Чернов сейчас не в счет, Хохлатов тоже способен разве что на подлый выпад из-за угла, так что главное — ему спину не подставлять. Остаются двое. Со слов Антона, Краб и вызванный помощник, которого Борька в мыслях так и называл Помощником. Они — главная сила и опасность. Помощник — человек Краба, но оставался открытым вопрос, на чьей сейчас стороне сам Краб. Теперь, многое узнав от Петровича, а до чего-то додумавшись самостоятельно, Борис был уверен, что сразу на обоих, в паре Чернов — Хохлатов, Краб работать не мог. Изначально он, если судить по его действиям под Черемихино, был человеком Чернова, но многое могло измениться за эти несколько дней.
Таня вернулась быстро. Заскочила, захлопнула за собой дверь, как будто за ней уже кто-то гнался, и только уже в доме расслабилась, спокойно прошла к столу:
— Борь, ты чаю не хочешь?
— А заваришь? Давай, все равно пока делать нечего.
Она поставила чайник, присела напротив Борьки:
— Когда на тебя смотрю, сразу как-то спокойнее становится. Надежный ты человек… несмотря на твою ветреную натуру. Как тебя эта Лиза назвала? Ходок? Похоже, она очень хорошо тебя знает.
— Ну а чего ты хочешь? Это же мои старые друзья.
— Из тех, за которых и в огонь, и в воду?
— Типа того.
— Тогда странно, что Антон сегодня ушел, вместо того, чтобы побыть с тобой.
— Почему странно? Я попросил его пустить меня пожить в этот дом, не задавая вопросов, и он эту просьбу выполнил. Так что теперь он поступил по мере своего понимания ситуации. А может, просто подумал, что со мной он еще и в городе увидится, а вот сюда когда еще в следующий раз доберется? Ты же сама видишь, что они тут редко бывают, и дом очень запущен. Наверное, поэтому и решили его продать.
— А может, и зря решили. Может, сломавшаяся у риелтора машина — знак судьбы. Подожди еще, сколько эта Лиза будет ее искать. Как бы позже своего Антона не приехала.
— Это вряд ли, — Борька усмехнулся. — Насколько я знаю Тоху, он вполне может остаться у приятеля и до утра. Если только его оттуда не попросят или Лизавета его не вытащит. Он общительный малый.
— Ясно… — Таня устало потерла виски.
— Шла бы ты спать, — посоветовал Борька. — Я тут с ними сам разберусь, зачем тебе их вместе со мной караулить?
— Потому что не спится. Давай лучше поговорим? Борь… Мы уже столько с тобой под одной крышей, а я ведь почти ничего о тебе так и не узнала. То ты общими фразами обходишься, то вообще меня игнорируешь, отлеживаешься или с Машкой играешь в эти ее дурацкие куколки… детский сад! — Таня фыркнула. Чайник вскипел, она поднялась, заварила чай, одну чашку поставила перед Борькой. И, возвращаясь на место, попросила его: — Расскажи мне о себе! Не «пиво-диван, баранка-трасса», а как-то серьезнее. Вот, оказывается, у тебя есть друзья. Не на диване же ты их встретил?
— Да что тут рассказывать, Тань? С Лизой я через Антона встретился. А с ним — еще в армии. Я вначале срочную отслужил, потом пошел по контракту. Надо было встать на ноги самому, потому что помогать мне в этом вопросе было некому. Вот я и зарабатывал. Вначале старенькую фуру купил, потом ее отреставрировал всю. Параллельно начал в рейсы ходить. Дальше — больше. Со временем поменял свою Ласточку на более современную, хотя иногда и скучаю по той старенькой, самой первой. Машины всегда были моим увлечением, и дороги я обожаю с детства, особенно дальние. Так и получилось, что только ими и живу. Мечта сбылась, всем доволен.
— Ну а новая мечта у тебя разве не появлялась? Должен же человек, чего-то достигнув, стремиться к чему-то новому?
— В данный момент я стремлюсь к тому, чтобы у Машки жизнь наладилась. Без нервотрепок, страхов и прочего. Чтобы она больше не была разменной монетой во взрослых играх.
— У Машки, у Машки… Про меня ты вообще не думаешь?
— Ты взрослый человек, Тань. Взрослые люди способны сами строить свою судьбу, в отличие от детей. Дети беззащитны.
— Взрослые, бывает, тоже. Все от обстоятельств зависит. Из меня вот сделали просто игрушку, материально-юридическое приложение к махинациям. А самое обидное, что я даже не знаю, к каким.
— Ну раз тебе все равно не спится, то давай попробуем разобраться? Хотя бы в основных моментах. — Борька многое мог бы Тане сейчас рассказать, даже в деталях, но не хотел ей показывать свою осведомленность. Пусть пока по-прежнему думает, что он тут скрывается, зализывая раны и упрямо считая, что здесь им всем безопаснее, чем в городских условиях. — С твоих же слов, на тебя переписывали какие-то активы из семейного бизнеса? Не раз и не два, в расчете на то, что, когда настанет срок, ты безропотно все вернешь. Вопрос: откуда все бралось? Ты вообще не помнишь никаких имен, ни единого? И как это оформлялось: продажей, договорами дарения или как-то еще?
— Да откуда мне знать? Можно подумать, что мне давали ознакомиться с тем, что я подписываю.
