Дверь внизу лестничной башни шар прострелил насквозь.
Когда я выбежала во двор, он катился по мостовой со скоростью метеорита прямиком к дверям детинца, прокладывая себе путь среди десятка ошеломленных детишек разного возраста, толпившихся во дворе.
Умненькие дети с визгом отскакивали с его пути, не пытаясь остановить. Еще бы! Откуда им знать, что за монстр тут катится, если чеер-шар искрил и сыпал огненными плевками во все стороны, как испорченный фейерверк? С дальнего конца дворика бежал какой-то мужчина и выкрикивал неразборчивые команды и заклинания, но куда ему перехватить взбесившийся космический болид!
Перед дверями на внутреннюю лестницу детинца чеер-шар подпрыгнул, врезался в препятствие и исчез внутри башни. В железной створке зияла оплавленная дыра.
– Пожар! Магистр Балур, он подожжет детинец! – закричали позади на разные голоса.
Дверь оказалась закрыта. Что делать дальше, я не представляла. Но нагнавший меня через пару секунд Змееныш приложил к дырявой, еще плачущей раскаленными железными слезами створке свой листок с печатью. Щелкнул замок, дверь распахнулась.
Внутри висел дым, пахло раскаленным камнем. Гореть тут, к счастью, нечему, кроме пыли. Стены, ступени и перила каменные, никаких украшений нет, светильники только магические, они светят, но не горят.
Чеер-шара нигде не было видно, но вверху на лестничных пролетах что-то грохотало, словно резвился каменный тролль, прыгая по ступенькам, а по стенам вспыхивали яркие отсветы.
Переглянувшись со Змеенышем, мы ринулись наверх. Вороненку хорошо, у него хоть слабые, но крылья, а у меня после второго лестничного витка уже кололо под ложечкой и темнело в глазах. И казалось, каменные ступеньки стали какие-то щербатые и шаткие – чеер их раскрошил.
– Вам нельзя напрягаться, таинэ! – крикнул мальчишка. – Я сам его поймаю!
«Ахтунг! – мысленно заорала я. Тьфу ты, позывной не тот. – Аргус! Если ты меня слышишь, остановись! Паноптес-Аркус! Стой».
Но грохот продолжался, а на голову начал сыпаться песок и мелкие камушки.
На самый верх я уже еле ползла. И понимала, что обратно без крыльев уже не выбраться. К чести Змееныша, он меня не бросил, а помогал идти, практически волоча на себе. И ворчал при этом:
– Какая же вы слабая, таинэ! Я думал, маги Верхнего мира более крепкие.
Я только пыхтела в ответ.
Да, помещение мне понадобится другое, в срочном порядке. Деревянную дверь моих покоев разнесло в щепы, как гигантским тараном. Во внутренней перегородке зияла огромная дыра, и оттуда вырывались клубы пара.
Змееныш остановился, не решаясь пройти в спальню, показал на дыру:
– Там была купальня? С водой?
– Да. С остывшей.
Мы посмотрели друг на друга. Змееныш вздохнул:
– Мы опоздали. Если раскаленный чеер-шар бросить в холодную воду…
– …он треснет, и якорь перестанет удерживать духа, – закончила я.
– Точно. И если поблизости не окажется пустого чеер-камня, связанный заклинанием дух попадет в возникшую после разрушения якоря магическую турбулентность, и его унесет потоками, как пушинку.
Теперь вздохнула я, так же тяжко.
– Пойдем проверим, – предложила я Змеенышу. – Вдруг случилось чудо. Все-таки вода была комнатной температуры.
Но в слегка подплавленной чугунной ванне мы обнаружили лишь туман, уже оседающий на стенах грязными каплями, и черные осколки чеер-камня на дне. Страшно смотреть. Хотелось плакать. Как же так? Мы только успели подружиться, Аркус.
На Змееныша тоже страшно было смотреть: он весь почернел и осунулся. Или это туман такой грязный?
– Жалко как его, – пряча глаза, сказал мальчишка. – Легенда клана. И помогал здорово. Хоть и не откликался никому, сам помогал, без приказа. Я виноват. Вы же предупреждали, чтобы под ноги смотрел! Меня теперь выгонят.
– За что? Это же не ты его раскалил и в холодную воду сунул.
– Все равно. Магистр накажет за преступную неосторожность при обращении с особо ценным и опасным инструментом.
– Он не инструмент!
– Да я-то знаю! Просто магистры очень не любили Аркуса за силу и неподчинение. Он и после смерти доказал им, что сильнее.
Мы сели на диванчик в зале – ждать гостей. Скоро набегут сюда Вороны, раскаркаются, а у меня голова кружится и сил никаких нет. Но последние секунды надо провести с пользой.
– А как близко должен быть пустой чеер? – спросила я.
– Примерно в радиусе двадцати шагов. А если чеер плотный, то притянет духа и на более далеком расстоянии. Может, за полсотни шагов.
У меня появилась надежда.
– А если взять чеерит?
– Какой массы и объема?
– Массу не знаю, а объем – с мой ноготь на мизинце.
Змееныш скептически посмотрел на вытянутый для демонстрации ногтя мизинчик. И вдруг глаза его расширились.
– Вот этот? – Он, не прикасаясь, показал на мою кисть.
