– Я оставлю вас, чтобы вы могли обсудить свои дела, – проговорил капитан Морео и с поклоном отправился прочь.
Галея неслась по волнам подобно стрекозе, весла мерно вздымались и опускались в ровном ритме. Держась за поручень, сир Родрик поглядел на приближающийся берег.
– Я оказался не самым доблестным защитником.
Кэтлин тронула его за руку.
– Мы прибыли сюда, сир Родрик, без приключений. Это я считаю главным. – Рука ее нырнула под плащ, неловкие пальцы нащупали кинжал. Она успела заметить, что время от времени прикасается к нему, чтобы подбодрить себя. – А теперь мы должны проникнуть к королевскому мастеру над оружием, и остается только молиться, чтобы ему можно было довериться.
– Сир Арон Сантагар человек тщеславный, но честный. – Рука сира Родрика отправилась к лицу, чтобы разгладить бакенбарды, и опять обнаружила их отсутствие. Он выглядел растерянным. – Быть может, ему знаком этот клинок… но миледи, мы окажемся в опасности, как только выйдем на берег. При дворе есть люди, которые сразу же узнают вас.
Кэтлин сжала губы.
– Мизинец, – пробормотала она, увидев умственным взором юношеское лицо, хотя обладатель его более не являлся мальчишкой. Отец его умер несколько лет назад, и теперь Петир сделался лордом Бэйлишем, но его до сих пор звали Мизинцем. Прозвище это дал ему в Риверране ее брат Эдмур. Скромные владения Бэйлишей располагались на меньшем из Перстов, к тому же Петир был мелковат и невысок для своего возраста.
Сир Родрик прочистил горло.
– Лорд Бэйлиш некогда… э… – Он в нерешительности подыскивал нужное слово.
Кэтлин было не до деликатности.
– Он был воспитанником моего отца. Мы выросли вместе в Риверране. Я видела в нем брата, он же относился ко мне… с более чем братской любовью. Когда было объявлено, что я должна выйти замуж за Брандона Старка, Петир решил оспорить его право на мою руку. Безумный поступок; Брандону уже исполнилось двадцать, а Петиру не было и пятнадцати. Мне пришлось просить, чтобы Брандон пощадил Петира. Он отпустил его, удовольствовавшись одним шрамом. Потом мой отец отослал Петира прочь. С той поры я не видела его. – Она подставила лицо водяной пыли, словно бы резкий ветер мог прогнать воспоминания. – После смерти Брандона он прислал мне письмо в Риверран, но я сожгла его не читая. Тогда я уже знала, что Нед женится на мне вместо брата.
Пальцы сира Родрика вновь попытались найти несуществующие бакенбарды.
– Теперь Мизинец заседает в малом совете.
– Я знала, что Петир поднимется высоко, – проговорила Кэтлин. – Он всегда был умен, даже в мальчишеские годы, но ум и мудрость – вещи разные. Интересно, что сделали с ним годы? – Высоко над головой среди снастей пропел голос впередсмотрящего. Капитан Морео расхаживал по палубе, отдавая приказы, и на «Пляшущей на валах» началась лихорадочная деятельность. Королевская Гавань, раскинувшаяся на трех высоких холмах, медленно разворачивалась перед ними.
Три сотни лет назад, как знала Кэтлин, высоты эти были покрыты лесом, и лишь горстка рыбаков обитала на северном берегу Черноводной возле устья, где глубокая и быстрая река вливалась в море. Потом Эйгон Завоеватель приплыл с Драконьего Камня. Именно здесь его войско и высадилось на берег, именно здесь он поставил на самом высоком холме первое грубое укрепление из дерева и земли.
Теперь город простирался по всему побережью, насколько могла видеть Кэтлин. Дворцы в рощах, амбары, кирпичные склады, бревенчатые гостиницы, дома купцов, таверны, кладбища, бордели – все друг на друге. Гомон рыбного рынка был слышен даже с моря. Здания разделяли широкие дороги, обсаженные деревьями, от них отделялись кривые улочки, а переулки были такими узкими, что два человека едва могли разойтись. Холм Визеньи венчала великая септа Бэйлора с семью хрустальными башнями. На противоположной стороне города, на холме Рэйнис, высились почерневшие стены Драконьего логова. Огромный купол обрушился, бронзовые двери не отпирали уже целый век. Соединяла холмы улица Сестер, прямая, словно стрела. Вдали поднимались стены города – высокие и надежные.
Возле воды вытянулась целая сотня причалов, и гавань была полна судов. Морские рыболовные корабли и речные посыльные суда сновали туда и сюда, перевозчики шестами направляли свои лодки через Черноводную, торговые галеи разгружали товар, доставленный из Браавоса, Пентоса и Лисса. Кэтлин заметила причудливую барку королевы, привязанную возле толстопузого китобоя из Порт-Иббена. Корпус ее покрывала черная смола. Вверху на реке дюжина стройных военных кораблей, спустив паруса, отдыхала у своих причалов, о мощные железные тараны плескала вода.
И на все это с высокого холма Эйгона сурово взирал Красный замок: семь огромных башен, увенчанных железными парапетами, огромный мрачный барбакан, сводчатые залы, крытые переходы, казармы, темницы, амбары, массивные стены, усеянные постами для лучников, – все было выложено бледным красным камнем. Этот замок приказал возвести Эйгон Завоеватель. Завершили стройку при его сыне Мэйгоре Жестоком. Он велел обезглавить каждого каменщика, плотника и строителя, трудившегося здесь. Он провозгласил, что лишь крови дракона подобает знать тайны крепости, построенной повелителями драконов.