— А Хохлатов часто участвовал в этих сделках?
— Да, часто. Чаще, чем другие. По-моему, остальных юристов уже он подключал, чтобы, так сказать, разбавить документы чужими подписями.
— Документы, — задумчиво повторил Борька. — А ты знаешь, где твой отец хранил те из них, что выдаются на руки собственникам? Дома или где-то в банке?
— Вот даже не задумывалась. У отца был сейф. Наверное, там… И он… И Чернов… Потому что они иногда спорили из-за ключа. Я слышала, что сейф был старый, но военного образца, для хранения секретных документов. Так что без ключа дверцу было не открыть, не уничтожив все, что внутри. Ключ же был только один.
— Тань… теперь подумай, а могла ли иметь какое-то отношение к их делам та женщина, которая была убита с твоим отцом? Странная ситуация: в одном доме погибают два человека, которые на первый взгляд были абсолютно не связаны между собой. Ведь, судя по слухам, она приезжая, и даже ее личность сразу установить не смогли. Отсюда возникает вопрос: а не погиб ли один из них случайно? Просто оказавшись не в то время и не в том месте? И если да, то кто из них стал этой случайной жертвой? Эта женщина или твой отец?
— Я думаю, что она. Я же говорила, что Чернов с отцом в последние дни опасались чего-то.
— Тогда неподходящее время они двое выбрали для скандала: им, наоборот, нужно было держаться друг за дружку и за тот ключ, один на двоих. Ты же присутствовала при том, как они разругались. Можешь хоть что-то вспомнить? С чего все началось? И когда эта женщина появилась, до или уже во время ссоры? И еще, она должна была как-то объяснить свое появление.
Таня задумалась, даже палец в рот засунула от усердия. Потом медленно начала вспоминать:
— Мы с Марусей были в моей комнате, когда Чернов начал орать у отца в кабинете. И когда я выскочила… Да, эта женщина попалась мне в коридоре! Только вошла она с улицы или тоже была до этого в кабинете? Я не знаю, потому что в пылу скандала отца с Черновым она и слова не могла вставить. Я тоже, мне оставалось лишь догадываться, что случилось. Чернов орал… да, он орал, что упрямство отца до добра не доведет! Но отец стоял на своем. Именно поэтому Чернов и забрал Марусю. Решил, что дожмет отца через внучку.
— У деда с Машкой были очень хорошие отношения. Я бы даже сказал, что он ее очень любил.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, если ты не в курсе, то твоя дочь уже вполне разумный человек и тоже способна что-то рассказать. Так вот, о своем дедушке она отзывается очень тепло. И о бабушке тоже.
— Когда хоть вы с ней успеваете беседы беседовать? Вроде мы все время вместе, но я в них не участвовала. Да, отец хорошо относился к Марусе, однако ты не забывай, что в любых отношениях есть подводные течения, которых наивный ребенок просто не заметит.
— Это да. Но и обмануть детей бывает сложно, потому что они чувствуют фальшь.
— Здесь фальши не было, отец Марусю действительно любил. Если ты не в курсе, то даже у мировых тиранов были свои маленькие слабости. Но ты снова уводишь разговор с взрослых тем на детские.
— Ничуть не бывало, я их просто не разделяю.
— Ну тогда… — оставив на столе полупустую чайную чашку, Таня подсела к Борису вплотную, развернулась и уткнулась лицом ему в грудь, — удели мне всего несколько минут, без этого самого разделения, а так, как ты обычно с Марусей общаешься.
Борька прошелся рукой по ее волосам, потом похлопал по спине, собираясь поделикатнее восстановить нарушенные Таней границы… но замер, прислушиваясь. И быстро понял: пришли! Заскочили на крыльцо. А потом резко распахнулась сорванная с крючка дверь.
Таня завизжала, вцепившись в Бориса.
— Таня, тише! — одернул ее Смоляков. — Машку разбудишь!
Услышала ли его Таня, или у нее просто горло перехватило, но она замолчала, шумно дыша, судорожно вцепившись в него, словно испуганный котенок, и не давая ему возможности встать. Хотя, может, последнее было и к лучшему, потому что ворвавшаяся троица тоже не стала в ответ торопиться с действиями. Уже знакомые Смолякову Хохлатов и Краб в компании с нагловатым парнем спортивного вида застыли у порога. Пока первые двое не сводили глаз с сидящего Борьки, Помощник успел окинуть взглядом и своего потенциального противника, и все помещение, и Таню, после чего снова переключил свое внимание на Смолякова.
— Надо же, гости-то какие, — приветствовал Борька всю троицу. — И что ж вам дома-то не сидится? Привязались, как…
— Боря, не зли их, пожалуйста! — взмолилась Таня дрожащим и сдавленным голосом.
— Вы и так уже разозлили всех, кого только можно, — мрачно сообщил ей Хохлатов. — Вот об этом и побеседуем.
— Ребенка только не будите, — попросил Смоляков. — Она в соседней комнате. Если проснется, то это никому проблем не убавит.
— А это уж как вы себя сами будете вести, — ухмыльнулся Краб. И скомандовал Тане: — Ну-ка, пшла отсюда на кушетку!
Таня в ответ замотала головой, продолжая цепляться за Борьку. Но Помощник со словами:
— Так мы до рассвета уговорами заниматься будем, — схватил ее за плечо и рванул.