Гор сухо рассмеялся и добавил:
– Мы не убийцы, Ева. Не переживай.
Ева прислонилась к стене, все вокруг становилось размытым и растекалось в странном легком головокружении. Ева закрыла глаза и погрузилась в темноту.
Запись отбора. Участник № 6
Имя: ____________________________
– Расскажите мне, что привело вас в «Александрию»?
– Жизнь. Меня привела сюда сама жизнь.
Да, понимаю, вы хотите подробностей. Но зачем? Все мечтают попасть в «Александрию» и вскарабкаться на Остров. И я тоже.
Ладно. Не верите мне? Хотите забраться под кожу?
Признаюсь. Я загнана в угол и должна попасть на Остров. Мне нужны лучшие лекари. Мама болеет, и, чтобы ее спасти, нужно очень много денег. Я могу заработать их и на поверхности. Но в то же время не могу. Для этого мне придется вернуться.
Куда?
Туда, куда я не хочу возвращаться.
А эта игра – мой шанс. Хотя, наверное, у каждого участника есть своя нужда. Рисковать жизнью понапрасну станет только дурак.
А идея заставить самых разных людей бороться за путевку на Остров действительно стоящая. Тут и желающих участвовать миллион, а тех, кто хочет увидеть это месиво, еще больше. И ставки островитян. Постоянный поток денег. Создатель «Александрии» – гений. Я, кстати, подавала заявку на работу в «Александрии», но стажа не хватило. Не прошла отбор.
Но это не претензия, просто вспомнила.
Признаюсь, я бы не пошла в игру… раньше. Мне надо за родителями приглядывать, маме уход нужен. Я даже из дома почти не выхожу. Но у меня нет выхода.
Не хочу вновь работать на островитян. Знаете, что это такое? Лучше не знать. Я подчищала за людьми, которые считали себя лучше других, была среди всей этой грязи. Но правда в том, что невозможно стоять по пояс в этом и не испачкаться. Так устроен наш мир. Мама говорит, я слишком пессимистично смотрю на жизнь. А как еще смотреть? Мне двадцать четыре, а у меня даже отношений не было. И это при том, что почти всю жизнь, кроме последнего года, мы с семьей жили в Третьем городе. В Третьем! Городе развлечений и ночной жизни. А мои отношения были только виртуальными. Но мама важнее. Она подарила мне жизнь, пусть и такую. А теперь и я должна подарить ей шанс.
Знаете, сначала я считала, что способна справиться с ее болезнью, с работой на островитян. Что все пройдет, как страшный сон, который развеется утром и забудется через какое-то время. Но потом – стоя у расщелины, образно, – я смотрела в черноту, злая, невыспавшаяся, уставшая и одинокая, а мне оттуда тянули конфетку, вкусную такую, способную хоть немного, но изменить мою жизнь. И не только мою. Я ведь все это не для себя. И все. Я сделала шаг, потом второй, и меня засосало в вязкую, грязную, протухшую черноту. Это самое печальное.
Помню свое первое задание, я вся такая наивная и при параде, гордилась, что взяли, что заметили. А меня раз – и зашвырнули в трясину. Там парень был, покалеченный на производстве. И я должна была сделать так, чтобы он оказался виновным во всем, что с ним случилось. Вот и сказке конец. Он мне еще пару лет снился.
И так изо дня в день. Хочется выключить портал, встать, пойти в душевую и отмыть руки, а грязь уже въелась в кожу и мысли. Так что признаешься самой себе, кто ты есть, и оправдываешься перед собой же.
Но я здесь только ради мамы. Все заработанные байты я отдала на ее лечение. И полтора года назад нам сказали, что мы победили болезнь; я выдохнула, больше не могла так жить. Нашла новую работу, мы даже переехали подальше от Третьего города, где каждый переулок навевал воспоминания, где эти сальные лица с ухмылками, где навсегда в памяти осталась неоновая улица убитых надежд. Год все было замечательно, а потом болезнь вернулась. Но я-то вернуться не могла. Запасы быстро кончились, все ушло, и даже больше. Сейчас мне неоткуда взять такие деньги, а ей нужны лучшие лекари.
И вот я здесь. Я очень люблю маму и ради нее готова на все. Но иногда мне кажется, что моя жизнь – наказание. Какой-то сетевой пастырь сказал, что все, что с нами происходит, – расплата за грехи. Хотя мне всего двадцать четыре.
А + Я
В Третьем городе стояла промозглая серая осень, дождь лил уже несколько дней, а весь асфальт был покрыт месивом из грязи, мусора и воды. Мы остановились в небольшом отеле недалеко от Неспящей улицы и даже пытались гулять под дождем. Но, как оказалось, этот дождь был не таким приятным, как у нас в городе. А еще наглый ветер, который трепал накидку, проникал под одежду и добирался до самых костей. В тот день, прочувствовав все прелести ноября, мы укрылись от непогоды в центре продаж и просидели там три часа, болтая обо всем на свете и ни о чем. В семь вечера начинался концерт, от посещения которого Аля меня освободила. Я думаю, она не хотела, чтобы я ее опозорил, как было в прошлый раз, когда я заснул на каком-то, по ее словам, потрясающем выступлении. Мы договорились, что я отсижусь в баре неподалеку, а когда все закончится, она мне напишет и я встречу ее на крыльце.
