— Традиционного смысла давно нет, — заметила Грейс. — Ни в чем.
Я запустил пятерню в волосы. Меня воротило от этой тяжелой темы.
— Да, — ответил я, соглашаясь с нею.
— Так кто же тебя растил? Докк?
— В какой-то степени все взрослые. И потому они для меня — не просто население лагеря. Они мне как семья, и мой долг — заботиться об их безопасности. Я им жизнью обязан.
Грейс молчала. От ее пристального взгляда мне стало неуютно. Я тоже молчал, пока она решала, о чем еще говорить.
— Я еще не встречала таких, как ты, — сказала она, удивив меня этим признанием.
Я еще больше удивился, когда Грейс потянулась к моей руке и медленно провела большим пальцем по костяшкам. Кожа передала дрожь вверх по руке, и от ее прикосновения у меня засосало под ложечкой.
Ничего подобного я не испытывал ни с одной девчонкой. Мы с Мэлин пытались, думая, что дружеские отношения способны перерасти во что-то большее, однако ничего не произошло. Недолгий период совместной жизни был результатом одиночества, и, сколько усилий мы бы ни прилагали, влюбленности между нами не возникло. И таких ощущений, как сейчас, от простого прикосновения Грейс, не было совсем.
Какая жестокая издевка судьбы: Грейс — единственная, кто заставил меня что-то чувствовать, и именно с нею у меня не могло быть никаких отношений.
Я не знал, чем ответить на ее слова. Нежелание говорить о себе притушило мыслительный процесс. По правде говоря, я еще не встречал таких, как она.
Кажется, Грейс поняла, что мне никак не подобрать слов. Она заговорила сама, но вначале убрала руку с моей. Я испытал легкую досаду.
— Значит, ты рос вместе с Китом и Даксом, — слегка улыбнулась она. — Наверное, это было… интересно.
Начатая ею тема касалась уже других, более приятных воспоминаний. Я усмехнулся. Говоря о них, я не чувствовал уязвимости.
— Еще как интересно! — подхватил я. — Кстати, Дакс всегда был таким. Пожалуй, с годами он стал чуточку хуже. А вот Кит в самом начале был помягче. Потом очерствел.
— А они помнят жизнь до Крушения?
Я понимал любопытство Грейс. Она пыталась получше узнать характеры моих друзей.
— Очень отрывочно. Так, отдельные эпизоды.
Я знал, что Кит помнил больше, нежели Дакс, но почти всё — о жизни в лагере. Я был единственным, у кого воспоминания сохранились во всей полноте.
— Могу поспорить, что ваши воспитатели хлебнули с вами бед, — снисходительно усмехнулась Грейс.
Должно быть, ее воображение рисовало троих сорванцов, носящихся по Блэкуингу и добавляющих взрослым немало головной боли.
— Было такое, — признался я и тоже улыбнулся, погружаясь в воспоминания. — Мы постоянно убегали в лес и бродили там одни. Нам всегда попадало за самовольные отлучки. Потом началось обучение. Но дисциплинированнее мы не стали. Когда нам было лет по десять, мы обнаружили в лесу пруд. Плавать там в жару — одно удовольствие. После этого мы вообще перестали слушаться взрослых. Почувствовав вкус свободы, трудно от нее отказаться.
— Словом, вы вели себя как отчаянные придурки, — с улыбкой заключила Грейс.
Я засмеялся.
— Это еще мягко сказано, — признался я, глядя на нее.
— Пруд… как здорово! — с завистью произнесла она, поворачивая голову вбок. — У нас в Грейстоуне таких чудес не было.
— Я уже несколько лет не ходил к тому пруду, — с грустью признался я.
А ведь в детстве и потом пруд был моим излюбленным местом.
— Почему не ходил?
— Времени не было. Все эти годы я вплотную занимался делами лагеря. Не мог выкроить время, чтобы выбраться и поплавать в свое удовольствие.
— Вполне мог, — возразила Грейс.
— Представь себе, не мог.
— Но ты командир лагеря! Ты можешь делать что хочешь и ни перед кем не отчитываться.
— Я хочу, чтобы в моем лагере все были живы, — спокойно возразил я. — И потом, мои желания не всегда совпадают с необходимостью.
Грейс продолжала гнуть свою линию:
— Мир не перестанет существовать, если ты уделишь немного времени себе. У тебя какая-то круглосуточная серьезность. Отпусти пружину.
— Мир давно уже перестал существовать, — с усмешкой напомнил я.
По хижине разнесся звонкий смех Грейс:
— Тем более можно подумать и о себе.
За все время после налета она впервые улыбнулась по-настоящему. Мне нравилось, когда она улыбается.
— Ты и в самом деле думаешь, что мне стоит наведаться к пруду? — с расстановкой спросил я, выдерживая ее взгляд.
Моя рука находилась в опасной близости от руки Грейс. Я чувствовал тепло ее пальцев. Оно притягивало меня. Я упирался.
— В самом деле, — кивнула она.
Я понял: Грейс не лукавит.
— А ты бы хотела там побывать? — спросил я, ощущая, как сладко сводит живот.
Я успокоил разыгравшиеся нервы и решил держаться как ни в чем не бывало. Мой вопрос удивил Грейс, но я успел заметить промелькнувшую улыбку.
— Очень хотела бы.
— Как насчет завтра?
— У тебя что, нет на завтра никаких дел? — удивилась она.
Я покачал головой:
— Дела начнутся послезавтра.
Может, она уже пожалела, что согласилась? Подумав об этом, я добавил:
— Но если не хочешь, так и скажи. Не надо ходить вокруг да около.