Но теперь над укреплениями реяли золотые, а не черные знамена; там, где прежде извергал огонь трехголовый дракон, ныне скакал венценосный олень дома Баратеонов.
Из порта неторопливо выходил корабль с высокими мачтами под флагом Летних островов, огромные белые паруса наполнял ветер. «Пляшущая на валах» миновала его, уверенно направляясь к берегу.
– Миледи, – проговорил сир Родрик. – Отлеживаясь, я понял, как нам нужно поступить. Вам не следует появляться в замке. Я сделаю это и приведу к вам сира Арона в какое-нибудь безопасное место.
Она поглядела на старого рыцаря. Галея остановилась возле пирса, Морео уже вовсю кричал на разговорном валирийском Вольных городов.
– Вы будете рисковать не менее, чем я.
Сир Родрик улыбнулся:
– Едва ли. Я поглядел на собственное отражение в воде и едва узнал себя. Последний раз без бакенбард меня видела моя мать, а она умерла сорок лет назад. Думаю, мне ничего не грозит, миледи.
Морео выкрикнул команду. Все шестьдесят весел разом поднялись из воды и, обратив движение, опустились в воду. Галея замедлила ход. Раздался новый крик. Весла скользнули внутрь корпуса. Когда корабль стукнулся о причал, тирошийские матросы соскочили на берег, чтобы пришвартоваться. Морео поспешил наверх, блистая улыбкой.
– Королевская Гавань, миледи, как вы приказывали! Ни один корабль еще не доплывал сюда быстрее и спокойнее. Не потребуется ли вам помощь, чтобы перенести вещи в замок?
– Мы направимся не в замок. Быть может, вы можете порекомендовать нам гостиницу, чистую и уютную, чтобы она стояла не слишком далеко от реки?
Тирошиец принялся теребить раздвоенную зеленую бороду.
– Значит, так. Я знаю несколько заведений, которые могут подойти вам. И все же, если я вправе осмелиться, как насчет второй части платы, которую мы обговорили? И конечно, насчет того серебра, которое вы так любезно обещали. Кажется, речь шла о шестидесяти оленях.
– Для гребцов, – напомнила ему Кэтлин.
– О, конечно же, – ответил Морео. – Хотя я бы, возможно, приберег монеты до возвращения в Тирош, ради их жен и детей. Если выдать людям серебро здесь, миледи, они спустят его, играя в кости, или потратят на женщин.
– Есть худшие способы спустить деньги, – вставил сир Родрик. – Зима близко.
– Человек вправе самостоятельно делать свой выбор, – сказала Кэтлин. – Они заработали серебро, а как они потратят его, меня не касается.
– Как вам угодно, миледи, – отвечал Морео, кланяясь и улыбаясь.
На всякий случай Кэтлин сама заплатила каждому гребцу по оленю и дала по медяку двум людям, которые донесли их сундуки вверх по холму Визеньи в ту гостиницу, которую порекомендовал Морео. Большой старый дом располагался в Угревом переулке. Хозяйничала там кислолицая карга, недоверчиво оглядевшая их рассеянным взором и прикусившая монету, которую дала ей Кэтлин, чтобы убедиться в том, что она не фальшивая. Но комнаты были просторны и полны воздуха, а Морео клялся, что лучшей ухи, чем здесь, не сыщешь во всех Семи Королевствах. Но удобнее всего было то, что их именами хозяйка не интересовалась.
– Я думаю, вам лучше держаться подальше от общего зала, – сказал сир Родрик, когда они устроились. – Даже в таких местах нельзя заранее знать, кто может нас увидеть. – Рыцарь облачился в кольчугу и спрятал длинный меч под темным плащом, капюшон которого легко можно было набросить на голову. – Я вернусь к вечеру вместе с сиром Ароном, – пообещал он. – А теперь отдыхайте, миледи.
Она устала. Путешествие было долгим и изнурительным, а она уже была не так молода, как раньше. Окна выходили на переулки и крыши, за ними виднелась Черноводная. Кэтлин проследила за удалявшейся фигурой сира Родрика. Рыцарь торопливой походкой направился вниз по людной улице и скоро затерялся в толпе. Затем она решила последовать его совету. Матрас оказался набитым соломой, а не перьями, но уснула она сразу.
Проснувшись от стука в дверь, Кэтлин резко села. За окном под лучами заходящего солнца багровели крыши Королевской Гавани. Она проспала дольше, чем намеревалась. Кулак вновь забарабанил в дверь, и голос выкрикнул:
– Откройте! Именем короля!
– Мгновение, – отвечала она, закутываясь в плащ. Кинжал лежал возле постели. Она схватила его, прежде чем отпереть тяжелую деревянную дверь. В комнату ворвались люди в черных кольчугах и золотых плащах городской стражи. Их предводитель улыбнулся, увидев кинжал в ее руке, и сказал:
– В этом нет необходимости, м’леди. Мы должны проводить вас в замок.
– Кто приказал? – спросила она.
Он показал ей ленту. Кэтлин ощутила, как дыхание перехватило ее горло. На сером воске печати вырисовывалось изображение пересмешника.
– Петир, – прошептала она. Так скоро. Должно быть, что-то случилось с сиром Родриком.