Фабис хмуро шел рядом, но, не доходя до своего лагеря, не выдержал:
— Это правда, то, что ты сказала про Уфаль и Орду?
— Правда, — спокойно подтвердила я.
— Это очень меняет дело. Здесь тысяча наемников и сотня наших. Лорд Бальдар — дворцовый вельможа и ничего не соображает в приграничье. Верю я тебе или не верю — это неважно. Тут даже в спокойные времена надо держать ухо востро — то скайль-т-тэйли, то ур-хаи. Я тоже слышал, как вас преследовали — и это не скайли.
Нас догнал тот самый молодой парнишка со скальпом у пояса.
— Фабис, — заговорил он, поравнявшись с нами, — если утром подтвердятся сведения этой леди — я покину Бальдара. Ты как?
— А я буду надеяться, что, если Орда рядом, пережить утреннюю атаку.
— Все так серьезно? — усмехнулся парень.
Фабис остановился. Я тоже. Только теперь я увидела, что сзади стоят еще трое из шести бывших в палатке Бальдара командиров наемников.
— Из-за них, — офицер кивнул на нас, — ордынцы теперь знают наше месторасположение. Но и мы предупреждены. Бальдар до утра с места не тронется. Хотя, по уму, надо вернуться в замок как можно быстрее…
— Бальдар не двинется с места, даже если под ним будет гореть земля. Поругаться из-за бабы с бароном! Он дурак.
— В общем, кто как — а я сейчас буду сдвигать телеги. Хотите — присоединяйтесь.
— А если атаки не будет?
— Ничего, раздвину утром. Или у тебя, как у Бальдара, ночной отдых важнее, чем собственная жизнь?
Наемник с впечатлившим меня двуручником кивнул:
— Я с тобой! Жди моих, не закрывай проход.
Остальные тоже, чуть подумав, согласились.
— Но, если это только ложь, я эту бабу, — рыжий мужик направил на меня палец, — и этого скайль-т-тэйля заставлю вручную двигать телеги!
Я хотела возразить, что Тауэр не скайль-т-тэйль, а тахл-эвер, но вовремя сдержала язык. Какая разница этим людям, из какого рода Тауэр?
~~~
Сон не шел, несмотря на изнеможение. Бывает так, что ждешь не дождешься, чтобы лечь и вытянуть ноги, а ляжешь и не можешь уснуть, сколько бы ни пытался. Запредельная усталость.
Зато я потихоньку разобралась, что случилось. Рождение Изначального происходило раз в несколько столетий. Причем Изначальный был для всех эльфов один — вне зависимости от родов, племен и внутренних конфликтов. Только тогда, когда приходит определенный временной цикл и среди всех эльфийских народностей появляется десять Верховных Магов — только тогда на земле рождается Изначальный. Прожив небольшую, по эльфийским меркам, жизнь — каких-то четыре десятка лет, это существо, рожденное Телом, Духом и Душой, обновляет генофонд эльфийского народа и не дает тому выродиться. Вот такое сошествие Богов на землю. Вот почему кричал от отчаяния Тауэр, когда увидел, что его соплеменники убиты, а Обряд рождения Духа не может совершиться. Вот почему ему моя жизнь важнее всего прочего, даже клятвы побратимства.
Тело и Душа уже зачаты. В течение одной луны мы должны соединиться. В эльфийских легендах сказано, что только девственница-эльфийка может родить тело, Душа рождается в той, кто ни разу не плакал, а Дух в женщине-маге. Оказалось все намного проще — эльфы слишком перестраховались. На самом деле Тело рождалось от земной любви — главное, чтобы она была Возвышенной и зачатие произошло ровно в полночь полной луны. Душа находила себе пристанище сама и не всегда у того, кого хотели эльфы. Ну, а Дух… просто у той, кто могла почувствовать энергии мира — в общем, я оказалась, как всегда, не в том месте и не в то время. Самое интересное, что последние два условия совсем не требовали эльфийской крови у рождающей, только кровь всех Десяти Высших Магов на алтаре. Но кто об этом говорил? Эльфы были свято уверены, что рождение Изначального выполняется только эльфийками — ну и пусть так думают дальше. Мое дело отдать то, что я получила, и не пытаться переделать этот мир.
— Тауэр, — я вернулась к привычному для меня произношению, — а ты Высший Маг?
Эльф ответил не сразу. Но, поняв, что я говорю об Обряде, отозвался мысленно: «Я отдал часть крови, души и магии в новолуние, как того требовал Обряд. Мы все отдали».
— Это тогда, когда я вас встретила?
«Да. Я был ослаблен и не услышал ур-хаев».
— А Рандир знал об Обряде? — надо же поставить все точки над «i».
«Знал. Он дал гарантии скайль-т-тэйлям, что люди не помешают Обряду. Королевские гарантии».
Теперь на место встала и ярость Рандира, когда он понял, что барон и лорд хотят ввести в долину войска. Напрямую сказать об Обряде он не мог, а только помешать…
— Тауэр, последний вопрос — Рандир убил Тилиуса?
— Рандир хотел убить, лорда. А лорд заслонился музыкантом…
Бальдар! Если бы я знала это часом раньше! Но сожалеть о сказанном и сделанном было не в моем характере. Утром я очень хочу посмотреть в глаза человеку, который прикрывается чужими жизнями… если он выживет после атаки ордынцев.
