Она схватила мои часы с кровати и написала Виктору сообщение:
«За молчание я хочу денег. Иначе сегодня иду в охрану».
– Ты чего, так же не пишут, – возмутилась я, но она быстро отскочила от меня и нажала «отправить».
Через несколько минут часы судорожно вибрировали в ее руках. Неустанно играла музыка звонка от Виктора. Но Анька не отвечала, а только пританцовывала под мелодию. Через пятнадцать минут и семь пропущенных вызовов от него пришел ответ.
«Сколько?»
– Ого, Мила, и на нашей улице будет праздник. Ну что, сколько напишем?
Я пожала плечами. Не нравилось мне это все, но Аньку было уже не остановить.
«500. И если со мной что-то случится, то я рассказала все подруге».
– Ань, зря мы все это затеяли. Надо было идти в охрану, и все.
– Милушка, успокойся. Ты сорвешь куш. А девочке той уже либо помогли, либо нет. Ты ничего не могла сделать.
– Могла, Ань. Могла.
– Но не сделала.
Я опустила голову и сглотнула. Вскоре от Виктора пришел ответ:
«Завтра перекину на счет. Но чтоб ты, отребье с поверхности, забыла меня и тот вечер навсегда. Еще раз напишешь – и пожалеешь».
Все тело покрылось мурашками, как тогда, когда он посмотрел на меня в последний раз. В горле резко пересохло, и я допила остатки шипучки.
– Не боись, Милка. Я нашим ребятам скажу, что он тебя домогается. Так что, если они увидят этого уродца с Острова где-то поблизости, то мимо не пройдут. Поверь мне.
– Ладно, – безвольно согласилась я.
На следующий день пятьсот байтов были у меня на счету.
Еще месяц я ходила только на курсы и обратно, постоянно оглядываясь, высматривая его в каждом прохожем. Но он не появился, и больше я его никогда не видела. Анька еще долго причитала, что надо было просить тысячу. А я жалела, что взяла эти деньги.
Глава 24
Ева почти нагнала Есю и смотрела только вперед, приближаясь к другой стороне расщелины. Под ней был обрыв, а с неба вновь начинали падать огромные капли. Она хотела не оборачиваться, сбежать и не думать о девушке, которая осталась позади.
«Лея должна была рассказать нам все. Должна была помочь. Но она дотянула до последнего, промолчала».
Ева винила ее, но чувствовала: что-то было не так. И чем дальше удалялась, тем тяжелее становилось дышать.
«Всего один взгляд, – подумала она. – Чтобы убедиться, что с ней все хорошо».
Ева крикнула Есе и снизила скорость, зависла над черной бездонной пропастью и развернула крыло к Лее. Она увидела силуэт девушки, стоявшей у самого края расщелины и смотревшей вниз. Еся подлетел к ней и тоже посмотрел на Лею. Вдалеке появились лучи фонарей. Еве нужно было развернуться и умчаться прочь, к свободе и спасению. Но она не могла. Болезненное предчувствие неминуемого подкатывало к горлу. Если она вернется, то уже не успеет убежать. Но если девушка шагнет в пропасть, то Ева никогда не сможет себе этого простить. У нее есть шанс остановить ее. Шанс спасти. И шанс умереть. Мысли метались, пока Ева стояла на крыле и не знала, на что готова пойти ради другого человека.
– Мы должны вернуться за ней, – сказала Ева, обернувшись на Есю.
«Прости, Марк. Для тебя я уже сделала все, что смогла», – решила Ева, прибавила скорости и рванула к Лее. Обернулась, но Еся не летел за ней, он развернул крыло и направился к другой стороне.
Его трусость и бегство уничтожило ее окончательно, она больше не верила ни во что, но хотела, чтобы эта девушка выжила.
«Дура, какая же я дура, черт возьми! – думала Ева. – Но она такая юная, у нее вся жизнь впереди. А у меня? Последние четыре года я жила только воспоминаниями и желанием найти Марка. Но выстрелила в надежду, когда стерла файл. Вторым выстрелом была смерть Ирмы. А третьим то, что нет никаких ответов. Даже если с ним что-то случилось, я не в силах его спасти. А если он предал меня, то лучше этого не знать. Меня сюда заманили, чтобы убить. Наверное, я этого заслуживаю. Я ведь гончая, которая находила людей, чтобы их убили. И кому какое дело, знала я об этом или нет».
Чем ближе Ева подлетала, тем сильнее напрягалось ее тело. Тревога растекалась по венам, как ливень, заполняющий пространство. Над Евой громыхал гром, а небо прорезали яркие молнии, освещая все вокруг. Она видела содрогающееся тело Леи: она вот-вот сделает шаг в бездну!
– Не надо! – завопила Ева, увидев, как девушка делает маленький шаг к обрыву.
Лея взглянула на нее и замотала головой.
– Прошу тебя. Мы найдем выход! – кричала Ева.
Она не могла разглядеть эмоции, которые переполняли Лею, но чувствовала безнадежность в ее движениях. Оставалось совсем немного, каких-то несколько метров. Молния вспышкой осветила поверхность. Девушка прижала к себе руки и закрыла глаза. Ева выжимала скорость на максимум; она знала, что мягкой посадки не будет, но это уже не имело никакого значения. Она мчалась на Лею, выставив руки вперед. Ева готовилась к прыжку, при одной мысли о котором замирало сердце. И вот тело девушки накренилось вперед, чтобы отдаться мраку. Ева бросилась на нее с летящего крыла, и они обе перекувыркнулись и рухнули на землю. Крыло промчалось вперед и с грохотом врезалось в постройку.