Мой неожиданно угрюмый тон заставил ее нахмуриться. Только что я был весел и почти счастлив. Прошла всего минута, а из меня уже лезет ворчание.
— Я не говорила, что не хочу идти. Я просто не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным, поскольку я тебя заставляю.
— Припомни, когда тебе удавалось заставить меня что-то сделать, — буркнул я.
Грейс вздохнула, покачала головой и улыбнулась одними губами:
— А ты упрямый.
— И ты тоже, — огрызнулся я.
Грейс вновь стояла в своей любимой позе, скрестив руки на груди и загораживая мне пространство. Наш разговор лихорадило. Услышав мой ответ, она лишь пожала плечами, не пытаясь отрицать собственного упрямства.
— Так твое предложение остается в силе или нет? Я действительно хочу увидеть пруд.
— Остается.
— Вот и хорошо. Значит, завтра. Точнее, уже сегодня.
— Решено, — ответил я.
Меня что-то коробило, и в то же время я был доволен. Во всем, что касалось Грейс, я вел нескончаемую внутреннюю войну с самим собой.
— Решено, — повторила она, уставившись на меня. — Что-то в твоем голосе не слышно радости.
Ей нравилось дразнить меня, а я не знал, как к этому относиться. С одной стороны, мне нравилось видеть ее улыбку. С другой — я любил управлять разговором. Контролируя его, я чувствовал себя гораздо увереннее. Но с Грейс это получалось с трудом. Я упорно сражался за власть, однако не всегда побеждал.
Меня снова пробрала дрожь, когда Грейс опять протянула руку и слегка сжала мою ладонь:
— Ложись спать, Хейден.
У меня застучало сердце. Оно тоже сердилось и наслаждалось способностью этой девчонки вызывать во мне такие ощущения. Я встал и вытянулся во весь рост. Теперь я был выше Грейс более чем на голову. Не отводя взгляда, я медленно повернул руку, накрытую ее рукой. Наши ладони соединились. Мои пальцы скользнули по ее ладони, слегка согнулись и дотронулись до ее пальцев.
— Спокойной ночи, Грейс, — прошептал я.
Мои губы находились совсем близко от ее лица. Грейс тоже это сознавала, поскольку она судорожно вздохнула. Я пошел к кровати, оставив ее стоять возле стола. Наше недавнее соприкосновение отозвалось легким гудением во всем теле. Я получил желаемый результат.
«Итак, Грейс, кто нынче контролирует ситуацию?»
Глава 15
Когда я проснулся, солнце высоко стояло в небе, сообщая мне, что уже позднее утро. Я сдавленно застонал, упираясь изогнутой спиной в матрас и растягивая одеревеневшие мышцы. Я не собирался спать так долго. К тому же лишние часы сна не лучшим образом сказывались на самочувствии. Я открыл глаза, сел на постели и почти сразу же опустил ноги на пол.
Встав, я посмотрел в сторону кушетки. Грейс еще спала. У нее вчера тоже выдался нелегкий день. Неудивительно, что она продолжала сопеть. Я отправился в ванную. Выйдя оттуда, я застал Грейс уже проснувшейся. Она стояла ко мне спиной и, держа руки по швам, изгибалась влево и вправо. Похоже, от сна на жесткой кушетке у нее болела спина.
— Привет, — сказал я.
Грейс подпрыгнула, стремительно повернувшись ко мне. Кажется, я ее напугал.
— Привет, — тихо ответила она.
Я прошел к комоду и достал оттуда шорты. (Обычно я ходил в джинсах.) Спиной я чувствовал взгляд Грейс. Я надел белую рубашку. Интересно, догадывалась ли Грейс, что я ощутил ее взгляд? Я постоянно разгуливал перед нею в одних трусах. Не знаю почему, но меня это не смущало.
— Как спалось? — спросил я, поворачиваясь к ней.
Она быстро отвела глаза. Значит, мои подозрения оправдались: она наблюдала за мной.
— Так себе, — проворчала Грейс, складывая одеяло.
Я ей поверил. Спать на моей кушетке — просто кошмар.
— Ну что ж… — пробормотал я, решив обойтись без дальнейших комментариев на этот счет. — Тогда собирайся. Через пять минут выходим.
Грейс кивнула, тряхнув светлыми локонами, и скрылась в ванной. Пока ее не было, я слазил под кровать и достал спрятанный пистолет девятимиллиметрового калибра. Его я заткнул за пояс шортов, прикрыв прохладный металл рубашкой. Куда бы я ни отправлялся, я всегда брал с собой оружие. На всякий случай.
Сделав глубокий вдох, я повертел шеей, пытаясь расслабить напрягшиеся нервы. До сих пор о существовании пруда знали только я, Кит и Дакс. Грейс станет еще одной, кто его увидит. Я не знал, правильно ли поступаю. Несколько часов назад, на исходе ночи, предложение прогуляться туда казалось мне вполне уместным. Может, я поддался убаюкивающей темноте и недостаточно подумал? Увы, переигрывать было поздно. Мы пойдем к пруду, потому что я не любил давать задний ход.
Через несколько минут Грейс вышла из ванной, надела ботинки (другой обуви у нее не было), и мы покинули хижину. В это время Блэкуинг выглядел достаточно людным. Кто шел по своим делам, кто нес патрулирование, остальные просто вылезали погреться на солнышке. Немногочисленная детвора Блэкуинга отправлялась в школу. Точнее, в местный вариант школы, которая помещалась в такой же хижине, где кто-то из взрослых учил детей необходимым навыкам выживания.