— Гарри? — отвлёкся от студента Норт и сказал тому. — Обсудим это позже…
Парень с прищуром посмотрел на Гарри и молча удалился.
— Что он от тебя хотел? — сдерживаясь, спросил Гарри, поднимая ментальные щиты, чтобы его ревность не лилась из всех щелей.
Предстать перед Нортом капризным эгоистичным ребёнком ему совершенно не хотелось. Надо соответствовать своему телу, а не вести себя как неуравновешенный, импульсивный подросток.
— Да так, не понял последнюю формулу, — задумчиво ответил Норт. — Домой?
— Да, конечно, — улыбнулся Гарри.
Эта лекция была последней в их расписании. Таких дней на неделе выпадало всего два — среда и пятница, а так обычно он заканчивал с учёбой позже и возвращался в их общее жильё к ужину.
— Надо заехать в универмаг, купить продуктов, — сказал Норт, закрывая аудиторию.
Они сели в машину и поехали.
Сначала им предложили квартиру, которая находилась в магическом квартале Осаки. Дом был спрятан примерно так же, как особняк Блэков на площади Гриммо, но там проживало несколько семей. В соседях была семья ректора Хандая, который был чистокровным магом, сотрудничавшим с Оммёдо. Именно через Хандай проходили маги–иностранцы, которые хотели проживать в Японии и учиться в Оммёдо. Там проходили языковую школу и позже могли заниматься на подготовительных курсах, чтобы поступить в высшее магическое заведение Японии. У него был почти год на подготовку и восстановление своей формы.
Квартира в магическом доме Норту не очень понравилась из–за отсутствия электричества и некоторых удобств. Им даже предложили домовика–эльфа, которого здесь называют «дзасики–вараси» или просто «дзасики», для уборки и приготовления пищи, но Норт отказался, и они поселились в простом маггловском доме. Гостиная, кухня, санузлы остались прежними, но магически были расширены их спальни.
— Мне снова предложил выпить парень, — признался Гарри, когда они ехали по ярко освещённым улицам Осаки.
Темнело тут очень рано. Заход солнца приходился не на девять–двенадцать вечера, а около семи. Но с учётом того, что часовой пояс был другим, он быстро привык.
— Ты удивляешься или хвастаешь? — хмыкнул Норт. — Что ответил?
— На курсах сказали, что резкий отказ нежелателен, поэтому я сказал, что подумаю. Но я не собираюсь с ним встречаться. Я… — Гарри смутился, но всё же решил пойти до конца. — Я хотел бы встречаться с тобой.
Рука на руле дрогнула, и Норт коротко посмотрел на него, отвлекаясь от дороги.
— Неужели?
Вопрос прозвучал без ожидаемого им сарказма. И Гарри посмотрел на красивый профиль.
— Ты как будто бы удивлён, — слегка расслабился он. По крайней мере, резкой негативной реакции, которой он боялся, не последовало.
— Немного, — сдержанно ответил Норт.
— Так что ты ответишь, или тебе надо подумать? — тихо спросил Гарри.
Норт припарковался возле универмага, отстегнулся и освободил от ремня безопасности его, притягивая и обнимая, увлекая в поцелуй. Гарри только успел порадоваться, что сидит, иначе ноги бы точно подломились от пронизавшего его вихря магии и страсти, с которой его целовали.
— Это значит «да»? — с трудом восстанавливая сбившееся дыхание, спросил он, посмотрев в чёрные глаза, когда Норт от него оторвался.
— Да.
Глава 18. Отражения кривых зеркал
7 мая, 2010 г.
Англия, Лондон, Министерство Магии
Он поёрзал в глубоком кожаном кресле и попытался ощутить удовлетворение. Выборы выиграны с огромным, почти неприличным, отрывом. Противники плетутся в хвосте. Рейтинг Национального Героя выше небес. И теперь тот, кого когда–то знали как Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидит в кресле министра. Он покосился в зеркало, установленное предшественником, и поморщился. В последнее время отражение стало сильно его раздражать. Чужое лицо насмехалось над ним и словно дразнило тем, что это всё сделал не он, величайший гений последнего столетия, а глупый мальчишка, который только к пятнадцати понял, с какой стороны держать палочку.
Буквально прошипев заклинание, он выкинул злосчастное зеркало из своего нового кабинета.
Альбус не думал, что будет так сложно — жить чужой жизнью, которую он считал по праву своей. Что бы случилось, не подхвати он эстафету у мёртвого Героя? Мир волшебников снова погряз в анархии и распущенности? Этого нельзя было допустить!
Но почему в последнее время ему стал сниться семнадцатилетний Поттер, который тихо спрашивал его, за что он так с ним поступил? Да не убивал же он его, в конце–то концов! Всему виной Волдеморт! Да у Альбуса был целый список причин поступить так, как он поступил! Кто бы продолжил Дело Света?! Кто бы направлял магическую Британию нужным курсом?
Вспомнить только эти бредовые идеи, которые пропагандировал Том. Все эти обмены энергиями, «грязнокровки», «чистокровки», «полукровки» — лишь популяризация старых кривотолков. Обман огромных народных масс. Установление диктатуры так называемых чистокровных семей! А подставлять свою задницу для мифического «обновления»? Увольте. Геллерт предлагал, повторял разные глупости за кумушками: анахронизмы, древние байки и сплетни, но он был твёрд в своих убеждениях. Эти мерзкие вещи также развели его с бывшим другом, который сгнил в Нуменгарде.