В тот вечер она была в обтягивающем платье, скрытом под длинной светлой накидкой. Ее волосы волнами спускались на плечи, а на лице сияла улыбка. Она была нереальной, очаровывающей, восхитительной.
Я проводил ее до дверей высотки, где на третьем этаже расположился концертный зал. Прошелся минут десять под жутким ветром до стоэтажки – там находился бар, в котором собирались поклонники гонок на крыле. Давно хотел побывать в нем, но Аля мое увлечение не поддерживала. Вот мы и разделились. Поднялся на пятый этаж и вошел в небольшое темное помещение, пропитанное весельем. На одной стене висело крыло с подписями победителей гонок за последние десять лет. А на окнах были рисунки разных моделей. Я когда-то тоже катался, даже умел делать кое-какие трюки. Главное – это держать равновесие. Встаешь на крыло, словно на спину птицы, нащупываешь педаль взлета спереди под пальцами левой ноги, а под пяткой правой – педаль посадки. Отрываешься от земли и маневрируешь всем телом. Веселые были дни.
Я сел у стойки и заказал фирменный напиток. Как убеждал бармен, он окрыляет. На большом экране транслировали гонки над расщелинами, за которыми внимательно следили посетители. Я сделал глоток и с удовольствием уставился в экран.
Было уже около десяти вечера, но Аля так и не написала. Последние минут сорок я постоянно смотрел на часы в ожидании сообщения. Терпением я никогда не отличался. Поэтому, расплатившись, пошел к концертному залу. Решил подождать ее у входа или, если получится, зайти внутрь. Написал ей сообщение, но оно не дошло.
Когда я вошел в огромные стеклянные двери, у лестницы стояли девушки, улыбались и обсуждали концерт. Я вновь глянул на часы, которые предательски молчали. Подошел к компании и спросил, закончился ли концерт. Девушки сказали, что давно. Я почувствовал, как внутри меня разрастается тревога. Набрал Алю, но ее часы были отключены. Лифты зависли на этажах, и я помчался по ступеням. Хорошо, что концертный зал не устроили на пятидесятом. Вошел в огромный светлый холл и зажмурился от блеска, который резал глаза. Ко мне тут же подошел парень в черном костюме с золотистой бахромой на рукавах.
– Добрый вечер. Подскажи, а концерт закончился?
– Да, – с улыбкой ответил он.
– Давно?
– Почти час назад.
– Я жду свою девушку с концерта. Она еще не вышла. Могу я зайти и поискать ее?
– Извини.
– Да у меня даже билет есть. Я хочу только проверить.
Парень оглянулся, подозвал девушку, которая шла к барной стойке, и попросил ее узнать, есть ли здесь кто-то из зрителей. Я надеялся, что у Али сели часы, что она где-то ходит или решила дождаться артистов. За эти несколько минут я придумал столько причин для ее молчания, но сам не поверил ни в одну. Девушка вскоре вернулась и сказала, что из зрителей никого нет.
– А одежда? – нервно уточнил я.
– Нет. Все ушли. Позвони ей.
– Часы отключены, – с тревогой ответил я. Чувство страха нарастало с каждым вдохом.
– Может, сели, и она пошла домой? – пытался успокоить меня парень.
Я поблагодарил за помощь и помчался на улицу. Чуть не убился на ступенях и вздохнул, только вырвавшись на воздух. Если ее часы сели, хотя я был уверен, что она заряжала их перед выходом, то Аля могла пойти в бар, где был я. Побежал по улице, рассматривая прохожих, заглядывая в маленькие улочки и в стеклянные витрины. Добравшись до бара, промчался по лестнице и влетел внутрь. Судорожно дыша, оглядел всех посетителей, заглянул в туалет, подошел к бармену и показал ему ее скан. Но он сказал, что не видел ее.
«Может, она не нашла бар и поехала в гостиницу?» – перебирал я варианты.
Через сорок минут я стоял в нашем пустом номере. Шквал мыслей обрушивался на меня мучительными порывами.
«Что с ней случилось? Где она? Все ли с ней в порядке?»
Я написал в чат поддержки отеля, но бот мне помочь не смог, и меня связали с консультантом. Девушка грустно смотрела на меня с экрана. Я объяснил ситуацию.
– Вы не ссорились? – уточнила она зачем-то.
– Нет, конечно, нет. Все было отлично, я проводил ее на концерт и ждал в баре. Но она не написала. И часы отключены.
– Возможно, ваша девушка задержалась или решила осмотреть достопримечательности, зайти в увеселительное место нашего города, прогуляться до отеля?
«Гулять под дождем и без меня?»
– Нет.
– Наш город – один из самых больших городов Континента. Поэтому все же предлагаю подождать ее еще какое-то время. Если она не придет, то мы обратимся в службу помощи.
Я выключил портал и рухнул на кровать. Мне казалось, что жизнь и силы покинули мое тело. Еще никогда не чувствовал себя таким разбитым, слабым, никчемным. Но мне нужно было собраться, я не мог лежать и ждать. Растворил в воде кофеин и сделал глоток. По рукам шла мелкая дрожь, я не хотел думать, что с моей девочкой, с моей Алей что-то случилось. Не мог себе этого даже представить. Я же ничего не почувствовал, сидел три часа в баре и спокойно смотрел гонки. Я задыхался в душной комнатенке от душных мыслей. Включил охладитель воздуха, посмотрел в окно на улицу, навевавшую невыносимую тоску. Этот вечер давно перестал быть таким прекрасным, как мы его планировали.