Ее затрясло, напряжение последних дней рвалось наружу. Ева чувствовала, что ей надо выплеснуть эмоции, а Агата манерой поведения напоминала ей брата и бесила до тошноты одним своим присутствием.
Ева втянула воздух, подошла к стене и ударила по ней кулаком, чтобы выпустить пар. Глеб приблизился к ней и попытался приобнять, но она грубо отпихнула его руки и отстранилась. Ева уже хотела выйти из душной комнаты, но Агата не удержалась и надменно произнесла:
– Лучше головой. Вдруг мозг встряхнется, если он, конечно, там есть.
– Ах ты чертова запойница! – завизжала Ева и бросилась на нее, повалив на пол.
Глеб и Гор тут же принялись их разнимать, стараясь оттащить Еву от Агаты, которая кричала и отбивалась. Но Ева вцепилась в нее, как клещ, бултыхала ее голову в разные стороны, желая вырвать волосы с корнями. Она бы разбила ей нос, но Гор крепко держал ее кулак.
– Ты с ума сошла, истеричка! – визжала Агата, то пытаясь отцепить руку Евы от волос, то махая кулаками.
Глеб и Гор наконец оторвали ее от Агаты, и Ирма тут же вывела Еву на улицу. Из ее носа текла кровь, а она даже не заметила, когда кулак Агаты успел попасть по ней. Ева попробовала развернуться и пойти в дом, но Ирма держала ее обеими руками. Она посмотрела Еве в глаза и медленно произносила:
– Успокойся. Вспомни правила. Нельзя трогать других участников.
– Убивать, – парировала Ева, скалясь.
– Приди в себя! Если не хочешь, чтобы тебя исключили или чтобы все проголосовали против тебя. Агата еще та дрянь, но сейчас ты сделала из нее жертву. Собственными руками.
– Знаю. Я знаю! Просто она… Дьявол! Я сорвалась.
Ева освободилась от Ирмы, вытерла кровь и отошла.
– Мне нужны мои рюкзаки.
Ирма крикнула, и Еся тут же примчался из дома, принеся Еве два ее рюкзака. Она трясущимися руками стала перекладывать вещи из старого в новый, где лежали двухлитровая бутылка воды, три штуки все тех же питательных батончиков, фонарик и шар. Ева сжала в ладони нож.
– Что ты собираешься делать? – взволнованно спросила Ирма.
– Не то, что ты думаешь.
Ева надела на спину новый рюкзак и расплела растрепанные косы. Она старалась успокоиться, но ее знобило, а внутри клокотали раскаты гнева. Ева взяла прядь потолще, выпустила лезвие и отрезала волосы.
– Надеюсь, еще увидимся, – сказала она, подняла руку и выпустила пшеничные волосинки и слезы, скопившиеся в глазах.
Ей было шесть лет, стоял редкий солнечный душный день. Ева наконец упросила родителей, чтобы они заставили брата взять ее с собой на развалины. Ему было тринадцать, и он казался недосягаемо взрослым и крутым. Ева мечтала проводить с ним время, гулять, сидеть рядом, когда к нему приходят друзья, и слушать их болтовню. Но он никогда не позволял ей даже этого, пинками прогоняя с лестницы подъезда. Когда брат шел гулять, Ева бегала за ним по всем дворам в округе, но он всегда умудрялся исчезать на развалинах, куда ей запрещалось ходить. И Ева оставалась одна, медленно плелась к своей высотке, садилась на ступеньки подъезда и ждала его возвращения.
Но в этот раз он не посмеет ее оставить, не исчезнет. Родители строго-настрого поручили ему следить за ней. Она надела серые штанишки и розовую маечку, сплошные подошвы, чтобы не ушибить ноги на развалинах. Схватила две конфеты, которые припрятала несколько дней назад для особого случая, и засунула их в сумку, которую тетя ей подарила. Она мечтала об этой сумочке около года – глянцевая, красная, с экраном, и в темноте переливалась разными цветами. Еще Ева взяла маленькую расческу, коврик, чтобы удобнее сидеть на камнях, и кепку. Воду захватил Тема.
Он был очень зол, что придется гулять вместе с ней, и как только ни изгалялся, доставая ее все утро. Но папа строго сказал: «Сестра идет с тобой, или вы оба сидите дома». Выходя из квартиры, брат толкнул ее в спину, но она не обратила внимания. У подъезда соседней стоэтажки его ждали друзья, которые недовольно посмотрели на Еву.
– Родаки заставили, иначе было никак, – злобно сказал Тема. Ева молчала и прижимала к себе сумку.
Они прошли через дворы, через территорию для спортивных занятий, застланную мягким прорезиненным асфальтом, через свалку, широкую дорогу и пролезли между прутьями забора к развалинам. Мальчишки уверенно шли вперед, а Ева плелась за ними, с трудом перебираясь через груды камней, обходя торчащие металлические штыри и осколки стекла. Они подошли к наполовину разрушенному зданию и полезли через окна внутрь.
– А ты стой тут. Тебе туда нельзя. Увидишь кого-то – кричи.
– Что кричать, Тем? – неуверенно спросила Ева.
– «Убивают!» И беги к забору. – Он заржал и перелез через раму.
Ева осталась у порога здания, рассматривая руины. Она обеими руками прижимала к себе сумочку и прислушивалась ко всем звукам.
