– Пора, – и пошла вперед.
А + Я
Я называл ее Алей. Той, кто смог вынуть из меня все осколки прошлого. Впервые, когда она рассказала мне эту сказку, я усмехнулся. Кто читает такие древние истории? Ага, парящие Острова появились потому, что безымянная девчонка хотела к солнцу. Да мы все хотим к солнцу. А оказывается, счастье не в этом. Можно любить бесконечные дожди, темные тучи, руины и пыль, которая повсюду. Но эта сказка завораживала ее, как и любовь, способная разрушить все преграды. И я тоже поверил в неземное, не поверхностное. В одну из наших встреч сказал, что отныне я Ял, а она Аля. Поначалу она смеялась и отмахивалась от меня и новых имен, но я знал, что ей нравится. Не прошло и недели, как она стала звать меня Ялом. Мне кажется, это имя мне подходило даже больше, чем родное.
Аля поступила на курсы по струнным инструментам и любила рассказывать мне и теперь уже нашему общему другу о музыке, композиторах, которые умерли сотни лет назад, о звуках и о том, как слышит и чувствует окружающий мир. Она даже считала, что свой голос имеет каждая высотка, каждый столб, каждый предмет. Это была суть Али – слышать мелодии и воспроизводить их. В этом она была великолепна, выигрывала конкурсы, получала награды, жила музыкой, творила музыку. А я казался слишком приземленным для нее. Учился, создавал программы, работал с сетью. Сухие цифры, буквы, слова, расчеты, формулы. Только она была моей мелодией.
Однажды мы поехали за город к заброшенному маяку. К нему тянулась длинная прямая дорога вдоль обмельчавшего канала, по которому когда-то проплывали огромные баржи, похожие на железных крокодилов. С другой стороны раскинулся неровный берег когда-то наполненной реки. Мы мчались на летном скутере к конечной точке пути. По сторонам мелькали руины прошлого, разрушенные, одинокие. А Аля прижималась ко мне всем телом, насыщая теплом и жизнью. Я оставил скутер на разрушенной дороге, и мы пошли к маяку, который был словно точка, поставленная между каналом и рекой. А может, запятая, когда-то отделявшая спокойствие от всепоглощающего бурного движения. Солнце почти дотронулось до горизонта, и небо казалось подсвеченным желтыми, оранжевыми и алыми фонарями. Я взял Алю за руку и повел вниз по бетонным плитам, устилавшим берег. Она остановилась на полпути и внимательно разглядывала сорную траву, рвавшуюся на свободу между плитами, разрушая их и даря вторую жизнь одновременно. Аля всегда умела видеть чудеса в обыденности, в том, через что многие бы перешагнули.
Я любил приезжать на этот маяк, когда мне хотелось побыть одному. Аля первая, кого я привез сюда. Была середина августа, дневная жара понемногу отступала. Я снял модные сплошные подошвы и почувствовал тепло уходящего дня. Она повторила за мной, скинув свои двулямочные. Широкая улыбка осветила ее лицо. Мы встали на край плиты, позволяя небольшим волнам чуть касаться ног, и смотрели на гладь воды, танцующую от прикосновения свободного ветра. Я отступил на шаг и прижал ее к себе, обхватывая стройное тело. Аля не возражала и только уютнее устроилась в моих объятиях.
– Очень красиво, Ял. Ты часто здесь бываешь? – спросила она.
– Иногда.
– Один? – уточнила Аля. И от этого вопроса на моем лице появилась необъяснимая улыбка.
– Один, – прошептал я ей на ухо.
Она постаралась отодвинуться от моих губ.
– Щекотно, – засмеялась Аля, и ее звонкий смех рассыпался по воде.
– Ты боишься щекотки? – продолжал нашептывать я.
Она пыталась увернуться, произнося сквозь смех слово «перестань». Но я знал, что Аля не хотела, чтобы я останавливался. Развернул ее к себе, она замерла, смотря прямо в глаза. Ее губы были приоткрытыми, зрачки расширились, а ладонь прикоснулась к моей щеке. Я и сейчас помню, как Аля привстала на носочки и потянулась ко мне. Я жадно впился в мягкие, сладковатые от увлажнителя губы. Она обхватила мою шею, я обнял ее за талию, чуть подтягивая к себе, и в свете уходящего солнца наслаждался ею. Даже когда я пересекал на скутере бездонные расщелины в земле, у меня никогда так бешено не колотилось сердце, как в тот вечер. Мне стало страшно оттого, что мог вобрать ее в себя всю без остатка, съесть целиком. Я отстранился и признался ей в этом. Аля только погладила меня и нежно поцеловала.
– Не съешь. От меня у тебя будет несварение.
Я усмехнулся.
– Ты меня плохо знаешь.
– Так расскажи мне, какой ты, – кинула она вызов.
Я взял непродувайку, в которой ездил на скутере, и постелил на плиту. Мы сели рядом, невозможно близко друг к другу.
– Что ты хочешь знать обо мне такого, чего еще не знаешь?
– То есть я все-таки тебя знаю? – прищурившись, произнесла Аля, после чего положила голову мне на плечо и посмотрела вдаль.
– Ну…
– Ладно, расскажи о своих самых сокровенных мечтах.
– Я вроде рассказывал. Хочу придумать сетевую игру-ловушку, в которую будет играть каждый. Перебраться на Остров. Жить в доме, летать в капсуле.
– Хватит. – Она стукнула меня по ноге. – Это не мечты, просто твои поверхностные желания.