– А, ты про частицу Ока Истины? Да, это то самое кольцо. – Я распрямила все пальцы и замерла: в гнезде из вороньих крыльев теперь лежал не один, а два камня. Второй, непроницаемо черный, удерживался выглянувшей из перьев когтистой лапкой. Не потерялся мой сувенир, мое славное колечко его перехватило!
«Аркус! Паноптес-Аркус! Ты тут?» – потянулась я мысленно. Но не ощутила ни малейшего отклика.
Сердце болезненно кольнуло. Не хватило расстояния. Может, каких-нибудь пары метров. Слишком быстро летел обезумевший, дезориентированный дух, разгоняя гирю чеера. Слишком медленно ковыляли мы по лестнице.
– Не откликается! – Я подняла на мальчишку повлажневшие глаза. – Не успели.
Он понурился, шмыгнул носом и отвернулся, кусая губы.
– Меня зовут Зангр, таинэ, – прошептал он. – Вы должны знать, кто виноват в этом.
Что ж, совесть и сердце у Змееныша были.
– Не бери на себя лишнего, Зангр. – Я дотронулась до его плеча и тут же убрала руку. Мальчишки особо чувствительны к вторжению в личное пространство. – По твоей вине разбилась тележка, а все остальное произошло по вине сара Таррека и по прискорбному стечению обстоятельств. Я свидетельница. На этом я буду настаивать, и несправедливого наказания не позволю. Ты лучше расскажи, как происходит стихийное слияние духа с якорем без участия некроманта?
– Мы это еще не изучали даже в теории, таинэ. Это в других кланах что ни Ворон, то некромант, а мы – Белые, у нас некроманты – редкость невероятная. Но я слышал, что все якори крепятся кровью заклинателя.
В крепости есть некромант, сар Таррек врал. На чеер-шаре были кровяные руны. И на стеклянном кубе-барьере.
Договорить Зангр не успел: с лестницы раздался шум, и в комнату ввалился сар Таррек. За его спиной виднелось обеспокоенное лицо еще одного мага. Кажется, именно он бежал к детям с другого конца дворика.
Маги спросили одновременно:
– Что тут произошло, таинэ?
– Что ты тут делаешь, Зангр?
Непонятно, с какой целью, может, лишь для того, чтобы выместить злобу, взбешенный сар Таррек попытался обвинить меня в попытке кражи духа и нанесении непоправимого ущерба клану, но у него ничего не вышло. Вещуньи и ясновидцы клана по свежим следам восстановили события и в один голос заявили, что таинэ Орияр не толкала ни тележку с чеер-шаром, ни ученика школы Белого Ворона.
Тогда Таррек и его подпевала, магистр Балур, решили отыграться на Зангре.
Если бы не Катра, мальчишку бы вышвырнули из школы и замка, навесив на него обвинение в порче имущества и астрономическую стоимость чеер-камня. Семья у парня была нищая, учился он на клановую стипендию, которую он всю, до грошика, отправлял родным. На содержании у парня был калека-отец, вечно больная мать, чей дар был так слаб, что род счел ее бесполезной и перевел в статус иждивенки, и две полуторагодовалые сестры-близнецы, чье время отправляться в замок еще не пришло.
Но Катра явилась на срочное собрание клана и мгновенно из свидетельницы стала обвинителем. Причем обвинила она сара Таррека. Мол, это он довел несчастного духа, заключенного в чеер-шар, до помешательства и неконтролируемой вспышки ярости.
Зангра оставили доучиваться, но наказали жестко: отработкой по три часа в сутки на благо школы и еще час – на благо клана. Причем кто угодно из мастеров мог дать ему какое угодно задание и освободить его от их выполнения могли либо смерть, либо сар. И вряд ли от Таррека он дождется смягчения участи. Скорее бы пришла в себя сара Риандра, иначе у парня просто не останется времени на сон.
Пока длилось разбирательство, мне подготовили новые покои, но я побывала там набегом, только для того, чтобы переодеться к трапезе. Помещения отличались не только количеством комнат, но и более богатой обстановкой – вышитые покрывала, шкуры на полу вместо ковров, камин с бронзовой решеткой в спальне.
Бледная и слегка заплаканная Светара причесала меня и снова упаковала во вчерашнее платье-панцирь из драгоценностей, значит, будет общий ритуал поиска. В процессе я попробовала расспросить горничную:
– Почему ты плакала, Светара?
– Я не плакала. Просто переживала за Зангра. А еще Аркуса очень жалко.
– Из-за его тайной помощи клану в войне с демонами?
– Не только. Он легенда и… Вы никому не расскажете, таинэ? Кроме хаора Дэйтара, конечно.
– Никому.
– У Аркуса обостренное чувство справедливости, он часто приходил во снах к наказанным малышам или к тем ученикам, к которым магистры сильно придирались, и помогал. Потом просыпаешься, и на любой вопрос по теме можешь ответить, словно сам Белый Ворон на плече сидит. Вы знаете, что Аркус заговорил с вами, это очень важно для простых кланников. А папа… он теперь говорит, что вы все придумали.
Таррек, ты мне ответишь за это!
– Светара, в замке есть некромант? – прямо спросила я и поймала в зеркале удивленный взгляд черных глаз.
– Есть. Но как бы не совсем в замке. В гарнизоне. В каждом гнезде они есть, то есть должны быть. Но они все не из нашего клана. Мы же Белые Вороны, у нас…
– Да, знаю, специфика дара. А как мне найти некроманта?