— Не бойся, ты не заразишься.
Сухие слова я подкрепила слабой улыбкой. Дакс тоже улыбнулся. Улыбка была грустной. Дакс быстро подошел к двери.
— Пойду перехвачу чего-нибудь, — неуклюже произнес он. — Вы тоже подходите, если передумаете.
Махнув нам, Дакс вышел. Я осталась наедине с Хейденом, полная бурлящих чувств. Во мне боролись, требуя внимания, душевная боль, досада, недоверие и гнев. Я старалась смотреть куда угодно, только не на Хейдена, но против воли мой взгляд все время обращался к нему.
Я прищурила глаза, добавив сердитого огня. Ничего ему не скажу. Вот так. Если ему угодно отрицать все, что происходило между нами, пусть делает это сам. Утверждал, что у него нет никаких чувств ко мне? Я могу сделать то же самое.
— Грейс… — произнес Хейден.
Он вздохнул, словно чувствовал, что я смотрю на него, сама того не желая. Потом повернулся ко мне. Я отвела взгляд, со всей доступной мне непринужденностью привалилась к стене и стала разглядывать собственные ногти.
— Что?
Мой вопрос прозвучал более сердито, чем хотелось бы, но убрать из голоса все эмоции было чертовски трудно.
— То, о чем я говорил Даксу…
— Хейден, не надо мне ничего объяснять! — резко оборвала я его.
Я чувствовала на себе его взгляд, отчего моя злость только возрастала.
— Ты очень четко разграничил положение каждого из нас.
Хейден молчал. Я невольно подняла на него глаза. Он пристально наблюдал за мной и хмурился.
— Ты рассержена, — заметил он.
Сейчас голос Хейдена звучал менее напряженно, чем в присутствии Дакса.
— Рассержена? — неубедительно соврала я. — С чего ты взял?
Меня захлестнуло новой волной жгучего гнева.
— Грейс… — вздохнул он.
— Нечего произносить мое имя таким тоном! — огрызнулась я.
Меня раздражал его тон. Казалось, Хейден вот-вот сообщит мне какую-то скверную новость. Я вдруг почувствовала себя круглой дурой. С чего я взяла, что у него могут быть ко мне такие же чувства, как и у меня к нему? Их и не было. Он видел во мне только врага. Все моменты, которые я принимала за нежность и ласку, были вызваны не его желанием, а временной потерей контроля над собой, когда он оказывался в плену телесных потребностей.
Все, кроме минувшей ночи, когда я спала в его объятиях.
Я тряхнула головой, стараясь думать связно. Конечно же, Хейдену было наплевать на меня, иначе он не посылал бы мне столько противоречивых сигналов и не стал бы все отрицать перед своим лучшим другом. Между тем Дакс дал понять, что не возражал бы против наших отношений. И даже тогда Хейден продолжал отрицать, хотя признание ничем ему не грозило.
— Что ты хочешь от меня услышать, Грейс? — спросил Хейден, в голосе которого вновь зазвучало раздражение.
Он смотрел на меня из другого угла хижины. Уровень его раздражения догонял мой.
— Тогда почему ты злишься? И не пытайся разыгрывать невозмутимость. Я же вижу, — сердито бросил он.
— Я не злюсь, — упрямо повторила я, прекратив играть в разглядывание ногтей.
Какие ногти, если мои пальцы были сжаты в кулаки?
— Перестань мне врать! — прорычал Хейден.
Он вскочил с кровати, подошел к кушетке и замер, скрестив руки на груди. Под пылающим взглядом Хейдена я почувствовала себя маленькой девочкой. Тогда я встала, отнимая у него часть преимущества в росте. Но он все равно возвышался надо мной.
— Значит, ты можешь врать, а мне нельзя? — не выдержав, спросила я.
— Когда я врал? — спросил Хейден, удивленно пялясь на меня.
У меня вновь защемило сердце. Сейчас Хейден подтверждал, что сказал Даксу правду. Получалось, у него ко мне не было и нет никаких чувств.
— Выходит, что никогда, — ответила я.
Мне захотелось отойти подальше, чтобы между нами появилось хоть какое-то расстояние. Я успела сделать всего шаг. Рука Хейдена обвилась вокруг моего плеча и развернула меня лицом к нему. Я сердито сбросила его руку, метнув такой же сердитый взгляд.
— Спрашиваю: когда я врал? — повторил он, внимательно следя за мной.
— Значит, в действительности ты относишься ко мне так, как сказал Даксу? — спросила я, не отвечая на его вопрос.
У Хейдена приоткрылся рот, но тут же закрылся. Прищурившись, Хейден продолжал смотреть на меня.
— Тут все не так просто, — наконец выдавил он.
— Наоборот, — возразила я, отходя на шаг.
Стоя вблизи Хейдена, я не могла связно думать.
— Ты не понимаешь, — напряженно проговорил он.
Мне хотелось орать от досады.
— В чем сложность? В том, что я — твой враг? Я участвовала в вылазках, спасла жизнь Кита. Что еще я должна сделать, чтобы вы все начали мне доверять?
Странно, что у меня еще не шел дым из ушей. Моя злость достигла высшей точки. Доводы Хейдена казались совершенно жалкими. Я устала их выслушивать.
— Причина не в этом, — произнес он сквозь зубы.
— Тогда в чем? — не отступала я. — В чем кроется главная сложность?
— Во всем, — упрямо заявил он.
К досаде на Хейдена добавилась ярость.
