— У тебя есть какие-то родственники, которые могли бы о вас позаботиться? — спросил у Тани Борис, ободряюще подмигнув девочке. — Я мог бы вас туда отвезти.
— Родственники есть, но Чернов знает все их адреса. Их не так уж много, он начнет планомерно объезжать одного родственника за другим, и через пару дней мы снова попадем к нему в лапы. Так что единственный вариант скрыться подальше — это улететь в Сибирь, к моей двоюродной бабушке. Туда он, по крайней мере, доберется не сразу.
— Но рано или поздно все-таки доберется. Так что это не выход, а лишь отсрочка проблемы на несколько дней. Подумай все-таки, что ему от вас нужно? Может, есть даже смысл выйти с ним на связь и попытаться его расспросить? С безопасного расстояния?
— Телефон он у меня отобрал.
— А его номер ты помнишь? Если да, то позвонить можно и с другого аппарата. Озвучить ему свои условия, на которых ты будешь согласна выполнить какие-то его требования. Может, вам удастся прийти к согласию мирным путем, чтобы при этом больше никто не мотал Машке нервы.
— Ты любишь детей? — спросила вдруг Таня.
— Да, — ответил он просто.
— А у тебя дети есть?
— Тань… В нашей ситуации это не имеет никакого значения.
— Это что, такая большая тайна?
— Я просто не хочу тратить время на отвлеченные разговоры. К тому же я дальнобойщик, и при моей профессии о точном количестве детей вообще сложно говорить.
— Как и о количестве жен? — уточнила она не без тени лукавства.
— Судя по твоему вопросу, ответ ты и сама уже знаешь. Так что давай вернемся к тебе и к Машке. Что Чернову могло от тебя потребоваться? Именно от тебя, раз он отчего-то решил за тобой вернуться.
— Может, после Марусиного побега понял, что с ней рядом нянька нужна?
— Сомневаюсь. Во-первых, если одним из двух найденных в доме был твой отец, то Чернову больше не было смысла держать у себя девочку, пытаясь на него надавить. Во-вторых, если он действительно тиран, каким ты его описала, то нашел бы и другие способы справиться с ребенком. Более жесткие, но менее хлопотные. Так что поневоле напрашивается другой вариант: через интернет он тоже успел узнать про пожар, понял, что если там был твой отец, то от него он уже ничего не добьется, чего бы там ни хотел, и ты ему потребовалась как законная наследница отцовского имущества. Это возможно? Ты не знаешь, составлял ли твой отец завещание и на кого?
— Точно не знаю. И потом, оно же вступит в силу только через полгода.
— А что-то заранее на тебя переписать не могли? Чем вообще твой отец занимался и что у него было в собственности? Такого, что могло бы заинтересовать Чернова? И чем они, кстати, промышляли, когда решили юридически объединиться через твой брак?
— Да откуда мне знать? Я никогда в их дела не лезла. Поэтому все, что могу сказать: отец — пенсионер таможенной службы. Его послужной список был безупречен. Так что собственности он не так уж и много нажил. Да, мы не бедствовали, но и не шиковали. И мама работала до пенсии, вместо того чтобы дома сидеть, и я тоже работаю, графическим дизайнером. Но иногда… отец возил меня к юристам, и там я подписывала какие-то бумаги из их «семейного бизнеса». Было! Но какие именно? Я даже не представляю.
— Короче, можно только гадать о том, чего ради Чернов решил вас увезти и определить на постой, да, насколько я понял, еще и не к себе, а к своему приятелю, — подытожил Борис. — Так что как основной вариант я бы тебе все-таки посоветовал с ним созвониться. У меня даже есть подходящий для этого аппарат с дежурной симкой, правда, не здесь, а в моей машине. Свой номер, уж извини, я не хочу засвечивать в чужих семейных делах.
— В которые ты все-таки влез, — напомнила Таня.
— Из-за Машки. Если бы я изначально знал, что теперь она не одна, а с тобой, то не поехал бы следом. Но в полиции я случайно узнал, что они, не разбираясь, отдали ее в лапы папаше, которого она сама называет дядькой и откровенно боится, пытаясь убежать при первой возможности, даже в глухой лес. — Он перевел взгляд на девочку, при этих словах порывисто обнявшую зайца и наполовину утонувшую в плюшевой макушке лицом. Но под взглядом Бориса она быстро оттаяла, ослабила на зайце свои судорожные объятия, высунула мордашку из меха. А потом виновато сообщила:
— Дядя Боря, я кушать хочу.
— Машунь… — Борис даже слегка растерялся от неожиданности. — А еще немножко потерпишь? Сама видишь, что машина-то не моя, так что у меня здесь с собой ничего нет.
— Потерпит! — строго ответила за Машку Таня. — Если снова к дядькам не хочет попасть.
Маша промолчала и снова стиснула зайца. Ее взгляд по-прежнему был направлен не на маму, а на Бориса.
— Так, — вздохнул он, принимая решение. — Пробегусь-ка я до дороги, разведаю обстановку. И если там чисто, то будем выбираться отсюда. Не вечно же здесь сидеть! Машину поменяем при первой же возможности, чтобы меньше светиться, и поедем обратно в город. Там решим, что делать дальше.
