– Почему ты мне помогаешь? – спрашивает Ева и видит, как в проеме появляется Олег, а в руках у него оружие. Гор чувствует его взгляд, оборачивается к мужчине, и его плечи опускаются вниз.
– Потому что ты ему понравилась, Ева, – отвечает Олег на ее вопрос. – И опять между ним и Глебом встала девушка. И опять эта девушка выбрала Глеба.
– Я никого не выбирала, – напрягается Ева.
– Потому что Глеб не позволил. Он, в отличие от Гора, все еще предан Саше.
– Я тоже предан, – тихо говорит Гор. – Но месть не то, чего бы она хотела.
– Мы уже не знаем, чего бы она хотела. Саша умерла. А ты решил так искупить свою вину? Помочь гончей? Да, Гор? Предать друга, память о Саше, нас всех, чтобы спасти ту, что убила ее?
– Она ее не убивала. Мы все сделали неверный выбор, – сурово отвечает Гор.
– Положи нож, – спокойно говорит Олег Еве. Он показывает на свое оружие, его палец на курке. И Ева не сомневается, что он может выстрелить. Она медленно кладет нож на стол. Олег отходит от дверного проема и показывает им, что надо выйти из кухни. Под прицелом Ева и Гор идут до гостиной и останавливаются у двери на улицу.
– Пожалуйста. Отпустите меня. Я не могу вернуться в подвал.
– Открывай, – сухо говорит Олег.
Ева поворачивается к нему, из глаз катятся крупные слезы.
– Умоляю. Я никому ничего не расскажу. Вы уже отомстили. Я сорок дней была в аду. Вы уничтожили мою надежду, уничтожили меня и всех остальных. Разве этого мало?
Олег жмет на какую-то кнопку, и голубая ампула, предназначенная для Евы, исчезает в стволе.
Гор заслоняет ее собой, а Ева не двигается. Она не может вернуться в подвал, туда, где будет умирать мучительной смертью. Ева сжимает кулаки и продолжает стоять. Слезы все так же текут по лицу, тело сотрясает дрожь. В этот момент она должна вспоминать маму, как она обнимала ее и прижимала к себе, тетю Лену с ее шутками и задорным смехом, отца, с которым они разгадывали ребусы, брата, вечно задирающего ее, Марка, который оказался лжецом и бросил ее. Но она не вспоминает. Ева думает только о том, как выжить.
«Что делать? Бежать, кричать, попытаться наброситься на Олега? Нас двое, он один, но у него ствол, а у нас ничего».
Рой мыслей кружит в голове, пока секунды тянутся, позволяя ей дышать. И в следующий миг она слышит знакомый девчачий голос откуда-то сверху.
– Папа, не надо. Прошу тебя.
Ева поворачивает голову и смотрит на Лею, стоящую на лестнице.
– Папа? – одними губами шепчет Ева.
– Лея, иди к себе.
– Нет, папа. Хватит. Хватит всего этого!
Она быстро спускается и встает перед Олегом, загораживая Гора и Еву.
– Ева ответила за свой поступок. Гор тоже. Они все ответили.
– Нет, дочь. Ты не понимаешь.
– Это ты не понимаешь! Ты и Глеб. Вы ничего не понимаете. Вас сожрала ненависть. Саша бы этого не хотела. Она бы никогда не позволила вам творить такое.
– Но ее с нами нет, – сурово отвечает Олег.
– Да… Ее уже не вернуть. Отпусти ее. Отпусти нашу Сашу. И отпусти Еву.
Он замирает, но все еще держит Гора и Еву под прицелом.
– Я не могу, Лейка. Если я ее отпущу, то она расскажет все охране. Я должен думать о тебе.
Лея, не отрывая взгляд от отца, достает из кармана маленькую голубую ампулу с тонким, острым наконечником. Ту самую, что вставляется в оружие.
– Что ты делаешь, Лея? – непонимающе хмурится Олег.
– Я так больше не могу.
– Ты сама вызвалась участвовать. Так же как Гор и Глеб. Ты хотела отомстить за сестру.
– Я ошибалась. Пап, мне не стало легче. Все эти люди умерли. А мне только тяжелее. Я знаю, кто они, и знаю про их жизни. Они больше не монстры, которым я сама приписывала пороки. Они люди, у которых есть лица, голоса, привычки, достоинства и недостатки. Теперь я ненавижу не других людей. Сейчас я презираю и ненавижу себя, – всхлипывает лысая девушка.
– Но Лея. Что ты такое говоришь? Ты не виновата.
– Виновата! Я виновата! Я должна была остановить вас. – И она тихо плачет, сжимая в руке ампулу. – Отпусти хотя бы ее, пап. Ради меня.
Он все так же стоит, лицо хмурое и печальное. И в следующую секунду Лея втыкает в свою ногу ампулу. Олег бледнеет, его глаза распахиваются, а руки, держащие оружие, начинают трястись.
– Спаси меня, папа. Ты знаешь, у меня ровно час, чтобы выжить, – говорит Лея и смотрит на отца.
Гор хватает Лею и вырывает ампулу из ее ноги, испуганно глядя на Олега.
– Часть яда уже попала в кровь, – говорит Гор.
– Что нам делать? – судорожно спрашивает Ева.
Олег приходит в себя и швыряет оружие в сторону. Лея оседает, Гор успевает подхватить ее. Но Олег отталкивает его и сам обнимает дочь, трясет ее.
– Что ты наделала, дочка? Что ты натворила? – Он прижимает ее к себе и стонет.
– Святые Острова! Олег, что нам делать? Твои объятия ее не спасут, – кричит Ева.
– Ей помогут только лекари. Весь антидот остался в штабе на поверхности, – говорит встревоженно Гор и бежит к лестнице.
