– Шарлатан!
Некромант споткнулся на полуслове, отчаянно покраснел, взъерошил космы.
– Я не понимаю, что происходит, Катра! Я раз сто… ну хорошо, раз десять призывал духов к якорям, а некоторых даже через неделю после их ухода. И все получалось!
– А теперь не получится, – убежденно сказала лекарка. – Аркус злопамятен, а ты его гадостью обозвал.
– Я? Когда? – сверкнули кристально честные глаза искренне возмущенного некроманта. – Ну, я не имел в виду… Аркус, вредный старикашка, твои шуточки! – Гарлей погрозил кулаком горошине чеерита. – Тебе же хуже!
– Пусть таинэ сама проведет ритуал, – предложила Катра.
– Но она же не некромант, – возразил Гарлей.
– Зато менталист, – невозмутимо сказала лекарка.
– Никогда еще менталистам не удавалось… Ладно, я понял. Леди – под покровительством Лаори-Эрля в целом и Белого Ворона в частности, все может случиться. Попробуем!
Пробовали мы не меньше часа. У меня никак не получалось выговорить гортанные звуки заклинаний, я не понимала их смысла, и даже тренированная память не помогала: я спотыкалась, путалась, впадала в отчаяние. А еще Гарлей запугал меня, что неправильно произнесенное заклинание может вместо Аркуса вытащить какого-нибудь чубаркуса – демона еще более низкого мира.
Горошина чеерита в пентакле уже не просто лежала, а плавала в лужице моей крови. А что поделать, если капли быстро засыхали, а кровь должна быть свежей. Еще один порез, и амулет сработает, защищая меня от самой себя. Последний раз мне с трудом удалось поднести к мизинцу кончик кинжала – его отбрасывало.
Катра шипела на некроманта, что того и близко подпускать не надо к обучению юных леди. Но второго специалиста поблизости не наблюдалось.
– Умтрха карраст! Граххт урвакарха горлум! – завывала я.
– Грлум! – заорал Гарлей. – Грлум, а не горлум! Неужели так трудно запомнить?!
– Ты не представляешь, как трудно, моя прелесссть… – Я начала дико ржать, уже не в силах остановиться.
– Сосредоточьтесь, таинэ! Представьте, что для вас нет ничего в мире более важного, чем вернуть Аркуса. Протяните ему мысленно руку, дружескую руку, откройте чистые бескорыстные помыслы и позовите.
– Бескорыстные? – хихикнула я. – Какие же они бескорыстные, если я хочу привязать его дух к камню?
– Наделить его душу разумом и волей, – поправил некромант. – Воссоединить связи между ментальным телом и астральным.
– А он этого хочет? Может, он счастлив, что хоть в чем-то свободен от всего.
– Вот и спросим. И если ему захочется, отпустим и проводим за грань миров, как полагается.
Катра молча выудила из кармана пузырек, накапала из флакона в стакан какие-то вонючие капли, разбавила водой из графина и протянула мне лекарство. Я выпила залпом. И снова, сквозь проступившие слезы, заикаясь, повторила:
– Граххт урвакарха г-рлум!
Это я удачно заикнулась!
Горошина в центре вспыхнула алым угольком. Некромант сразу подсунул мне бумажку со следующими словами заклинания, написанными в транскрипции знакомыми мне рунами: «Араст эрхм».
– Повторить трижды, – подсказал Гарлей. – И не забудьте мысленно добавить кодовое имя, если вы о нем когда-то договаривались!
– Араст эрхм, Аркус! – трижды повторила я.
И мысленно воззвала, с той же интонацией, с какой приказывал мне голос вернуться: «Паноптес-Аркус, вернись!. Возвращайся, я соскучилась!»
Горошина вспыхнула спичечкой и погасла. Гарлей разочарованно застонал, Катра отвела погрустневшие глаза.
И такая меня охватила тоска! Такое вселенское чувство утраты и одиночества, какое, наверное, чувствует преданный пес, когда умирает его любимый хозяин. А в следующий миг я осознала – это не мои чувства.
Это откликнулся Аркус – беззвучно, всем отчаянием души. Она была здесь, привязанная к якорю чеера, как цепной пес к будке, – его бессмертная страдающая душа, лишенная благословения разума, бессловесный энергетический слепок, лишь часть той сущности, которая была уникальной личностью белого некроманта.
Я еще не понимала устройство и закономерности тонких миров, не понимала, каким образом существуют душа и дух отдельно от тела и как они могут существовать отдельно друг от друга, когда разрываются связывающие их каналы тонких сил или энергий. Это была такая тайна мироздания, к которой мое материалистическое мировоззрение не было готово.
Но удивительным образом я внезапно со всей ясностью поняла, в чем моя ошибка. Призывая потерянный дух, я звала его для себя, а не для него самого. А значит, ментальную связь, или канал силы, я пробивала к себе, а не к страдающей душе мага, разъятого, разобщенного по разным планам бытия.
Нужно забыть о себе, вот в чем хитрость. О своих желаниях и целях. О своей пусть маленькой, но корысти. Отстраниться. Самой стать чистым духом, не обремененным чувствами души и тела. Мыслью.
«Паноптес-Аркус».
Белый Ворон вырвался из картины снопом крылатого света, распахнул огромные слепящие крылья. Внезапный ветер растрепал мои волосы, бросил в лицо.
