— Еще раз спасибо, что приглядываете за ним, — сказала она, обращаясь к нам обоим.
— Не за что, Мейзи, — отмахнулся я. — А теперь мы пойдем. Поздно уже.
— Конечно идите. Счастливо.
Помахав нам на прощание, Мейзи закрыла дверь. Вокруг было темно и холодно. Ноги сами понесли меня к моей хижине. Грейс шла рядом.
— Днем ты мне наговорила кучу всего. Обвинила в неумении разговаривать с людьми. Но смотрю, ты тоже не больно-то умеешь с ними общаться, — сказал я, вспомнив недавнюю сцену у Мейзи.
Грейс скользнула по мне глазами и слегка улыбнулась.
— Я умею общаться с людьми, — возразила она.
Мы были уже почти дома.
— Да, — усмехнулся я. — Говорить с ними ты умеешь. Но принимать их комплименты и благодарности… видела бы ты себя!
— Задал ты мне задачку, — засмеялась она.
— Какую еще задачку? — удивился я.
— Не могу понять, почему ты всегда ходишь вокруг да около, а не говоришь напрямую то, что думаешь? — парировала она, вопросительно глядя на меня. Потом продолжила, избавив меня от необходимости отвечать: — Хейден, у всех нас есть недостатки.
— Хм… — пробурчал я в знак согласия.
Если уж говорить о недостатках… даже не знаю, можно ли эту черту характера Грейс назвать недостатком… но если можно, это был единственный недостаток, замеченный мною у нее. Я же считал ее скромность разновидностью силы.
Мы пришли. Грейс ждала, пока я открою дверь. И вдруг ее голова стремительно повернулась в сторону деревьев, темнеющих за окрестными хижинами.
— В чем дело? — спросил я.
Она продолжала всматриваться и вслушиваться в темноту. Все ее тело напряглось.
— Кажется, я ошиблась. Показалось, что слышала шорох. Наверное, просто кролик прошмыгнул.
— Лучше не испытывать судьбу, — сказал я, почувствовав всплеск адреналина. — Дай пистолет.
Грейс вытащила и молча протянула мне пистолет. Я прищурился, глядя туда же, куда недавно смотрела она, но не увидел ничего, кроме темноты. Сделал несколько шагов вдоль стены хижины.
— Стой на месте, — велел я Грейс, а сам медленно двигался вперед, зажав пистолет в поднятой руке.
— Хейден…
— Стой, где стоишь!
К счастью, Грейс послушалась меня и не увязалась следом. Я шел в темноте, пока не достиг первых деревьев. Там я опять прищурил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то, но видел лишь черные силуэты стволов. Я углубился еще на несколько шагов, выискивая источник звука и всерьез ожидая столкнуться с каким-нибудь врагом, но никого не увидел. Я подождал еще — не мелькнет ли чей-то силуэт. Никого.
Ночной лес был пуст.
Еще раз тщательно оглядевшись, я вернулся к хижине. Грейс стояла на прежнем месте, беспокойно сцепив руки перед собой. Увидев меня, она облегченно вздохнула.
— Видел кого-нибудь? — спросила она, переводя взгляд на деревья.
— Никого, — пожал плечами я.
— Вот и хорошо, что никого, — кивнула она.
Я тоже кивнул и открыл дверь. Темнота внутри хижины была мне привычна. Я знал, где лежит коробок со спичками, и быстро зажег несколько свечей. Грейс тоже вошла, закрыла дверь. Впервые за этот долгий и трудный день я заметил грязь на ее щеке, запекшиеся брызги крови и прочее. Наверняка и я выглядел не лучше.
— Ты это… в душе хочешь пополоскаться? — неуверенно предложил я, кладя пистолет на стол.
— А можно? — обрадовалась она.
— Разумеется, — ответил я, чувствуя себя изысканно вежливым.
Мне вспомнился наш первый совместный душ, когда Грейс смело разделась и встала со мной под холодную воду. Тогда же, вопреки доводам разума, я ее впервые поцеловал.
— Ты иди первой. Потом я, если останется вода.
— Конечно, — растерянно моргнула она.
Грейс полезла в комод, где хранился ее скромный гардероб, взяла нужное и толкнула дверь ванной, удостоив меня легкой улыбки. Дверь закрылась. Мне вдруг показалось, что я уже видел это. В голове закрутились мысли.
О чем бы мы с Грейс ни говорили и чем бы ни занимались, она не переставала меня удивлять. Я постоянно узнавал новые черты ее характера и пока не нашел недостатков. Она была сильной, смелой, бескорыстной и отзывчивой. Уже дважды она самоотверженно спасала жизнь совершенно чужим ей людям. Ведь и Кит, и Джетт, по сути, были ее врагами, но Грейс не задумываясь спасла обоих. Мне абсолютно не верилось, чтобы в Грейстоуне кто-то еще поступил схожим образом.
Но сильнее всего я изумлялся ее способности видеть меня насквозь. Сегодня она ткнула меня носом в мою сущность, на что в лагере не отваживался никто. Я с трудом нарабатывал облик командира, а Грейс увидела мою истинную сущность. Я знал, что смел, суров и опасен. Я утверждал, что забочусь о безопасности лагеря в целом и не имею симпатий и привязанностей. Грейс сумела заглянуть глубже моих утверждений. Я вырос с ними, считая, что все это сделает меня смелее и крепче. Однако, как бы я ни старался, некоторые черты характера мне было не переиначить. Я не мог отрицать, что забочусь о тех, кто меня окружает. Грейс легко это увидела за фасадом моей внешней суровости, отчего я почувствовал себя уязвимым.