– То есть как – «не мечты»? Да еще и поверхностные? Ничего они не поверхностные. Да и вообще, откуда такие слова, блин.
– Ладно, это просто желания каждого горожанина. Байты, капсула, Остров, что еще, красивая островитянка?
Я усмехнулся.
– При чем тут островитянка-то? Можно и горожанку захватить наверх.
– Ой, не начинай, – отмахнулась Аля.
– Я и не начинаю. Пытаюсь понять, что тогда есть мечта.
– Что-то сокровенное, сложно достижимое, то, чего хотел бы лично ты, а не то, чего принято хотеть.
Я задумался. Было у меня одно странное желание, о котором я никому и никогда не говорил.
– Ладно. Но это будет наш секрет, и ты никому не расскажешь. Поклянись.
Аля посмотрела на меня с таким удивлением в глазах, что я не выдержал:
– Что?
– Не буду я клясться. Я и так бы никому не рассказала, – возмутилась она.
– Ладно. Я мечтаю посмотреть второй континент.
Она непонимающе смотрела на меня.
– Зайди в сеть и посмотри записи со спутников островитян. Говорят, это не так дорого.
– Да нет. Я хочу побывать там сам. – Я сделал театральную паузу, подогревая ее интерес. – Перелететь через бескрайнюю воду и пройтись по континенту. Потрогать застывшую лаву, быть тем, кто добрался сам, увидел вживую. Я знаю, что тот континент полностью мертв. На нем ничего нет. Но я хочу увидеть это ничего.
Ее глаза в очередной раз округлились, в них появился блеск восхищения.
– Классная мечта. Никогда бы не подумала.
– Что я странный?
– Что ты классный.
Я сжал ее в объятиях и начал щекотать.
– Ах, вот что ты обо мне думала? Ну, сейчас ты узнаешь, какой я классный.
А потом мы вновь целовались, пока ночь не заставила нас отправиться домой.
Через несколько недель мы гуляли по руинам за чертой города. Аля увидела расщелину, и, конечно, ей надо было именно туда. Теплый вечер почти опустился на развалины, мы аккуратно дошли до края и остановились. Аля скинула подошвы, встала на землю, усыпанную осколками стекла и камней, закрыла глаза и на полном серьезе сказала:
– Представь, что мы на том континенте. Перед нами ничего и за нами тоже ничего. Хочешь попробовать наше ничего?
Я недоверчиво посмотрел на нее. Ветер трепал ее темные волосы, а Аля только расставила руки и покачивалась в его порывах. Я не знал, то ли мне смеяться, то ли бежать от нее подальше. Я засмеялся. Скинул подошвы и встал рядом с ней. Только с Алей я искренне смеялся, больше ни с кем и никогда не испытывая такого чистого чувства счастья.
Осенью началось очное обучение. Я в одной высотке, на юге города, она в другой, на востоке. Я встречал ее после занятий и вез домой, иногда на новеньком вездеходе, подаренном отцом, иногда на любимом скутере. А в самые теплые вечера мы брели по еще не спящему пыльному городу.
Один раз Аля сказала, что наша история – как в сетевых сказках.
– Это как? – удивился я.
– История, где плохой мальчик влюбляется в хорошую девочку.
На что я ответил, что никогда не был плохим.
Запись отбора. Участник № 2
Имя: ____________________________
– Наступил мой день рождения. Ровно год с нашего знакомства с Виктором. За окном лил дождь, а улицы завалило прокисшим мусором. Настроение было соответствующее, ведь прошло уже десять дней с его последнего звонка. Когда смотрела в зеркало, мне казалось, что за эти дни я постарела лет на пять, так долго они тянулись. Я похудела и осунулась, плечи как-то сами накренились вперед, округлив спину. Щеки впали, под глазами темнели пятна, губы были бледными и обкусанными. Я даже не помнила, когда ела последний раз.
Никаких планов на этот день у меня не было. С самого утра приходили голосовые от подруг и знакомых, поздравления, пожелания жизни на Острове, а я только и думала о том, чтобы не разреветься, когда видела не его номер. Многие спрашивали, куда я пропала и когда снова встретимся, а мне нечего было ответить. Я лежала на верхней полке двухъярусной кровати и тихо плакала в перерывах между сообщениями и звонками. Из душа вернулась соседка и силой выволокла меня из кровати.
– Так, хватит устраивать потоп. Иди сходи в душ и приведи себя в порядок. Что, если он спустится, а ты в таком виде?
Ее слова возымели эффект. Я так перепугалась… Вдруг он захочет увидеть меня или устроит сюрприз, а я даже выйти не смогу. Тут же схватила полотенце, все свои ванные принадлежности, натянула однолямочные подошвы и ринулась в душ. Вернувшись в комнату, позавтракала бутербродом, который оставила мне соседка, и стала ждать, постоянно всматриваясь в часы. Вскоре мои молитвы были услышаны, от него пришло сообщение. Виктор сухо поздравил с днем рождения и написал, что вечером выведет в свет.
Я была счастлива от пяток до самой макушки, прыгала по комнате, пританцовывала и улыбалась сквозь слезы. Он спустится ради меня. Чтобы меня вывести в свет. Мне было радостно и горько одновременно. Я чувствовала, что нельзя так зависеть от человека, особенно от него, нельзя растворяться в том, кто меня не любит, унижает, не ценит. Но я ничего не могла поделать. Он стал для меня наркотиком, от которого становилось отвратительно, но отказаться было бы еще хуже.