Чеерит, обагренный почти засохшей кровью, засиял, как осколок солнца, и тут же погас. Я с трудом подавила желание броситься к нему, проверить, цел ли, или от него осталась только щепотка пепла. Остановили багрово светящиеся линии пентакля. Лучше их не переступать.
«Птичка Кьорвей, я здесь!» – взорвался в голове ликованием голос Аркуса.
– Ну вот, – довольно улыбнулась лекарка Катра. – Ты смогла, таинэ. Теперь ты знаешь: чтобы раскрыть себя, подняться на следующую ступень, нужно забыть о себе, отказаться от той, какой ты была, и той, какая есть. Животное живет только в настоящем. Человек живет в настоящем и прошлом. И только маг живет в трех временах, иногда далеко опережая свое настоящее время.
Некромант пребывал в состоянии шока и боялся пошевелиться. Еще бы: на его голове, обхватив ее огромными когтями, устроился покинувший картину Белый Ворон. Точнее, его светящийся призрак. Птица склонила голову, и ее огромный клюв угрожающе навис в пяди от вытаращенного глаза Гарлея.
– За что он его так, суна Катра? – прошептала я.
– Видно, есть за что, – пожала плечами лекарка.
Гарлей осторожно выдохнул, завопил шепотом:
– Да женюсь я на ней! Я же не знал, что Лаайра в тягости. Женюсь, клянусь посмертием!
Ворон хлопнул крыльями, попав точнехонько по щекам и ушам бедолаги, и взлетел, растаяв за приоткрытой створкой окна. Контуженный двойной пощечиной некромант кулем осел на пол, помотал головой. Прохрипел:
– Это самый неудачный день в моей жизни!
– Глупец! – рассмеялась Катра. – Ты станешь отцом ребенка, благословленного Первопредком клана Белого Ворона еще в материнском чреве. Это небывалое счастье!
Глава 11Тройная звезда
Все гнездо Белого Ворона было взбудоражено новостью.
Во-первых, явлением так называемого Первопредка. Во-вторых, тем фактом, что будущий ребенок, которому, как тут же выяснили ясновидцы и целительницы клана, было жизни всего полтора-два дня, – то есть еще даже не зародыш, а крохотная зигота, – первый за целый год во всей сфере Суаф. И зачат он был в день, когда я вошла в замок.
В этом вещуньи усмотрели особый пророческий знак. Надо ли говорить, что к утру в клане не осталось сторонников Таррека и идея сменить династию Орияров на троне Суаф была забыта?
В-третьих, разъяренный отец будущей мамочки избранника сначала гонялся за Гарлеем по всему замку, пытаясь убить наглого соблазнителя, а потом, сообразив, что, если уж Первопредок пощадил и, можно сказать, благословил, смирился и за ужином объявил о скорой свадьбе.
Из-за всех потрясений я оказалась предоставленной сама себе и занималась изучением книги и болтовней с Аркусом. Горошина чеерита, отмытая и отполированная, упакованная в золотую сеточку, висела на моей шее.
Впрочем, я забежала вперед и пропустила главное, если не считать возвращения Аркуса к призрачной жизни.
Цепочку с креплением для чеерита мне принесла собственноручно сара Риандра через полчаса после того, как ушли потрясенный Гарлей и радостно возбужденная Катра.
Риандра первым делом сообщила, что в горах случился обвал, поэтому группа, сопровождающая советника Ирридана и моего наставника, магистра Чесса, прибудет лишь утром. К счастью, никто не погиб.
– Увы, Вороны не могут летать выше гор, – посетовала Риандра. – А с ними летит еще неинициированная молодежь, у них совсем слабые крылья. Не понимаю, зачем их взяли. До осени, когда наступает пора свадеб, еще долго.
– Может быть, затем, чтобы путь оказался более долгим? – предположила я.
– Вы во всем видите заговоры, таинэ. Это неправильно.
– Зато спасает жизнь. Скажите, сара, советники хаора – тоже участники заговора против него? Сун Ирридан и сар Эрдан?
Риандра покачала головой:
– Нет. Эти двое верны крови Орияров. Именно поэтому они – его доверенные лица. Тех, в ком он не столь уверен, хаор давно отстранил. Его наместник в Суаф – сар Ирридан, и он умрет за Дэйтара. Но… именно от него для вас будет угроза. Не для вашей жизни, а для вашей роли таинэ. Не могу сказать точнее. И не смогу, даже когда хранитель вернет мне дар Белого Ворона.
– Почему?
– Потому что интересы хаора и суафитов для меня всегда будут выше моей личной к вам симпатии.
– Понятно.
– Вы не обиделись?
– На правду не обижаются, – криво улыбнулась я.
– Вы поможете мне завтра в поиске хранителя?
– А мое кольцо еще нужно в цепи? Ваш племянник Таррек говорил, что между вами и хранителем существует связь и вы сможете указать на него.
Риандра отвела глаза. Тихо призналась:
– Всегда было так. Наверное, я очень провинилась перед покровителем клана, но… я не чувствую хранителя дара, таинэ.
Опустив голову, сара быстро вышла, и я не успела спросить, означает ли это, что дар уже не вернется к видящей. И что тогда мне делать? Кто откроет мне путь домой?
На пороге Риандра оглянулась.