, что я лгу — или, по крайней мере, пытаюсь убедить саму себя, — потому что хватка не ослабевает.
— Если хочешь, позже поговорим.
Я молча киваю, как пустоголовая куколка на приборной панели автомобиля. А что я могу сказать? Каждый кого-то потерял. Мы теперь бездомные. Никто не может отмотать время и вернуться назад, в те дни, когда величайшими проблемами были пролитый лак для ногтей и разбитые чайные чашки. А разговоры о прошлом ни сегодня, ни завтра никому не помогут.
Глава 54
Когда Берч впервые взял меня за руку, нам уже исполнилось четырнадцать.
С того дня рождения, когда меня ужалила пчела, прошло ровно три года. Родители наконец-то угомонились — до этого они заставляли нас с Берчем и Эммой позировать для фото, пока в их смартфонах не закончилась память.
Помню, как мы сидели в душном зале в дурацких квадратных академических шапочках, и волосы у нас намокли от пота и спутались. Я думала, что праздновать окончание восьмого класса таким вот образом — ужасно глупо. В то время я с нетерпением ждала выпуска из старшей школы. Да и не только я.
Дождь застал нас врасплох. Небо затянулось серебристо-серыми тучами, из которых на наши платья — пасхальные, но пригодившиеся еще раз — и модные туфельки обрушился ливень. Родители тотчас попрятали смартфоны и побежали на парковку, где стояли роскошные джипы, а мои одноклассники остались ждать под небольшим навесом.
Берч накинул мне на плечи свою куртку. И взял меня за руку. Позже нам, конечно, пришлось друг друга отпустить — ведь мы были подростками, — но мы почувствовали, что уже ничто не сможет нас разлучить.
Это чувство до сих пор меня не покинуло. Даже когда он умер.
Я поражена, как никто другой, что моя рука столь хорошо лежит в чужой ладони.
Глава 55
После поворота направо спуск прекращается. Фонарь Феникса озаряет темные стены. Мы с Лонаном плетемся позади. До недавнего времени наш отряд хранил молчание, слышен был лишь стук шагов по каменному полу, но кто-то из парней вдруг начинает что-то бормотать себе под нос. Не могу разобрать, кто именно.
— А тебе не обязательно вести себя как козел, — произносит Алекса.
— Я тебе уже три раза говорил: не подходи ко мне близко. — Касс. Теперь ясно. — Мы больше не вместе, Алекса. Не делай вид, что все иначе.
— И почему это мы не вместе, Касс? — Она выплевывает его имя, будто оно осязаемо и покрыто кислотой. — А как же твои обещания про навсегда? А наш побег?
Хочу заорать: «Он исчез не по своей вине!»
Но если я раскрою правду о том, почему он пропал, то автоматически выдам чужие тайны. Мне больно видеть Алексу в таком состоянии, но мне нельзя рисковать доверием Лонана. Особенно после того, что с нами случилось.
— Сейчас не время, Лекс. — Голос Касса звучит ровно, мрачно. Он прорезает тишину, как нож.
— А когда оно наступит? С тех пор как вы высадились на нашем берегу, ты максимум снизошел до пары слов. Что ты тут делаешь? Почему тебя сюда занесло?! — Голос Алексы, напротив, срывается и дрожит. И она кажется мне совершенно искренней. — Ты ведь изначально это планировал, да?! Сбежать без меня! Бросить меня одну!
Натянутое напряжение прокалывает тихий голосок Хоуп:
— Сейчас и правда не самый лучший момент, Алекса.
Мы замираем. Узкий тоннель, взрывоопасная компания.
— Знаешь, Лекс, — раздраженно говорит Касс, — я тебя не бросал, но спасибо за обвинения.
— Заткнись, приятель, — бурчит Феникс.
Но Касс его то ли не слышит, то ли не желает слушать.
— Если ты вымаливаешь правду, то получай: я перестал верить тебе, когда ты завязала у меня на шее веревку. Ты красавица, Алекса, но ты непредсказуемая и эгоистичная.
Он выдирает из рук Феникса фонарь и устремляется прочь. По стенам пещеры начинают плясать отсветы и тени.
— Ты перегнул палку и прекрасно это понимаешь, Касс! — восклицает Лонан, и ему вторит эхо.
Лонан ускоряет шаг, пытаясь нагнать Касса. Я, в свою очередь, бегу за Лонаном. Ко мне присоединяется Алекса. Мы оказываемся впереди нашей маленькой стаи. Алекса наступает мне на пятки в попытке добраться до Касса, но мы с Лонаном намеренно держим ее позади. Хватит на сегодня кровопролитий.
— Насколько я помню, честность считается благом, — бросает из темноты Касс.
— А по-моему, таковой считается и доброта.
— Кто бы говорил, Ло, — фыркает Феникс.
— Назови-ка хоть один мой недобрый поступок за сегодняшний день, — парирует Лонан.
Наверное, я целые сутки провела в розовых очках доброты, но мне ничего не приходит на ум. Да, после перехода по выступу мы с Лонаном чуть не поссорились, вдобавок он успел подержать у собственного горла нож. Однако поступал он так из благих намерений.
— Ты съел последний кусок моей вяленой оленины, — заявляет Феникс.
— Это было вчера. Еще?
Но Феникс молчит — как и остальные, — ведь мы, наконец догнав Касса у выхода из тоннеля, оказываемся снаружи, в лучах предзакатного солнца и тускнеющих угольков стеклянного фонаря. И мы замираем, ошеломленные.
Мы видим постройку.
Многоярусная, с озелененной крышей и призывно светящимися окнами, она располагается в пятидесяти ярдах, выглядывая из густых зарослей. Их огибает черная, как оникс, водная гладь, которая змеится вплоть до самого тоннеля. Через канал тянется шаткий мостик, а ближе к постройке плещутся несколько грубо отесанных каноэ. Думаю, они вряд ли предназначены для нас.
Возникает вопрос: а для кого?
— Там горит свет, — шепчет Хоуп.
Электричество.
Люди.
Мы не одни на острове.
Впрочем, об этом мы давно успели догадаться.
— Вода, мостик или обратно к сетям, — объявляет Лонан. — У нас три варианта.
У меня невольно вырывается смешок:
— Неужто у нас есть выбор?
— Люблю подходить к делу обстоятельно.
— Думаете, они отвели Финнли туда? — спрашивает Хоуп, проталкиваясь вперед. — Выглядит… уютнее, чем я представляла.
— Внешность обманчива, — произносит Касс, выразительно глядя на Алексу.
— Уймись, — отрезает Лонан.
Алекса молчит, но я провела с ней достаточно времени, чтобы понять: таким образом она, будучи чересчур упрямой, выражает благодарность. Она бросает на Лонана взгляд — слегка сощурив глаза, словно в напряженной попытке передать что-то посредством телепатии. Я ни у кого не встречала подобного выражения лица. Интересно, сколько же еще неизведанных сторон у людей?..
— Значит, вариант с сетями мы отметаем, — делаю вывод я.
Мне не терпится продолжить путь. Возможно, мы отыщем тут Финнли — живую или мертвую. А если здесь есть лаборатория, то мне, с некой долей вероятности, удастся получить хотя бы некоторые ответы на свои вопросы.
— Вода выглядит сомнительно. Значит, остается мостик, — добавляю я.