Лицо, руки и нога Евы горели пламенем, в голове пульсировала дикая боль. Она слышала всхлипы и стоны Леи, лежавшей рядом. Горячие соленые слезы текли по щекам, а по виску с головы стекала кровь, но Ева смеялась, неудержимо, беспричинно, счастливо. Когда напряжение спало, то ее накрыл успокаивающий шум дождя. Она чувствовала каждый вдох и то, как билось собственное сердце. А еще знала, что сердце Леи тоже еще бьется.
Боль нарастала, дождь усиливался, а Еве было жарко, словно со всех сторон ее согревал сам воздух. Молнии больше не дарили свет, и темнота заволокла поверхность, а Ева сжалась в клубок и даже не пыталась встать. Она знала, что надо подняться и бежать, но не могла.
Яркий свет ударил в лицо, Ева зажмурилась и попыталась приподнять голову, но тело дрожало, словно началось землетрясение. Свет продолжал бить ей в глаза, и она прикрыла их ладонью. Луч сполз на землю, и Ева увидела человека в белом комбинезоне. Маска оставалась на лице, прикрывая все, кроме глаз… знакомых глаз с черными ресницами. В руках у него было оружие, наставленное на Еву.
Ева открывает глаза и смотрит на стену, разрисованную цветными мелками. Еду приносили двадцать пять раз, попыток назвать ответ было три, и каждая принесла только вечность во мраке. Все ссадины затянулись, а еще Ева переболела простудой. Теперь на полу вместо одного матраса лежат два. Появилось одеяло. Еды стали давать больше, иногда, видимо, по каким-то особенным дням, ей даже приносили сладкий теплый кофеин в термосе. Это самые счастливые моменты ее новой жизни. Тело истощилось, кожа стала прозрачно-серой, белый костюм висит на ней, как на засохшем, скинувшем все свои листья дереве.
«Если меня сейчас обмотать брезентом и отвезти на свалку, никто и не поймет, что внутри тело».
Руки почему-то часто дрожат. Губы она обкусала, а еще они вечно сухие. Веки чрезмерно тяжелые. Она улыбается только тогда, когда включают записи участников с отборочного тура. Закрывает глаза и вспоминает каждого из них. Манеры, улыбки, смешные движения. В такие моменты она оживает, как и тогда, когда вспоминает Марка.
Теперь Ева знает, что все они чем-то связаны и выбраны для участия в игре не случайно. Она убеждается в этом с каждой новой записью. Но понять, что или кто является связующим звеном, так и не может. До игры она не знала никого из участников, они не знали ее. Тогда почему именно они?
Ева нашла только некоторые связи, но этого недостаточно, чтобы найти ответы. Ей нужна вся информация, но записи давно не включали, и время тянется бесконечно долго.
Ей постоянно хочется спать, и уже несколько дней она только лежит на матрасе и вспоминает прошлую жизнь. Она не строит догадки и не пытается выбраться.
В этой комнате тот мир кажется далеким и нереальным. Все в нем было пропитано волшебством, кислородом и радостью, в воздухе пахло сладкими пончиками, которые только что размочили и выставили на витрину передвижной закусочной.
Ева вдыхает противный затхлый воздух. Сегодня она плакала от радости, когда ей принесли маленькую шоколадку. Она надеется, что ее не собираются убивать, да и зачем им это, когда она и так оказалась в аду.
Ева перестала верить в чудеса, дружбу, любовь. Ей остается только лежать и смотреть на шершавую стену. Почему ее еще не нашли и не спасли? Столько людей должны были смотреть игру, следить за ней. Где ее знакомые и родные? Почему Глеб не обеспокоился ее исчезновением? Подумал, что и она погибла? Прошло столько времени, а она все так же заперта в этом погребе.
В памяти то и дело всплывают отрывки из жизни, в основном счастливые моменты, которые она не хочет отпускать. Она вспоминает, как стояла на сцене клуба, как пела и знала, что Марк ждет ее у бара. Ева шевелит губами, тихо мурлыкает гамму, распевается с помощью когда-то знакомых упражнений, и ее шершавый огрубевший голос нехотя, но становится плавным и тягучим. Она тянет свою любимую песню, пытаясь вспомнить, каково это. А мелодия уже волнами растекается по комнате.
Шуршание, а за ним грозный стальной голос из колонки:
– Запрещаю! Еще один звук, и свет потухнет навсегда.
Ева тут же замолкает и лежит в ожидании, широко открыв глаза. Она ждет, что вот-вот все погрузится во мрак. Дышит тяжело и медленно, боясь, что вместе со светом из комнаты уйдет и весь кислород. Но свет продолжает гореть. Ева встает и идет к стене. Прижимается лбом к вопросительному знаку в центре.
Кто же ты, Безымянная Царица, и что я тебе сделала?
Прошло где-то полтора года с тех пор, как пропал Марк. Ева сидела за порталом и, как и каждый день до этого, искала любые зацепки. Она уже около года работала гончей. Заказов хватало, и ее репутация была безупречной. Она зашла в чат и увидела сообщение от знакомого гончего, который, один из немногих, стал помогать ей, когда она только зарегистрировалась в чате.