Выходит, что книжка предназначалась не мне.
Это было лишь прикрытие.
И то, что она — не моя, заставляет землю уйти из-под ног.
— Есть только три инженера, которым я доверю свои разработки, но Стефан не желает рассмотреть ни один из вариантов, — поясняет отец. — Он собирается подключить к проекту своих людей. Вполне справедливо, верно? Все хотят иметь дело с теми, кому они доверяют. Однако это мои разработки, и я достаточно хорошо знаю парней Стефана, чтобы понять: они действуют с недостаточной тщательностью. Да, моя команда не будет спешить, но мы должны гарантировать населению, что проект себя оправдает, причем на сто процентов. В таком случае мы сумеем спасти тех, кто к тому моменту останется в живых — если все зайдет настолько далеко. В общем, мы создаем эдакий Ноев ковчег для человечества. Мы сохраним представителей как можно большего количества культур. Понимаешь, Лонан?
Пеллегрин, кашлянув, привлекает к себе внимание.
— Ава уже дважды меня вызывала, — сообщает он, постукивая по черному браслету на запястье. — Прими к сведению.
Отец кивает.
— Когда на нашем берегу высадилась Иден, я понял, что обнаружить остров она смогла при помощи подстраховки — то есть моего старого рабочего дневника. Полагаю, я ответил на твой вопрос, Лонан.
Теперь обнажились все мои тайны: догадался ли Лонан, что беседует с моим отцом? И, что гораздо важнее, сумеет ли он простить меня за то, что я утаила самую важную деталь?
— Волки из лагеря в жизни бы не догадались, что означают мои записи, — продолжает отец, — но здесь, в штабе? Да, тут они куда умнее. Если бы они отобрали у Иден книжку и изучили ее вдоль и поперек, как они любят поступать со всем, что попадает к ним в руки, то настал бы конец.
Его планам — это ясно и без слов.
Ему самому.
— Я рискнул отправить несколько срочных сообщений, — добавляет он. — Через Эдуардо, на вашем острове Сопротивления — своим парням. И Зорнову.
У меня перехватывает дыхание. И, судя по показателям на экранах, имя «Зорнов» вызвало у ребят похожую реакцию. Отец поддерживает связь с Зорновым? Но с какой целью?
— Простите, вы сказали — Зорнову? — переспрашивает Лонан. — Тому, кто прорвался к власти в Стае?
— Не бойся, Лонан, — говорит отец, и у меня по коже пробегают мурашки. — Зорнов достиг своих высот лишь благодаря связи со мной — он держится за меня именно из-за проекта. А вожаки тоже хотят увидеть будущее. Утратив разработки, Зорнов потеряет все. Как и остальные Волки.
И это запустит эффект домино. Стая рухнет.
На ум приходят слова Лонана о том, как Союз намеревается уничтожить Волков изнутри, а разве этот способ лучше, нежели внести раздор между лидерами Стаи? Свобода так близка, что я буквально ощущаю ее вкус.
А если мы победим, то жизнь возьмет свое. У меня снова будет отец… и Лонан. Я обрету семью и дом. Покой и мир.
Не только я — остальные тоже.
— И тут на сцену выходите вы, — говорит отец. — Мы собираемся вытащить из…
Его речь прерывает звон бьющегося стекла.
Началось, понимаю я.
Глава 72
Зеленая дверь взрывается осколками, как град с летнего неба — внезапно и оглушительно. Стекляшки грудой поблескивают на полу. Пальцы отца летают по панели управления. Все экраны, даже те, которые оставались темными, вспыхивают яркими изображениями. Никаких серых изоляторов — перед нами сияют окна в тридцать разных миров. То, что видят перед собой ПсевдоВолки.
Через осколки переступает строгая женщина с черными, собранными в низкий пучок на одну сторону волосами. На ее ногах — туфли с трехдюймовыми каблуками. Одета она, как Пеллегрин, в белое. На уголке накрахмаленного воротничка вышита темно-синяя баранья голова. Видимо, она — второй член команды «Овен».
Ее взгляд находит Грея, так и не пошевелившегося с тех пор, как его настиг дротик.
— Уилл, Пеллегрин, ситуация под контролем? Я вызывала вас обоих! Что случилось?
Голос. Тот же самый, что я слышала, когда меня едва не поймали у воды, — именно эта женщина отправилась в пещеру за Алексой и Хоуп. Белая рубашка испачкана алым — на ее руке по-прежнему кровоточит глубокий порез.
— Она немного сопротивлялась, — произносит отец, указывая на меня. — Но мы завершили процесс.
Не шелохнусь: нельзя навлекать на папу подозрения. Пусть женщина поверит, что виновата я, а не мой отец. От этого зависят наши жизни.
Отец вновь превращается в сталь и лед, как при Грее. Как сложно ему, должно быть, изо дня в день носить эту тяжелую маску!
— Она активирована?
— Ава, мы давно работаем вместе. Ты считаешь, что я безответственный тип?
Ава окидывает меня пристальным взглядом. Прищуренные глаза, как я уже уяснила, редко предвещают нечто хорошее.
— Я свидетель, — говорит Пеллегрин. — Уилл активировал ее при мне.
Ава успокаивается.
— Пелл, Уилл… на пару слов!
Лишняя в комнате только я. Интересно, что Ава не хочет упоминать в моем присутствии?
— Слушаю, — отзывается отец. Странно слышать из его уст короткие, отрывистые реплики.