Вернувшись вечером, Антон с порога сообщил Лизе:
— Нашего клиента сегодня навещал один тип, битой наружности и очень недовольного вида, на черном «Лексусе» с разбитым боковым стеклом. По номерам машины и по описанию я понял, что это и есть тот второй, Евгений Хохлатов, о котором Борька мне говорил. Подниматься он не стал, Чернов к нему сам спустился, кое-как, на одном костыле по здоровую сторону. И что-то они там минут двадцать очень эмоционально перетирали. Жаль, что рядом с «жучком» еще и микрофона не было! Но я проследил за Хохлатовым, когда Чернов поплелся обратно. Узнал, в каком доме он сейчас обосновался. Скорее всего, в съемной квартире. Номер я с ходу выяснить не смог, все из-за этих долбаных подъездных замков. Так что продолжил караулить его у подъезда, думал, что он еще куда-то поедет. Но он вместо этого сбегал в магазин. Когда я увидел, что он отоварился водкой, то понял, что сегодня он уже никуда не поедет и что можно снимать уличное наблюдение. Напоследок попытался его еще раз отследить. С подъездом мне во второй раз больше повезло, я туда проскочил. Но все равно успел узнать только этаж, седьмой. Не очень продуктивно, потому что там аж по восемь квартир на площадке. Но когда в доме четырнадцать этажей, то и это уже хлеб.
— А Борька тебе не звонил? — с надеждой спросила Лиза. Услышав короткое «нет», тяжело вздохнула. Пригласила своего вынужденного гостя на ужин, под очень внимательным и откровенно неодобрительным Ленькиным взглядом. Мелкий пару минут пристально разглядывал чужого мужчину, обосновавшегося за семейным столом, потом снова, требовательно задал уже надоевший Лизе вопрос:
— А папа где?
— Да когда ты уже пластинку сменишь? — вымученно огрызнулась Лиза на сына. — В рейсе! Понимаешь? В рейсе, как всегда!
— Наверное, во время предыдущих рейсов дома посторонних дяденек не заводилось, — резонно заметил Антон, пока Ленька недовольно мотал головой, пытаясь ей возражать. — Молодец, пацан! Охраняет семейный очаг.
— Мы с ним оба его охраняем, — не задержалась с ответом Лиза, погладив мелкого по голове и тихим голосом заверяя его, что папа скоро приедет. — Борька знает, что его здесь ждут. Очень ждут, — повторила она дрогнувшим голосом. Понурилась, уже не в первый раз за день пытаясь сдержать подступившие слезы. Быстро справилась с собой, подняла опущенную голову, сказала сама себе, как заклинание: — Все будет хорошо! — и тут же заломила руки: — Господи, только бы все обошлось!
— Будем надеяться. — Антон, как выяснилось, пристально наблюдал за ней, замерев над тарелкой.
— Ты ешь, — смутилась Лиза, встретившись с ним взглядом. — Не знаю, как тебе покажется моя стряпня, но старалась.
— Спасибо за вкусный ужин. Но если что, то я в этом плане не избалован. — Антон снова склонился над тарелкой.
— Ну да, ты же у нас холостяк, — вспомнила Лиза.
— Нет, просто не зацикливаюсь на желудке в будние дни. А вот по праздникам могу и сам себе стол накрыть. Потому что не только женщины умеют готовить, если что. И не только готовить. Со всем остальным мужчины тоже справляются не хуже. Со всем, кроме рождения детей, — он перевел взгляд на Леньку, продолжающего недоверчиво коситься на чужака.
— Ну, может, и ты когда-нибудь все-таки соберешься семью завести, — попыталась обнадежить его Лиза. Попытка не удалась.
— Нет уж, спасибо! — выдохнул он. — Предпочитаю лучше умереть бездетным, чем женатым. Тем более что и детки, знаешь ли, бывают… То ли стакан воды подаст в старости, то ли тем же стаканом по черепу съездит.
— А тут уже многое от тебя самого зависит, — ответила Лиза, слегка озадаченная его вспышкой. — И от того, что ты сам вложишь в своего ребенка. Ленька вон, похоже, уже сейчас по черепу съездить готов, но только не папе, а за него.
— Да, хороший пацан у вас растет, — только и сказал Антон, целиком переключаясь на еду.
Не желая его беспокоить, в следующий раз Лиза заговорила с ним, уже начав убирать со стола:
— Я могла бы завтра, после работы, пробежаться по тем восьми квартирам под видом рекламщицы. Нахватаю с собой каких-нибудь прайсов из магазина и буду в каждую дверь звонить. И, может быть, мне повезет: этот Хохлатов откроет мне сам. Я его, конечно, не знаю в лицо, но если ты говоришь, что оно битое…
— Вероятнее всего, что не просто битое, а даже отштампованное, — усмехнулся Антон. — Если присмотреться, то тоже может оказаться со следами инициалов, как и у Чернова. Как-то раз, когда я пытался высмеять Борькину страсть к побрякушкам, он мне рассказал, что ни одну из них не носит просто так, без причины. Не знаю насчет остальных, а вот печатка у него специально так сделана, чтобы при ударе часть рисунка врезалась противнику в кожу. Это несколько раз помогало Борьке вычислять своих врагов при свете дня после ночных драк, когда в темноте не удавалось разобрать лицо нападавшего… Ты этого не знала, — понял он, заметив на Лизином лице удивление.
— Нет, — она вернулась от вымытой посуды обратно за стол, к чашке с чаем. — Четыре года живем, а он мне даже ни разу не заикнулся.