– Да или нет? – продолжала та, отведя взгляд на поляну.
– Нет, конечно. Сама – никогда. Но знаю, как скрыть следы. Как сделать так, чтобы человек исчез с поверхности. Ты собираешься кого-то убить? – зашептала Ирма.
– Нет. Но я хочу понять, как можно стереть человека с поверхности, – еле слышно произнесла Ева.
– Вызвать утилизатора.
Об утилизаторах говорил и Олег, когда они ехали в перевалочный пункт. Могла ли Ирма знать Олега?
– Они убивают людей? – Ева посмотрела на четыре прокола на левой ладони и провела по коркам пальцем.
– Я не знаю, что они с ними делают, но люди бесследно исчезают. – Ирма смяла фантик.
– Этого не может быть. Я бы знала о них.
– С чего бы это? – спросила Ирма и настороженно уставилась на Еву.
– Я очень долго искала, – ответила Ева с нажимом, пытаясь сбить Ирму с толку.
– А-а-а. Но обычным горожанам их не найти. Они контактируют только с островитянами и звеньями-посредниками.
– Кем ты и была?
Ирма не ответила на вопрос, но продолжила:
– Островитяне никому не расскажут о своих делишках, а звенья молчат, им очень хорошо платят, и… они хотят выжить. Когда знаешь, что можешь исчезнуть бесследно, то рисковать не будешь.
Еве стало трудно дышать. Она все последние годы искала Марка. Но, может, стоило искать утилизатора?
– То есть они выполняют заказы островитян? Как и гончие?
– Да. Гончий находит человека. А потом информация об объекте передается утилизатору, и проблема решена. Вот только обычно вместо заказчика выступает звено. – Ирма хмыкнула. – А настоящий заказчик, как всегда, чист и опрятен.
Ева схватилась за голову и зажмурилась. Коктейль из ярости, гнева, бессилия и вины плескался внутри нее.
– Если хочешь найти человека, ищи звено, оно выведет тебя на заказчика. Только так можно узнать правду.
– Ты знала Марка из Третьего города? Высокий, кудрявый, красивый, – тут же выпалила Ева. – Он пропал четыре года назад.
– Прости. Не припоминаю никого с таким именем. Но если выберусь, покопаюсь у себя в архиве. Там многое можно найти.
– Спасибо. Ты должна выбраться. Должна.
– Мы должны, – мягко ответила Ирма. – Я думаю, Гор нам поможет.
– Почему? Зачем ему это?
– Говорит он мало, сама видишь. И кажется невыносимым и резким. Но я уверена, он другой. Насколько я поняла, Гор в игре тоже ради кого-то. В этом мы похожи. Ставим интересы другого выше своих. Я поговорю с ним.
– Хорошо.
– А сейчас нам надо собраться и разгадать шифр.
– Я нашла две фразы, – сказала Ева. – «Бойся желаний, они имеют свойство сбываться» и «Цель оправдывает средства». Жаль, что нельзя удалить их из этого хаоса слов. Так было бы удобнее. – Ева включила часы и вывела сообщение на большой виртуальный экран.
– Почему нельзя? Когда собираешь верную фразу, то кнопки становятся неактивными и блекнут.
– Да? Я пробовала, но у меня не сработало.
– Попробуй еще. И начало первой фразы: «Бойся своих желаний», – поправила Ирма.
Ева тут же нажала в нужном порядке все слова первой фразы. Они погасли и ушли на задний план. Ева тут же ввела вторую фразу. И еще три слова померкли.
– Мы с Гором исключили еще одну: «Выбрал свой путь, иди по нему до конца».
– Отлично. – Ева ввела и ее.
– Давай выделим оставшиеся слова с большой буквы, и те, после которых идут точки. – Ирма встала, нашла палку, расчистила клочок земли от еловых иголок и написала:
– Это должны быть известные фразы прошлых столетий. Осталось их разгадать, – добавила Ирма и начала рисовать между ними стрелки.
– Не такие уж известные, – сгримасничала Ева. – Нас трое, и мы отгадали всего-то три предложения. Осталось пять. Только мне все равно непонятно, что нам это даст.
– Узнаем.
Они стали перебирать слова, находили подходящие словосочетания и записывали их на земле: «уйти из жизни», «за что-либо», «для чего-либо», «Никогда не поздно», «самая простая вещь» и «самая трудная вещь».
– Смотри, – сказала Ирма. – У нас есть слова «умереть» и «жить» и два противоположных словосочетания: «самая легкая вещь» и «самая трудная вещь». Может, будет так: «Умереть – самая легкая вещь. Жить – самая трудная вещь».
– И какой, интересно, смысл организаторы вложили в эти фразы? Что они должны значить для нас?
– Надеюсь, ничего. Но, может, это еще один ключ к прохождению этапа.
– А если фразы типа «жить за что-либо или жить для чего-либо – самая простая вещь»? – предположила Ева.
– Может быть, но я думаю, будет наоборот. Умереть проще, чем жить. Но давай пробовать.
– Вот ты сообразительная, – улыбнулась Ева. – Так, значит, «Умереть за что-либо – самая простая вещь», а «Жить для чего-либо – самая трудная вещь» и добавим окончание «на свете». Сходится, да?
– Да.
Ирма и Ева ввели эти фразы, и кнопки тут же потухли.
– Смотри, может, «Человек должен», а из окончаний подходит «из толпы» или «жизни».
– Уйти из жизни? – насторожилась Ева. – Не хотелось бы. Что у нас осталось?