Все должны быть равны, да и уравнённым электоратом проще управлять. Он чуть ли не пятьдесят лет готовил свою платформу для старта!
А уж как набрал силу Том, и что за оргии он устраивал, это отвратительно. Тёмная магия и ритуалистика. В книге про Поттера пришлось исказить многие скользкие моменты, которые можно по–разному трактовать, пару слов туда–сюда, и знакомые понятия имеют совсем иное значение.
— Гарри! — в кабинет, нарушив его уединение и минуты триумфа, не удосужившись постучаться, ворвался Рон Уизли.
Рыжее тупое недоразумение, с которым приходилось поддерживать связь. Пользы от него было только в том, что тот всеми силами поддерживал историю «Гриффиндорского трио» и не замечал многих вещей. С его женой стоило вести себя более осмотрительно. Впрочем, за последний десяток лет бывшая Грейнджер сильно сдала. Двое детей, свекровка Молли и придурок в мужьях. На горизонте Гермиона появлялась куда реже своего рыжего остолопа.
— Привет, Рон, — поздоровался он, размышляя, а не подстроить ли ему какой–нибудь «несчастный случай» с «лучшим другом». Тут же решив, что это надо будет сделать перед следующим сроком, если вдруг его популярность упадёт. Эта пешка ещё могла пригодиться, разыграть «безутешную потерю и наказание виновных».
— Гарри, — примерно как и несколько раз до этого на веснушчатом лице Уизли появилась приторная улыбочка. — Ты же не станешь зазнаваться только потому, что стал Министром Магии?
— Ни в коем случае, Рон, — кивнул он. Уизли не обманул его ожиданий. — Думаю, мне понадобится свой человек в Министерстве…
Главное — дать работу, где не надо много думать, и с толковым замом.
— Отлично! В Аврорате мне уже наскучило, к тому же ты же знаешь: я всегда с тобой, друг! — гордо возвестил Уизли. — Пойду паковать свои вещи! Знал, что ты не скурвился, Гарри, и высокие должности не помешают нашей дружбе.
— Куда я, туда и ты, — сказал он, но Рон не заметил иронии в его словах и важно кивнул.
— Милый, Эмма Сквиггл хотела взять у меня интервью для «Пророка», как у Первой Леди Британии, — щебетала Джинни на приёме в честь его назначения. — Ты же не против?
— Нет, я не против, — он галантно подал локоть жене, которая на подобных приёмах чувствовала себя как рыба в воде. — Надеюсь, ты постараешься, чтобы статья вышла очень красивая, — уточнил на всякий случай он.
— Я очень постараюсь! — в такие моменты, окружённая вниманием, изящная и гибкая, с красивой причёской и модным платьем, жена очень ему нравилась. Он любил наблюдать за своей Джиневрой, которую вышколил и научил хорошим манерам.
Они подошли к журналистке. Эмма оказалась пухленькой и чернявой, на её круглом личике появилась подобострастная улыбка.
— Мистер и миссис Поттер! А где ваши замечательные дети? Джеймс, Альбус и Лили? — заворковала женщина.
— Нет, нет, — улыбнулась Джинни. — Мы сфотографируемся с Гарри. Всё–таки уже поздно, и дети спят. Завтра, когда вы возьмёте у меня интервью, я дам несколько колдографий с мальчиками и Лили.
— Ой, я хотела сделать статью с фотографией, на которой всё семейство Поттеров поздравляет отца с назначением на должность, — недовольно протянула Эмма.
— Увы, но у детей режим, — сказал он. — Да и нечего им делать на общем приёме, где одни взрослые.
— А может, тогда мы с Рональдом, — кивнула на фотографа журналистка, — придём к вам домой, чтобы запечатлеть, так сказать, в кругу семьи?
— Увы, уже завтра мой муж собирается начать работу в Министерстве Магии, — вздохнула Джинни. — Так что дома его сейчас будет трудно застать.
— Но завтра суббота! — воскликнула журналистка.
— Долг зовёт, — вежливо улыбнулся Альбус. Он патологически не мог фотографироваться с детьми, которые с каждым днём становились всё больше и больше похожи на Гарри Поттера. Это было всё равно, что смотреться в кривое зеркало. Джинни знала об этой странности, но молчала, сейчас всячески выгораживая его перед дотошной журналисткой.
— Быть министром — это большая ответственность перед магической Британией, — бросил он заготовку и начал задвигать речь, которая собрала вокруг народ и плавно перешла в его чествование.
После фото с женой он пожимал множество рук и улыбался.
К концу вечера Альбус понял, что так и не увидел Гермиону, которая тоже была приглашена и с которой постоянно делались колдографии «Трио».
— Рон, — отвлёк он от поедания закусок Уизли.
— Фто? — с набитым ртом поинтересовался его «лучший друг».
— Где Гермиона? Я не видел её на приёме.
Уизли догадался всё прожевать и проглотить.
— Она вместе с Розой и Хьюго заболела обсыпным лишаем, так что им нездоровится, и они дома. Это же заразно тем более…