– Разведчики сира Аддама утверждают, что войско Старков двинулось на юг от Близнецов, – сообщил отец, когда блюдо его было наполнено ломтями свинины. – К ним присоединились подданные лорда Фрея. Они находятся менее чем в одном дневном переходе к северу от нас.
– Пожалуйста, отец, – попросил Тирион. – Я хочу поесть.
– Неужели мысль о том, что нам предстоит встреча с мальчишкой Старка, лишает тебя мужества, Тирион? Твой брат Джейме был бы рад схватиться с ним.
– Я предпочту схватиться с этой свиньей. Робб Старк не настолько мягок, и от него никогда не пахло так сладко.
Лорд Леффорд, кислый тип, следивший за съестным и прочим припасом, повернулся к Тириону:
– Я надеюсь, что ваши дикари не разделяют подобной застенчивости, иначе мы понапрасну израсходовали на них добрую сталь.
– Мои дикари самым лучшим образом воспользуются вашей сталью, милорд, – ответил Тирион. Когда он рассказал Леффорду, что ему нужны оружие и доспехи на сотню мужчин, которых он привел из предгорий, тот скривился так, что можно было подумать, что его просили отдать им для увеселения собственных девственных дочерей.
Леффорд нахмурился:
– Я сегодня видел огромного и волосатого – того, который утверждал, что ему нужно два боевых топора из тяжелой черной стали с лезвиями в форме двух полумесяцев.
– Шагга любит убивать обеими руками, – проговорил Тирион, когда перед ним поставили блюдо с дымящейся свининой.
– Он так и не снял со спины свой топор дровосека.
– Шагга полагает, что три топора полезнее, чем два. – Тирион взял щепоть соли из блюда и густо посыпал мясо.
Сир Киван наклонился вперед:
– Мы решили поставить тебя с дикарями в авангард, когда дело дойдет до битвы.
Мысли редко приходили в голову сира Кивана, не побывав предварительно в голове лорда Тайвина. Тирион насадил было ломоть мяса на острие кинжала и поднес ко рту. Но теперь сразу опустил кусок свинины.
– В авангард? – переспросил он с сомнением в голосе. Либо лорд-отец воспылал новым уважением к способностям Тириона, либо же решил сразу отделаться от его сомнительного приобретения. Мрачная рассудительность подсказала Тириону правильный ответ.
– Они показались мне достаточно свирепыми.
– Свирепыми? – Тирион понял, что повторяет слова дяди, словно ученая птица. А отец наблюдает за ними, взвешивая и оценивая каждое слово. – Позвольте мне рассказать, насколько они свирепы. Вчера ночью один из Лунных Братьев заколол Каменную Ворону из-за сосиски. Сегодня, когда мы остановились лагерем, трое Каменных Ворон схватили его и перерезали глотку. Зачем – не знаю; наверное, они надеялись получить сосиску назад. Бронн не позволил Шагге отрезать хрен мертвеца, и слава за то богам, однако сейчас Улф требует денег за кровь, а Конн и Шагга отказываются платить.
– Когда солдаты не умеют соблюдать дисциплину, виноват их лорд-командир, – заметил отец.
Брат его Джейме всегда умел заставить людей последовать за ним – и умереть, если придется. Тирион был лишен этого дара. Верность он приобрел золотом, а повиновения добился своим именем.
– Более рослый человек, должно быть, сумел бы вселить в них страх, если вы имеете в виду это, милорд.
Лорд Тайвин повернулся к своему брату:
– Если отряд моего сына не повинуется ему, быть может, авангард – не их место. Вне сомнения, ему будет удобнее в тылу – охранять наш обоз.
– Пожалуйста, не заботьтесь обо мне, отец, – проговорил Тирион сердитым голосом. – Если вы не предложите мне ничего другого, я поведу ваш авангард.
Лорд Тайвин поглядел на своего сына.
– Я ничего не говорил о командовании авангардом. Ты будешь подчиняться сиру Григору.
Откусив кусок свинины, Тирион пожевал и с негодованием выплюнул его.
– Похоже, мне расхотелось есть, – сказал он, неловко перелезая через скамейку. – Прошу извинить меня, милорды.
Лорд Тайвин наклонил голову, отпуская его. Тирион повернулся и направился прочь. Ковыляя вниз по склону, он ощущал спиной общее внимание. Позади поднялся громкий хохот, однако Тирион не обернулся и только пожелал про себя, чтобы все они подавились этими молочными поросятами.
Спустился сумрак, превратив все знамена в траурные. Лагерь Ланнистеров занял несколько миль между рекой и Королевским трактом. Среди людей и деревьев было нетрудно потеряться, и Тирион заблудился.
Он прошел мимо дюжины огромных шатров и сотни костров. Светляки блуждающими звездами реяли между палаток. Запахло чесночными сосисками, острый аромат заставил взвыть пустой желудок. Вдалеке нестройный хор завел непристойную песню. Мимо него метнулась, хихикая, женщина; наготу ее прикрывал только темный плащ, пьяный преследователь спотыкался о корни. Еще дальше двое копейщиков, став друг напротив друга над узеньким ручейком, нападали и защищались попеременно, успев уже взмокнуть.
Никто не глядел на Тириона. Никто не говорил с ним. Никто не обращал на него никакого внимания. Он был окружен людьми, присягнувшими дому Ланнистеров, целым войском в двадцать тысяч человек, и все же он был один.
Он нашел стан Каменных Ворон, укрывшихся в уголке ночи, лишь по грохочущему хохоту Шагги. Конн, сын Коратта, махнул ему кружкой эля.