Ирма накорябала палкой оставшиеся слова сверху, над другими, и вычеркнула те, что они уже использовали:
Ирма задумалась, а Ева посмотрела на парня, лежащего на земле.
– Пойду проведаю Алекса.
Она подошла к нему, он шевелил губами, словно бормотал что-то. Ева смочила термофутболку, села рядом с ним и еще раз протерла его лицо. Рука Алекса дрогнула, и он чуть приоткрыл глаза.
– Все хорошо. Ты выкарабкаешься! – сказала Ева.
Он дрожал всем телом, но попытался сфокусировать на ней взгляд.
– Отдыхай, – сказала она без эмоций. – Тебе нужны силы.
Но он стал что-то шептать. Ева наклонилась. Ухо почти касалось его губ, но некоторые слова он произносил настолько тихо, что она едва могла разобрать:
– Алена, помоги… он… нужно позвать… Саша… лейка… сестра… такая… звонит, можно… звонит… сестра, Саша. – Его правая ладонь вновь дрогнула, указательный палец скрючился и словно потянулся к левой руке.
Ева ничего не понимала, но хотела его успокоить:
– Я знаю. Ты Саша, Александр, Алекс. Буду называть, как скажешь. У тебя есть сестра Алена? Я не могу ее позвать или позвонить. Мы же в игре, в чертовом лесу.
– Девушка… Алена, девушка… Алена, девушка…
– А-а-а. Твою девушку зовут Алена. Она звала тебя Саша.
Его голова мотнулась, а левая рука потянулась в сторону, указательный палец дергался, но Ева все еще ничего не понимала.
– Лейка, часы… видел… Олег, звонить, я… убить.
– Убить? – прошептала Ева. – Ты убил кого-то? Да?
– Убить… восемь… восемь… заказ…
– Кого? – нервно спросила Ева, видя, как к ним приближается Ирма.
– Восемь…
– Что он говорит? – Ирма отвлекла Еву от его шепота.
– Что-то про себя, Алену – его девушку, часы и Олега, – ответила Ева. Она не собиралась рассказывать о том, что он говорил про какое-то убийство и цифру восемь. – Может, он думает, что я Алена, или просит позвать Олега, или позвонить девушке. Я не понимаю.
– Он бредит. Видимо, лекарства не помогают. – Ирма нагнулась и потрогала влажный лоб Алекса. – Горит.
– Как же меня бесит, что мы ничего не можем сделать. – Ева вскочила на ноги и закричала: – Эй, организаторы, ему плохо. Заберите его из игры. Кто-нибудь, зрители, помогите ему!
Она стояла и смотрела в небо, но сама не верила, что кто-то среагирует на ее просьбу.
– Хватит, Ева, – остановила ее Ирма. – Ему никто не поможет, кроме него самого. Мы в «Александрии». Положи на него влажную футболку, и пойдем посмотрим, какие могут быть фразы. Я все выписала. Надо скорее закончить игру.
– Я могу посидеть с ним, – ответила Ева, ей нужно было все у него выведать.
– Ты ему ничем не поможешь. Идем.
Ева положила на лоб Алекса смоченную ткань и медленно пошла за Ирмой. Девушка что-то говорила, но Ева обдумывала слова Алекса.
«Что же значит цифра восемь? Он убил восемь человек? Или знает, кто убил? Но почему “убить”, а не “убил”? Надо убить? Номер восемь? Но это же…»
– Ева, – окликнула ее Ирма. – Ты меня слушаешь?
– Да. Прости, – встрепенулась Ева.
– Смотри, что есть. «Человек должен мечтать», «Цель жизни смерть», «Человек должен видеть всякий смысл уйти из толпы», «Человек должен видеть смысл всякой жизни», «Никогда не поздно мечтать», «Никогда не поздно уйти». Что думаешь?
Ева не успела ответить, заметив, как лысая девушка встает с земли, подняв длинную, тонкую палку. Она подошла к ним и молча дописала к одной из фраз Ирмы слова «из толпы».
– «Никогда не поздно уйти из толпы?» – уточнила у нее Ирма.
Девушка кивнула.
– Ты знаешь эту фразу?
Еще один кивок.
– Спасибо. – Ирма обняла ее за плечи, но та сжалась, оглянулась и судорожно убрала с себя ее руки.
– Не любишь обнимашки? – усмехнулась Ева и получила укоризненный взгляд от Ирмы.
Ева нажала слова из новой фразы, и они потускнели. Она отвернулась от Ирмы и зашла в голосование. Посмотрела на свой скан, под которым была цифра участника. Номер восемь – это она.
«Неужели он должен был убить меня? Нужно с ним поговорить. Он что-то знает».
Ева посмотрела на Алекса, но Ирма тут же окликнула ее:
– Ева, у нас осталось всего два предложения, которые мы еще не собрали. Давай теперь ты, разомнись чуток, выпусти свой сарказм и злость. На палку и сражайся со словами.
Ева чуть сморщилась, но выдавать свой интерес к Алексу не стоило. В этой игре никому нельзя было доверять. Ева приняла эстафету и стала рассуждать, размахивая свободной рукой:
– К примеру, «Цель жизни есть видеть смысл всякой жизни», тогда вторая фраза «Человек должен мечтать, чтобы смерть вина». Не то. Значит, так: «Человек должен мечтать или видеть, чтобы…» А если: «Человек должен мечтать, чтобы видеть смысл жизни». Подходит?
– Да, и что остается? – уточнила Ирма.
– «Цель жизни есть вина всякой смерть». Бред. Или «Цель всякой жизни есть вина смерть». Тоже не сходится. Значит, мы где-то допустили ошибку.