В ситуации, начавшейся с появления Грейс у нас, все было очень странным, непривычным и неопределенным. Я не представлял, что делаю, чего хочу. Я не знал, чего хочет она. Опять не то! Я как раз знал, чего хочу, но не знал, как это осуществить. Я хотел Грейс, хотел найти силы признаться в этом себе и ей, однако не мог прекратить внутреннюю битву, бушующую во мне с самого первого дня.
В какие-то моменты я ощущал внутренний хаос и свою полную уязвимость. В моем фасаде возникали трещины, и оттуда просачивались истинные чувства и эмоции. Тогда я раскрывался перед Грейс. Она это принимала, а иногда тоже приоткрывала какие-то свои стороны. Я считал это хорошим знаком. Но я совершенно не представлял, где, на какой жизненной площадке мы с нею находимся. Положение усугублялось обстановкой, в которой мы жили. Можно ли вообще надеяться на относительно нормальную жизнь в предельно ненормальном мире?
Мои размышления были прерваны возвращением Грейс из ванной. Мокрые волосы липли к ее лицу. Чувствовалось, она не особо тщательно вытиралась и надела белую майку на лямках и черные шорты на влажное тело. Быстро вытерев волосы, она вновь улыбнулась мне. Все мои намерения оставаться сосредоточенным разлетелись в прах: я не мог отвести глаз от ее улыбающегося лица.
Грейс была сейчас чертовски красива, и это обстоятельство ничуть не помогало моей внутренней борьбе.
— Думаю, я вылила на себя только половину, — сказала она, пятерней расправляя волосы.
— Спасибо, — пробубнил я.
Я торопился поскорее оказаться под душем. Только сейчас я сообразил: пока Грейс мылась, я безостановочно ходил взад-вперед. Нужно было срочно привести в порядок голову, иначе я рехнусь. Я признался Грейс, что она мне небезразлична и что я хочу ее оберегать. Но это хоть как-то прояснило наши отношения? Никак. Их неопределенность одновременно настораживала и успокаивала меня.
— Я недолго.
С этими словами я закрыл дверь ванной и быстро разделся: вначале сбросил джинсы, а затем стянул через голову рубашку, зажав в кулаке ее воротник. Я встал под холодную воду. Струйки текли по испещренной шрамами спине, охлаждая кожу. Усилием воли я выбросил из головы все мысли о Грейс, решив вымыться побыстрее, а после провести некоторое время в относительном покое ванной, прежде чем возвращаться в комнату. Там мое внутреннее сражение вспыхнет с новой силой.
Грейс вылила на себя больше половины бака, поскольку вода закончилась слишком уж быстро. Мокрые волосы липли к лицу. Я по-собачьи затряс головой, отлепляя их и убирая воду. Начав вытираться, я вспомнил, что не захватил чистой одежды. Пришлось идти так, как есть. При моем появлении Грейс смутилась. Я усмехнулся, довольный тем, что застукал ее за подглядыванием.
Теперь она сидела, повернувшись в другую сторону. Я дернул ящик комода, достал трусы и шорты. (Рубашку возьму завтра.) Потом нагнулся за брошенным полотенцем и повесил его на крючок рядом с полотенцем Грейс. Она успела лечь и укрыться, хотя еще не спала. Это ведь я вынудил ее спать на жесткой кушетке. Мне стало совестно, и в голове вдруг мелькнула мысль, от которой по всему телу побежала нервная дрожь.
Я задул все свечи, кроме одной. В сумраке я присел на краешек кровати:
— Грейс, ты не спишь?
— Нет, — ответила она, поворачиваясь в мою сторону.
— Слушай, ты… хочешь лечь на кровати? Она куда удобнее кушетки…
Я умолк, раздраженный своей нервозностью. Обыкновенный вопрос, чего тут дергаться? Грейс молчала, обдумывая мое предложение.
— Ты не возражаешь? — осторожно спросила она.
— Ничуть, — честно ответил я.
Не далее как вчера, ночуя в городе, мы вместе спали на полу. Мне вновь хотелось ощутить ее тело, прижавшееся к моему, и слушать ее ровное дыхание во сне.
— Ну… я согласна, — сказала Грейс, медленно снимая одеяло.
Она встала и, не глядя на меня, подошла к кровати с другой стороны. Приподняла край одеяла и залезла. Я задул последнюю свечку, погрузив хижину в полную темноту. Я лежал на спине. Сердце громко колотилось. Расстояние между нами было слишком большим, и я не ощущал тепла ее тела.
— Кровать намного удобнее кушетки, — тихо засмеялась Грейс, разрядив напряжение, которое вновь стало накапливаться в темном пространстве комнаты.
Я тоже усмехнулся и подвигал плечами, стараясь лечь поудобнее, но вместо расслабления ощутил еще большее напряжение. Меня отчаянно потянуло придвинуться к ней.
— Что я тебе и говорил, — ответил я, поддерживая разговор.
Какое там «лечь поудобнее»! Я весь дрожал, каждой клеткой ощущая присутствие Грейс, хотя наши тела не соприкасались. В темноте я даже не видел ее, но чувствовал, что она лежит на одной кровати со мной, и слышал ее дыхание.
— А тебе говорили, как здорово ты обращаешься с Джеттом? — вдруг спросила она.
— Чего это ты вспомнила о нем? — удивился я.
Весьма странная тема для разговора… особенно сейчас.