Во мне вспыхивает злость. На Лонана, что не удосужился упомянуть, насколько важную роль он играет.
Какая же я недогадливая!
— Идея… хуже некуда.
— Лучше, чем привести нас к гибели.
— Разве?
— Точно. Мы перевернем весь ход проклятой войны, Иден. Если ты вовремя его отыщешь.
— Проект «Атлас» или лекарство?
Осторожно бросаю взгляд на Алексу, беспокоясь, что мы слишком много наговорили в ее присутствии, однако она по-прежнему сидит, всецело погрузившись в свои мысли. Надеюсь, когда настанет пора действовать, она очнется. Ей же надо караулить Хоуп.
— Оба. Или хоть что-то. — Лонан пробегает пальцами по волосам. — Отыщи лабораторию, а там видно будет. И проект, и лекарство — крайне важны, и если мы не достанем ни того, ни другого, в нашей стратегии появятся серьезные дыры.
Прекрасно! Теперь я несу ответственность за Сопротивление.
— А где мне искать лабораторию?
В постройке как минимум два этажа (или три, если за деревьями скрывается что-то еще). В таком случае лаборатория может притаиться в любом укромном уголке сооружения. А лекарство — если разведданные верны и оно и впрямь существует — спрятано гораздо надежнее. Да и Волки наверняка тщательно замаскировали все, касающееся «Атласа»… Информация о проекте настолько секретна, что даже Лонан не упомянул об «Атласе» своей команде.
— Думаю, там, куда сложнее всего добраться, — откликается Лонан. — Ты же понимаешь, да?
Эта фраза из его уст одновременно самая ободряющая и ужасающая.
Ненавижу его за то, что он в это ввязался. Ненавижу его за то, что он втянул в игру и меня. Все может пойти наперекосяк. Либо мы победим, либо катастрофически провалимся.
Представляю, что каждый Волк — фигурка из песка, которую легко сломать, отдать во власть прибрежных волн.
И однажды наступит день, когда о Стае не останется ничего, кроме воспоминаний.
А может, отсчет начнется именно сегодня. Мы справимся, и все сбудется. Я не имею права на провал. Да, меня пугает план Лонана, но мне приходится признать: со стратегической точки зрения нам лучше следовать ему, чем отправляться в логово врага втроем с Хоуп на руках. Если Лонан сумеет отвлечь Волков и если я рассчитаю правильный момент, то смогу проскользнуть незамеченной. Особенно если мне удастся найти другой вход. Позади зарослей виднелась скала… вдруг я смогу вскарабкаться на нее?
— А разве они не бросятся искать нас с Хоуп, как только поймут, что ты один? — пускаю в ход последний аргумент.
— Я скажу, что ты мертва. Хоуп тебя утопила, а я ее вырубил и оставил у деревьев, где поймали Феникса и Касса. Если они кинутся туда, то у нас в запасе появится немного времени. — И Лонан добавляет: — Вряд ли они не отслеживают жизненные показатели своих шпионов… поэтому я и не смогу соврать, что Хоуп тоже мертва. Они сразу проверят.
— Тебе вернуть нож?
— Нет, оставь себе, — говорит Лонан. — Если они увидят у меня оружие, то поймут, что я блефую. И не волнуйся — в случае чего я буду защищаться и по старинке.
Кулаками и яростью, вероятно. Лонан слишком быстро все придумал и ловко распределил роли. Он ведь Избавитель, вспоминаю я. Он годами водит Волков за нос.
Его стратегия кажется мне чересчур рискованной, однако мысль о том, что Лонан пока еще ухитрялся оставаться целым и невредимым, придает мне уверенности.
Аргументов больше нет. Алекса, которую мы, наконец, заставляем вернуться в реальный мир, вполне довольна перспективой нянчиться с Хоуп, пока мы с Лонаном пойдем в наступление.
— Ладно, — говорю я. — Погнали.
Алекса пересядет в первое каноэ, ко мне, а Лонан уплывет во втором в сторону логова. Если Волки внимательно за нами следили, то они заметят, что на каноэ Лонана нет красной полоски. Но благодаря этому нам не приходится лишний раз перетаскивать Хоуп — силы надо экономить.
Лонан придерживает оба каноэ, чтобы Алекса спокойно перелезла в лодочку.
— Не забывай, Иден, — его тихий голос звучит совсем рядом, — твой разум сильнее всяких фобий.
А затем он обхватывает мое лицо ладонями — и это, несмотря на его нежность, посылает по всему моему телу разряды тока, — скользит ими выше, запускает пальцы в мои волосы. И касается моих губ своими, с привкусом надежды, отчаяния, горечи воспоминаний. Уверена, он чувствует на моих губах то же самое. У меня были сотни поцелуев, но такой многозначительный — впервые. И я с изумлением понимаю, что хочу снимать с него незримые значения, одно за другим, как одежды, пока не выясню все, что скрыто под ними.
— Помни, — говорит Лонан, отстранившись, — это — последний раз, когда ты можешь мне доверять. До тех пор, пока не найдешь лекарство.
Волки действуют стремительно, понимаю я. Лонана обработают, как только он сдастся.
Его слова — идеальное благословение. Стая отняла у нас целый мир. Но теперь, когда я знаю, что могу доверять другому человеку — и что на земле вновь есть кто-то, достойный доверия, — я не позволю им отнять еще и его.
Сегодня Лонан был моим защитником, он возвращал меня в сознание всякий раз, как я падала во мрак. И сейчас он вот-вот рискнет жизнью ради того, чтобы переломить ход войны.