Олег укачивает в руках дочь, но его взгляд цепляется за оружие.
– Сейчас, папа, только тебе выбирать. Она, я или мы обе. Месть или спасение. Выбор за тобой!
Олег глядит на Лею, потом на Еву.
– Уходи, – тихо говорит он.
Гор возвращается. Вызывая лекарей, он произносит «Аля», название частного Острова. Ева смотрит на него, на оружие, которое лежит в стороне, и не знает, что делать.
– Уходи, Ева, пока он не приехал, – говорит Гор, вытаскивает из кармана чехол с ножом и дает ей. – На всякий случай.
– Он? – Ева берет нож и сжимает гладкий чехол в ладони.
– Уходи! Следующая дверь от кухни гардеробная, в ней выход к лестнице в гараж. Бери капсулу и спускайся на поверхность. В гараже, в прозрачном кубе ключи, пароль «Аля».
– А ты?
– Я не оставлю нашу Лейку. И мне надо найти Глеба. Ему нужна помощь?
– Если он еще жив, – морщится Ева.
Гор кивает.
– Но я не умею управлять капсулой, – растерянно говорит Ева.
– Включи панель, и увидишь автоматическое управление. Она сама тебя спустит. И будь осторожна.
Ева кивает, еще раз смотрит на Лею и бросается прочь. Она вбегает в комнату, но в ней две двери. Открывает ту, что слева, и попадает в просторный кабинет. Множество мониторов и управляющих панелей. А у стены стоит прозрачный куб, в котором лежат накопители. Ева знает, что надо спешить, но ей нужна страховка. Куб закрыт, на дверце монитор, требующий ввести пароль. Набирает слово «Аля» – не подходит, «Саша» – тоже не срабатывает. Ева решает попробовать еще раз и вводит «Александрия». Дверца отъезжает, она хватает накопители, рассовывая их по карманам, и тут же выбегает из комнаты. Бросается к другой двери, но тут она распахивается…
Она не верит в то, что видит. Не хочет в это верить. На языке появляется горький вкус предательства, и она мечтает выполоскать свой рот.
Он одет в дорогой белый костюм и белые подошвы, в руках держит ключ от капсулы.
– Ева? – ошарашенно спрашивает Марк, разглядывая ее.
Ева тоже не сводит с него глаз, окаменев и онемев в ту же секунду. Кажется, ее душу выбили из тела и теперь она не способна пошевелиться. Но острые как лезвия мысли рассекают до мяса то, что в ней осталось живого. Они убивают ее, сжимают в огромных ледяных ладонях ее сердце, сдавливают его и крошат.
«Мне не показалось. Это был он. Он! Я узнала его глаза, там, у расщелины. Это он светил мне в лицо фонарем и наставлял на меня оружие. Это делал Марк, ради которого я была готова на все».
Ева делает крохотный шаг к нему, ей кажется, что она разучилась дышать, разучилась действовать. Она только смотрит в его глаза и пытается переубедить себя в том, что уже поняла. Ева начинает истерически смеяться.
– Ева, ты чего? – спрашивает Марк и делает шаг к ней.
– Это все ты, да? Ты заманил меня в игру?
– Слушай, Ева. Мне очень жаль.
Ева смеется еще громче, и из глаз текут предательские слезы.
– Хватит. Да, это я был «Небожителем», но я не знал, что ты стала гончей и скрываешься под ником «Певец». Да и откуда мне было знать, я ведь…
Ева в момент становится серьезной и угрожающе смотрит на Марка.
– Продолжай, Марк, – тихо произносит она. – Или как тебя там зовут? На Острове.
– Ты не понимаешь, это был мой шанс, моя мечта. Я хотел написать тебе, но…
– Но?
– Это было слишком опасно. Никто не должен был знать. Да каждый мечтает оказаться на Острове, ты должна была понять меня. А потом появился Глеб и предложил денег. Много денег. Понимаешь, я еще не стал полноправным островитянином, а работа здесь давала столько возможностей. Но я не знал, что ты будешь участвовать.
– Но потом-то узнал?
– Да. Но если бы я что-то предпринял, то Глеб бы рассказал правду обо мне. О том, что сделал я, чтобы попасть на Остров. Он знал все, у него был компромат. Я не мог, понимаешь? Не мог вернуться на поверхность. Но зато я послал тебе дезинсектор и мазь. Это я сделал, спас тебя.
Ева задохнулась от его слов, казалось, что он сунул руку в ее грудь, разворотил ребра и рвет все, что есть внутри нее. Лицо и все тело горели огнем. Слезы собирались в глазах, но даже их что-то держало, не давая освобождения.
– Ты никогда меня не любил, – еле слышно произносит Ева, чувствуя такую тяжесть, что лучше бы она рухнула в черноту самой глубокой расщелины.
– Любил. Мне было очень хорошо с тобой. – Марк улыбается и делает еще один шаг к ней.
Колени подгибаются, но он удерживает ее. Ева сжимает губы и отстраняется. Его прикосновения оставляют ожоги.
– И все это ради другой девушки? Ты так сильно ее любишь, что готов на все, лишь бы быть рядом? – спрашивает Ева и смотрит в его глаза. От этого ответа зависит все.
– Нет, – отмахивается он. – Я хочу жить на Острове. И ради этого я готов на все. И ты же понимаешь, я не могу позволить тебе сбежать. Прости.
Марк делает шаг и сжимает Еву за плечи. Слезы наконец высвобождаются, как и ее чувства. Ева делает вдох, улыбается, ловким движением выкидывает лезвие из ножа, который все это время сжимала в руке, и прижимается к Марку. Он вскрикивает, когда лезвие входит в его грудь. Удивленный взгля