– Эй, Тирион-полумуж! Иди, садись возле нашего огня, раздели мясо с Каменными Воронами, мы добыли быка.
– Я вижу это, Конн, сын Коратта.
Над ревущим огнем висела огромная кровавая туша на вертеле размером с небольшое дерево. Собственно говоря, это и было небольшое дерево. Кровь и жир капали в пламя, а двое Каменных Ворон поворачивали быка.
– Благодарю, позовите, когда мясо испечется. – Судя по всему, это могло случиться лишь перед самой битвой.
Тирион пошел дальше.
Каждый клан собрался вокруг собственного очага. Черноухие не ели с Каменными Воронами, те не садились рядом с Лунными Братьями, и уж вовсе никто не делил трапезу с Обгорелыми. Скромная палатка, которую он лестью добыл из припасов лорда Леффорда, была расставлена посреди четырех костров. Тирион увидел Бронна, делившегося вином из меха с новыми слугами. Лорд Тайвин прислал сыну слугу и конюха и даже настоял, чтобы он взял сквайра. Они собрались вокруг угольков небольшого костра. С ними была девушка – тонкая, темноволосая, не старше восемнадцати лет, если судить по виду. Тирион поглядел на нее какое-то мгновение, а потом заметил в пепле рыбные кости.
– Что вы ели?
– Форель, милорд, – ответил конюх. – Бронн наловил рыбы.
Форель, подумал Тирион, скорбно разглядывая кости. Молочный поросенок. Проклятый отец. В желудке его урчало.
Юный Подрик, его сквайр, носивший зловещую фамилию Пейн, проглотил те слова, которые уже собрался сказать. Парнишка был дальним родственником сира Илина Пейна, королевского палача… и вел себя почти столь же молчаливо, хотя не из-за отсутствия языка. Тирион даже заставил его однажды открыть рот, чтобы проверить…
– Ну, видишь, язык есть, – проговорил он. – Когда-нибудь ты научишься им пользоваться.
В настоящий момент Тирион не имел настроения извлекать эту мысль из парня, которого – как он подозревал – навязали ему в порядке грубой насмешки, а посему обратил внимание на девушку.
– Это она? – спросил он у Бронна. Девица поднялась изящным движением и поглядела на него сверху вниз – с высоты своих скромных пяти с чем-то там футов.
– Да, милорд, и я могу говорить сама, если это угодно вам.
Он наклонил голову набок.
– А я Тирион из дома Ланнистеров. Люди зовут меня Бесом.
– Мать назвала меня Шаей. А мужчины зовут… нередко.
Бронн расхохотался, и Тирион тоже улыбнулся.
– Пройдем в палатку, Шая, если ты не против. – Подняв полог, он пригласил ее войти. Внутри шатра он пригнулся, чтобы зажечь свечу.
Жизнь солдата имела определенные преимущества. Во всяком военном лагере находились те, кто непременно увязывался за воинами. В конце дневного перехода Тирион отослал Бронна назад, чтобы тот отыскал ему шлюху поприятнее.
– Лучше, чтоб была помоложе и посимпатичнее, но – какую найдешь. Я уже буду рад, если она хоть раз умывалась в этом году. Если нет, пусть умоется. Но скажи ей, кто я, и предупреди, каков из себя.
Джик не всегда утруждал себя этим, и в глазах девиц при виде лорденыша, которого они собирались потешить, появлялось нечто совсем иное… чего Тирион Ланнистер не желал бы видеть.
Подняв свечу, он оглядел ее. Бронн постарался: тоненькая, с глазами голубки, твердые и маленькие грудки… и улыбка, то застенчивая, то наглая и ехидная. Ему это понравилось.
– Снять ли мне и рубашку, милорд? – спросила она.
– В свое время. Ты, случайно, не девственна, Шая?
– Если это вам угодно, милорд, – сказала она.
– Мне угодно слышать правду, девица.
– Да, но это обойдется вам в два раза дороже!
Тирион решил, что они сумеют поладить.
– Я – Ланнистер. Золота у меня много, не сомневайся в моей щедрости. Но я потребую от тебя большего, чем то, что есть у тебя между ногами, хотя мне нужно и это. Ты будешь делить со мной шатер, подавать мне вино, смеяться над моими шутками, растирать мои ноги после дневных переходов… и продержу ли я тебя день или год, но пока мы вместе, ты не примешь в свою постель никого другого.
– Мне и вас вполне достаточно. – Она потянулась к подолу своей грубой домотканой рубахи и, одним движением стянув ее через голову, отбросила в сторону. Под рубахой не было ничего, кроме Шаи. – Если вы не опустите эту свечу, милорд, она обожжет ваши пальцы.
Тирион опустил свечу, взял ее за руку и притянул к себе. Шая пригнулась, чтобы поцеловать его. Рот ее пах медом и гвоздикой, ловкие и умелые пальцы отыскали застежки его одежды.
Когда он вошел в нее, она подбодрила его ласковыми словами и тихим удовлетворенным вздохом. Тирион подозревал, что восторг свой она изобразила, однако Шая сделала это хорошо и ему было все равно. Зачем знать обо всем правду?
В том, насколько Шая была нужна ему, Тирион убедился, когда она – после – притихла в его руках. Она или любая другая женщина. Прошел почти уже год с тех пор, когда он в последний раз делил ложе с женщиной; было это, когда он направлялся в Винтерфелл в обществе своего брата и короля Роберта. Вполне возможно, что смерть встретит его завтра или послезавтра, так что лучше отправиться на тот свет, вспоминая Шаю, а не лорда-отца или леди Кейтилин Старк.