Настал мой черед отплатить ему тем же.
Глава 59
Каноэ несется вперед — его ноша, с тех пор как место достаточно тяжелого Лонана заняла Алекса, немного уменьшилась. Впрочем, скорости прибавляет и то, что мы работаем веслами так, словно от этого зависит наша жизнь.
Наступила ночь, но темнота не кромешная — на небе мерцают звезды, светятся окна постройки, — поэтому мы различаем, куда плыть. Ветер треплет листву.
Я полностью сосредоточена на движении. Если нас засекут, то будут стрелять. Высматривать врагов бесполезно — нам ведь некуда бежать. Поэтому мы должны грести — и грести изо всех сил.
Мне действует на нервы каждый случайный звук. Однако на нас никто не нападает. Никто не стреляет.
К пещере-тоннелю мы добираемся взмокшими от пота. Но, по крайней мере, не от крови. Хоуп неподвижна. Она понятия не имеет, каких усилий нам стоит осторожно вытащить ее из каноэ и перенести на каменный пол.
— Шприц у тебя? — спрашиваю я у Алексы.
Она кивает.
— Надеюсь, он не пригодится.
— Главное, не подпускай Хоуп к воде. Здесь она не бушевала, и я пока не заметила ничего, что могло бы быть активатором. Правда, я раньше не обращала внимания на ее руку.
Впрочем, я бы и так ничего не увидела — ведь тогда Хоуп щеголяла в моей кофте. Я сдвигаю безвольные конечности Хоуп, чтобы рассмотреть голограмму. Не могу поверить, что этим тощим ручонкам почти удалось меня утопить.
— В общем, держись. Кто знает, возможно, по какой-то причине активаторы не сработают. Но все это слишком сложно, поэтому будем надеяться, что ничего подобного с Хоуп больше не случится.
На лице Алексы — странное, непонятное выражение. Не страх, не самолюбие, которое она часто излучает.
— Чего? — спрашивает она, заметив мой взгляд.
— Лучше ты мне скажи. — Складываю руки Хоуп таким образом, словно она себя обнимает. Ей тоже нужны объятия, как и каждому из нас.
Но Алекса не отвечает и… Ох! Нет.
Вот почему я не поняла, что написано у нее на лице: Алекса сейчас расплачется.
— А ты… — начинает она, но голос срывается. — Как думаешь, Касс и вправду считает меня такой?..
Я буквально разрываюсь пополам. С одной стороны, на сеансы психотерапии у меня нет ни времени, ни сил. Но Алекса нуждается в поддержке. Если она прекратит проигрывать в голове две худшие минуты сегодняшнего дня, то сумеет сосредоточиться и будет начеку.
А бдительная Алекса — живая Алекса.
— Да, — отвечаю я.
Мне досадно это говорить, но так и есть.
По щекам Алексы текут слезы. Она не поднимает взгляд.
— А он прав?
Закусываю губу, вспоминая, сколько раз Алекса могла нам помочь, когда мы плыли по океану, когда разбивали лагерь, но ничего не делала.
— Люди могут измениться. — Касаться столь щекотливой темы — как ходить по тонкому льду. — У Касса выдался плохой день. Я не могу влезть в его шкуру, и я не знаю его так долго, как ты, поэтому не могу утверждать, прав он или нет. Но я могу сказать тебе прямо, Алекса: иногда ты зацикливаешься на себе… — Это правда, однако слова вырвались случайно.
К моему облегчению, Алекса не перебивает меня.
— Но чем дольше мы тут, тем реже это случается, — добавляю я.
Вспоминаю темную, жадную воду, в которой Хоуп пыталась меня утопить, и чувствую себя ошарашенной. Алекса оказалась гораздо надежней, чем Хоуп и Финнли. Не то чтобы Хоуп и Финнли просили превращать их в оружие против своих же, но…
Конечно, когда они придут в себя, то разозлятся. Им будет стыдно и горько. По крайней мере Хоуп. Для Финнли все, возможно, давно кончено.
— Алекса, если ты хочешь знать правду, то я доверила бы тебе свою жизнь. Честно.
Алекса смотрит мне в глаза:
— Да?..
— Да, — киваю я.
Лежащая между нами Хоуп кажется такой невинной. Сломанный ангел, принцесса, которой не помешало бы хорошенько искупаться.
— Поэтому постарайся выжить, ладно? Ты мне еще пригодишься. — Пытаюсь улыбнуться, но выходит натянуто. — И я просто хочу, чтобы ты осталась жива.
Глава 60
Стоит мне заслышать переполох снаружи, как я в мгновение ока прихожу в боевую готовность. Я напряжена, как натянутая тетива. В каждой мышце, в каждом сухожилии — решительность.
Впечатываюсь в стену тоннеля. Прислушиваюсь.
Схлестываются голоса, а не оружие, и они не так близко, как мне показалось сперва. Отлично. Я осторожно выскальзываю наружу, в звездную ночь, продолжая держаться у стены на случай, если я ошиблась насчет расстояния. Различаю голос Лонана. Он доносится из-за зарослей — из бреши, через которую Алекса и остальные увидели вход в логово. Быстро окидываю взглядом окна, подсвеченные желтым светом. Силуэтов, готовых меня убить, пока нет.
Пора.
Выбегаю на мостик, проношусь по нему до конца. Просовываю руку, шарю в зарослях. Ладонь натыкается на стену. Она сделана из камня, но гладкого — ни выступа, ни трещинки, по ней не взобраться.