А в атаке я, как и Фабис, не сомневалась. Козаки никогда ничего не делают наполовину — история вещь упрямая, как ни крути. И даже если ты не одобряешь, КАК они это делали, то приходится считаться с тем, ЧТО они сделали в моем мире. А сделали они ту самую пресловутую Запорожскую Сечь — государство, уважаемое не только друзьями, но и врагами.
29
Говорят, война — это ярость и неистовство. Может быть… говорят и не такое. На самом деле любая битва — это работа. Тяжелая, однообразная, не дающая ни роздыху, ни передышки работа. Поднять руку, отбить саблю, рубануть… повернуться, пропустить удар, уколоть и снова — отбить, рубануть. Ярость сгорела в первые минуты. Злость стекла по клинку и впиталась в землю. Осталась только изматывающая усталость, которую надо было перебарывать с каждым взмахом клинка. Движения скупые, четкие — уход, выпад. Какие, к чертям, эмоции?!
Оказалось, что мы бьемся на том же самом поле, возле несуществующей станции Юматово, возле нашего полигона. Где-то здесь должны быть останки моих единомирников. Почти рядом с капищем. Эльфы не злые — они сами испугались внезапного появления кучи народа возле их Тайного места. Испугались и начали принимать превентивные меры — то есть убивать. У них на кону стояло рождение их Бога, а тут какие-то люди… Нельзя говорить о прощении тех, кто убивает детей, но их можно понять.
Взошедшее солнце добавило проблем. Если учесть, что атака началась спозаранку, в тот самый момент, когда сумрак ночи едва посерел и туман накрыл берега реки. Из этого тумана медленно, будто из царства мертвых, выступили козаки. Они двигались как призраки, и если бы дозорные не вглядывались в смутно очерченные линии леса, то их внезапность принесла бы плоды. А так — мы были готовы, и первую атаку нам удалось отбить сразу.
Не повезло тем, кто предпочел не верить в близость опасности. Из шатров Бальдара и его сотни долго слышались крики. Фабис зло сплюнул на землю и приказал готовиться к отражению штурма на поставленные в круг телеги. Ночью, уже после того, как нас с эльфом затолкали в палатку, лагерь разительно изменился. Прибавилось солдат, шатры были убраны, а их место заняли обозные телеги. Там, где круг не смогли сомкнуть, навалили бревен и колес — в общем, ночной сон был только у пленников, то есть у нас.
~~~
Утром нас разбудил молоденький капитан наемников со скальпом.
— Меня зовут Тишин. Вставайте, вас зовет Фабис.
Я поднялась сразу.
— Значит, они пришли?
— Да. Ты была права, — ответил сидевший на корточках возле эльфа Тишин, нагло разглядывая меня снизу вверх.
— Ты его, в конце концов, развяжешь? — Я не выдержала этот насмешливый и оценивающий взгляд.
— А, да! — будто спохватился наемник и перерезал веревки одним движение ножа.
А он красавчик. Не такой, как Бальдар, но с обаянием его зеленых пронизывающих глаз трудно бороться. Интересно, сколько женщин он уложил своей легкой загадочной улыбкой? Я резко вздохнула, выплывая из глубины его взгляда.
— Идем.
Тишин усмехнулся мне в спину и, скользнув вперед, отодвинул полог шатра.
— Прошу, — он галантно, едва заметно склонился.
~~~
Собрание было коротким. Завтрак из мясной нарезки, наваленной на поднос, и два кувшина с вином и водой. Капитаны быстро разобрали сектора обороны и, дожевывая ломти мяса, уходили к своим солдатам.
Я встала возле столика и тоже воспользовалась гостеприимством. В походах есть одно правило: «У нас самообжуливание!» — сам себе кусок не урвешь — никто не даст.
Наконец Фабис обратил на меня внимание.
— Слушай сюда, госпожа Улетова, или как тебя там! Я в игры барона и лорда не лезу, я лишь хочу остаться живым. И я буду сражаться до последнего. Мы тут одни, и помощи ждать неоткуда. Если хочешь — берите коней и уматывайте в замок, но не думаю, что ордынцы вас выпустят. Но попытаться прорваться можете — я не держу.
«Мы можем прорваться!»
— Подожди, Тауэр! — отмахнулась я. — Мы попытаемся что-нибудь придумать.
— Что?
«Что?»
Не обращая внимания на нетерпеливый тон офицера, я повернулась к эльфу:
«Тауэр, придут ли скайль-т-тэйли, если узнают, что у меня Душа Изначального?»
«Они будут готовы на все, что ты скажешь!»
«Отлично. Можешь с ними связаться и попросить подмогу?»
«Я должен с ними увидеться».
«Хорошо. Я останусь здесь, как гарантия, а ты приведешь скайль-т-тэйлей!»
«Но, госпожа! Я вас не оставлю!»
«Кончай эти сопли, Тауэр! Или мы все здесь сдохнем, или попытаемся что-то сделать! Сам пойми — если меня здесь не будет, твои скайли сюда даже не дернутся!»
«Я понял! Пока туман еще не рассеялся, я попытаюсь пробраться к лесу».
— И поспеши, — это я уже вслух. — Фабис, выпустите, пожалуйста, Тауэра — он приведет подмогу. Я останусь здесь.
— Мне не нужна помощь от бабы! — взъелся офицер.
— Фабис, — я попыталась говорить как можно более миролюбиво, — кончай свои шовинистские приколы насчет баб — напрягает. Или у тебя комплекс «самого главного в доме»? Я не