— Если ты сказал Даксу правду и у тебя нет ко мне никаких чувств, тогда незачем было меня будоражить. Я так не могу. То ты целуешься со мной, а то в упор не замечаешь.
Я ненавидела себя за проклятую дрожь в голосе. Пальцы сжались в кулаки. Нет, я не раскисну. Я буду сильнее. В глазах Хейдена что-то мелькнуло. Он шагнул ко мне. Я попятилась. Нужно сохранять дистанцию, иначе мои мысли опять превратятся в кашу.
— Сложность в том, что мне нельзя к тебе привязываться, — наконец признался он. — Привязанности ослабляют, а мне непозволительно быть слабым. Я обязан быть сильным ради тех, кто рассчитывает на мою силу. А их очень много.
— Каким же дерьмом набита твоя голова, — сказала я, поражаясь таким доводам.
— Что ты сказала? — спросил он.
Голос Хейдена звучал пугающе спокойно. Он ждал дальнейших объяснений.
— Ты хочешь уверить всех, что заботишься о лагере в целом и не имеешь личных привязанностей. Ты хочешь выглядеть в их глазах суровым командиром. Но ты не настолько суров, как тебе кажется, — сказала я и вдруг ткнула его пальцем в грудь.
Хейден мельком взглянул туда, где только что побывал мой палец, потом снова поднял глаза на меня. Вид у него был оскорбленный.
— Да неужели? — язвительно спросил он.
— Представь себе! — огрызнулась я.
Расстояние между нами почему-то все время сокращалось, и теперь я уже обеими руками пыталась отпихнуть Хейдена подальше.
— Ты разыгрываешь из себя закоренелого эгоиста, которому на всех наплевать. А на самом деле ты привязан к каждому обитателю лагеря. Не надо особой проницательности, чтобы это увидеть. Ради них ты постоянно рискуешь жизнью, но пытаешься меня уверить, что привязанность к другим делает тебя слабее. Если бы ты всерьез в это верил, то не взвалил бы на свои плечи лагерь.
Я не замечала, как дышу все натужнее. Каждый вдох заставлял грудь тяжело вздыматься. Меня буквально трясло от злости на Хейдена. Он оказывался все ближе ко мне. Я отпихивала его со всей силой. Он внимательно смотрел на меня. От моих сердитых слов его дыхание участилось. Его ноздри раздувались, а челюсти были по-прежнему крепко сжаты.
— Хорошо, пусть тебе наплевать на меня. Только не вздумай говорить мне, что тебе нет никакого дела и до твоих солагерников, — продолжала я, выплескивая злость и эмоции. — Забота о других не ослабляет тебя. Она делает тебя человечнее.
— Ошибаешься, — медленно возразил он.
Я выпучила глаза, чувствуя, что устала спорить с ним:
— Думай как хочешь, Хейден.
— Ты ошибаешься, причем во многом, — добавил он.
От злости мне не стоялось на месте. От нее же меня трясло.
— Конечно. У вас же другие порядки, — прошипела я. — Так просвети меня, в чем я ошибаюсь.
На Хейдена это не произвело особого впечатления.
— Я объясню, почему привязанность к тебе ослабила бы меня. Я бы сразу начал думать о твоей защите, забыв обо всем остальном.
Чувствовалось, признание далось ему с трудом. Хейден опять сумел почти вплотную приблизиться ко мне. Он посмотрел на меня так, словно хотел испугать. В ответ я решительно посмотрела на него:
— Тогда я только рада, что ты не ослабляешь себя привязанностью ко мне.
Мой голос был убийственно спокоен и полон горечи.
Я едва успела договорить, как Хейден шагнул ко мне и его губы уткнулись в мои. Его руки обхватили мое лицо, притягивая поближе. Я еще толкала его в грудь, вяло пытаясь отпихнуть. Но мои попытки выглядели неубедительно, особенно когда губы таяли от поцелуя. Скопившееся напряжение начинало спадать. Пространство вокруг нас закрутилось в кокон, образовав наш собственный мир. Я больше не пыталась оттолкнуть Хейдена.
Наши губы были плотно сомкнуты. Хейден крепко обнял меня. Я расслабилась. Мои руки замерли на его груди. Жар его губ и рук выжигал из меня весь гнев. Сердце так и норовило выскочить наружу. Потом Хейден разорвал поцелуй и, тяжело дыша, уперся лбом в мой лоб.
— Естественно, Грейс, я привязался к тебе, — прошептал он.
Сказав это, он открыл глаза, чтобы следить за моим лицом.
В голове у меня все смешалось, я не могла придумать ответ. Не хотелось думать, что от привязанности ко мне Хейден станет слабее. Наверное, эту мысль ему когда-то внушили, и она успела крепко врасти в его сознание. Вырвать ее оттуда было непросто.
— Хейден, тебе незачем меня защищать, — ответила я.
Я надеялась потихоньку сломать эту его ложную уверенность. Пусть убедится, что ему незачем постоянно думать о моей защите.
— Знаю, — сказал он, медленно водя по моим щекам. Мы продолжали этот «поцелуй лбами». — Но это не значит, что я не буду пытаться.
Глава 20
Никогда еще я не чувствовал себя таким уязвимым и неподготовленным, как сейчас. В мозгу проносилось множество разных мыслей. Я был твердо уверен: сознаваться в своей привязанности к Грейс опасно. Я хотел, чтобы мысли о ней не тревожили мой ум. Но я не мог взять произнесенные слова назад и отрицать их правдивость.