Ава наклоняет голову:
— Если вы еще не догадались, то уточню: информация крайне секретна. Ты подкорректируешь восприятие девчонки… или я?
— Почему спрашиваешь разрешения? — почти дружелюбно интересуется отец, сдвигаясь обратно к панели управления.
Но я-то вполне уверена, что они с Авой далеко не друзья.
— Сейчас твоя смена, — отвечает она. — Я лишь следую протоколу.
Отец нажимает на кнопки и переключатели — их столько, что панель напоминает микшерский пульт из тех, что до войны стояли в звукозаписывающих студиях. Судя по мерцанию лампочек под его пальцами, папа меняет настройки. Если я и должна что-то ощутить, то он просто не добрался до нужной клавиши.
А может, изменение восприятия — даже звучит жутко! — работает исключительно с теми, кого успели активировать?
— Готово! — объявляет папа. — Установил зрение на двойку и зациклил память.
Ава наблюдает, но молчит.
Понятия не имею, что означает фраза папы, так что могу только догадываться. Он бы хоть предупредил, как себя вести в подобных ситуациях. Пялиться в никуда? Заниматься своими делами, как обычный человек?
Наверное, я замираю, как олень в свете фар, потому что Ава нетерпеливо бросает:
— Я отдам приказ.
— Вот тебе и протоколы, — еле слышно бормочет Пеллегрин.
Ава вроде бы ничего не замечает — слишком занята тем, что поправляет микрофон. Она нажимает на кнопку у его основания. Загорается зеленая лампочка.
— Сядь в процедурное кресло и засни, номер…
— Семьдесят три, — подсказывает папа.
— Семьдесят три, — повторяет Ава. — Проснись через пять минут.
А вот и подсказка. Отхожу к креслу, устраиваюсь.
Изображения на экранах не поменялись. Молюсь, чтобы Ава не решила их проверить, чтобы моя слепая покорность усыпила ее бдительность.
Ава заговаривает лишь после того, как я закрываю глаза.
— У нас — проблема. — В ее голосе звучит что-то новое — тревожные, нервные интонации. — Мы со Старком проверяли зацепку и отправились в Нору. Мы обнаружили двух девчонок — номер Семьдесят и Волчицу, которая состояла в отношениях со Скаем Кассоуэри. Увы, но теперь у нас есть конкретное подтверждение, что Волчица — перебежчик.
Если Волчица — Алекса, то номер Семьдесят — наверняка Хоуп.
— Вы взяли ее под стражу? — интересуется отец, как будто мы даже не видели ее в камере с Лонаном и остальными.
Пауза.
— У нее, к сожалению, была доза седативного. — Снова пауза. — Старк и Семидесятая находятся в Норе. Обе — без сознания.
Сглатываю ком в горле. Поэтому я и не увидела Хоуп на экранах, она — не с ребятами. А где Финнли? Я сосредотачиваюсь на дыхании, пытаясь совладать с дрожью, с тошнотой.
— Как поступить с Волчицей? — спрашивает Пелл. — Мне подняться в лабораторию, подготовиться к процедуре?
Ава смеется. Как мед на мороженом — столько сахара, что аж выворачивает.
— Для перебежчицы? Брось, Пелл, и кто из нас теперь не следует протоколам?
Услышала, значит.
Ава очень опасна, в чем я и не сомневалась.
— Грей тоже пока без сознания, с казнью придется повременить, пока он не проснется, — говорит отец.
Собираю остатки воли в кулак, чтобы не закричать при слове «казнь».
— Я встревожена, — произносит Ава, и в ее голосе действительно звучит беспокойство. — Он не охранял вход и не отвечал на вызовы, поэтому я испугалась, что его каким-то образом одолел Семьдесят Второй. Однако, когда я бросила Волчицу в камеру, Семьдесят Второй с остальными был на месте, и я подумала, что произошло нечто серьезное.
Если я Семьдесят Третья, то Семьдесят Второй, конечно, Лонан. Он угодил в логово последним.
А Семьдесят Первый… Феникс?
Молчание затягивается.
— И что ты предлагаешь? — наконец произносит папа. — Зорнов требует как можно скорее отправить Семьдесят Второго и его команду на яхту.
Что? Яхту?! Он уже говорил, что рискнул связаться с Зорновым — и вожакам не терпится увидеть Лонана… но я вообще не связывала два вышеупомянутых факта друг с другом. О чем отец думает, ведь вожаки только этого от нас и ждут?
— Ты посадила Волчицу в одну камеру с Кассоуэри, Ава. Ты наблюдала за ней столько же, сколько и я. Она без боя его нам не отдаст. Как и остальных, если на то пошло.
Ава прокашливается.
— Моя смена начинается через две минуты, — отчеканивает она. — Вы с Пеллом можете подкинуть монетку и решить, кому достанется обязанность казнить перебежчицу, самостоятельно. По протоколу, и все дела.
Раздается металлический звон, затем хлопок ладони о ладонь.
— Если решка, пойду я, — заявляет Пелл.
Спустя секунду отзывается папа:
— Решка. Кстати, Пелл… возьми-ка с собой Семьдесят Третью.
Глава 73
Я совершенно не ожидала, что в бесконечном бетонном коридоре за пределами кабинета «Овна» есть съемная часть крыши и крутая стальная лестница. Подъем кажется бесконечным — мы находимся гораздо глубже, чем я думала.