Вскоре мальчишки вернулись и пошли дальше. Они добрались до места, где от зданий остались только невысокие обрубки стен. Тема показал ей камень и велел сидеть здесь и охранять воду, пока они будут играть в прятки. Ее в игру не взяли. Ева расстелила коврик и села на камень, видя, как они разбегаются в разные стороны. Камень оказался неудобным, солнце все сильнее жарило поверхность, и, когда мальчишек не стало даже слышно, Ева слезла с него и начала рассматривать стеклышки и камушки под ногами. Когда все интересные находки поблизости были изучены, Ева посмотрела на соседние остатки дома и пошла к ним. Но вскоре рыскать по округе Еве совершенно наскучило, и она уже собрала целую горсть сокровищ, которые теперь лежали в ее сумке. Она обошла несколько останков построек и наконец нашла тот самый камень. Коврик, нагретый солнцем, все так же лежал около него. Ева оглянулась, ища глазами Тему или других. Но никого не было видно. Она несколько раз громко позвала брата – ответа не было. Ева открыла сумку и хотела достать из кармашка конфеты, но они растаяли, измазав все внутри. Она горестно заплакала, соскребая с темной подкладки липкую массу. Свернула коврик и побежала по округе, заглядывая за горы камней, единичные стены, в черные окна, за которыми были все те же руины. Ева металась из стороны в сторону, не зная, где искать брата. Она чувствовала, как тело горело на солнце, сердце бухало от неизвестности, а руки были липкими от дурацких конфет.
«А вдруг с Темой что-то случилось? – подумала Ева. – Как я расскажу родителям, что ослушалась брата, отошла от камня, на котором он сказал мне сидеть? Я потеряла его!»
Нижняя губа тряслась, слезы стояли в глазах, Ева не знала, что делать, ведь она еще никогда не оставалась одна на руинах. Но она была уверена, что должна найти брата, ведь именно так поступают любящие сестры.
Она побрела обратно, крича до хрипоты имя брата. Но, кроме ворон, которые изредка пролетали над ней, никого не было. Ева шла, и шла, и шла. Сил не было, глаза болели от непривычно яркого солнца и слез, кожа лица пылала. Она увидела забор и пошла к нему. Протиснулась между прутьями и оглянулась. Ева не знала, где она и как найти брата. Она села у дороги и вновь горько заплакала. Слезы текли ручьем, она всхлипывала, глотая воздух, ее тошнило. Через какое-то время кто-то тронул ее за плечо. Ева подняла голову, надеясь увидеть Тему. Но перед ней, наклонившись, стояла женщина.
– Привет. Что случилось? Почему плачешь?
Ева, утирая слезы, попыталась рассказать, что потеряла старшего брата. Женщина внимательно выслушала ее, взяла за руку и повела вдоль забора.
– Не переживай, мы его найдем, – сказала женщина.
– Это я виновата, я, – горько лепетала Ева.
– Может, он ушел домой?
– Нет, брат бы меня не бросил. Родители сказали ему следить за мной. Тема потерялся. Это я виновата, – продолжала причитать Ева, пока они шли вдоль руин.
– Ну что, не видишь его?
– Нет. А вдруг он упал в расщелину? – ошарашенно спросила Ева и заревела во весь голос.
– Не плачь. Дома кто-то есть?
– Не знаю.
– Помнишь номер родителей?
Ева кивнула.
– Тогда мы сейчас позвоним им и пойдем к высоткам, – успокаивающе произнесла женщина.
Ева продиктовала номер мамы, и женщина позвонила. Она повела Еву через дорогу, они обогнули производственный склад и вышли к высоткам. Прошли до серой стоэтажки. Женщина предложила подняться к ней, но Ева отказалась.
– Никуда не уходи, я скоро вернусь, – сказала она и быстро вбежала в подъезд. Через несколько минут она вынесла бутылку воды и печенье. Ева села на тротуар, вытерла рукавом нос, из которого до сих пор текло, и жадно присосалась к бутылке.
– Милая, ты долго гуляла по развалинам?
– С самого утра.
– Ничего не болит? – спросила женщина и посмотрела на красную кожу на руках Евы.
Она замотала головой, хотя чувствовала жар во всем теле. Женщина еще раз сходила в подъезд и вынесла какую-то мазь. Аккуратно растерла ее по лицу, рукам, шее, ногам Евы. Даже кончики ушей помазала. Было приятно, и жжение отступило.
– Почему печенье не ешь? – спросила женщина.
Ева только пожала плечами. Что скажет мама, когда увидит, что она ест печенье, когда ее брат пропал?
Они вместе сидели в тени здания и смотрели на дорогу, по которой изредка пролетали вездеходы. Минуты казались бесконечными, а мамы все не было. Женщина пыталась разговаривать, но Ева только всхлипывала и икала. Вскоре вдалеке она заметила растрепанную маму с красным лицом. Ева кинулась к ней, обняла так крепко, как могла. Мама поблагодарила женщину и недовольно оглядела Еву. Ева опустила голову, касаясь груди подбородком, настолько ей было стыдно и страшно. Мама взяла ее за руку, и они пошли в сторону дома.
– Мама, – прошептала Ева. – Я потеряла Тему. Это я виновата.
Та остановилась, присела и прижала ее к себе.
– С Темой все хорошо. Он на спортивной площадке недалеко от дома, я ему звонила, когда бежала к тебе. Мы с отцом еще с ним поговорим. А ты ни в чем не виновата.
Ева ошарашенно посмотрела на маму.
– А что он там делает? Меня ищет?