Когда девица ушла, Пицель обратил к Неду свои бледные, выцветшие, слезящиеся глаза.
– Итак, о чем мы говорили? Ах да! Вы спрашивали о лорде Аррене…
– Да. – Нед вежливо пригубил ледяное молоко, оно приятно холодило горло, но на его вкус казалось чересчур сладким.
– Откровенно говоря, десница некоторое время казался непохожим на самого себя, – проговорил Пицель. – Мы много лет заседали вместе в совете, и знаки были вполне очевидны, но я относил их на счет великой тяжести, которую лорд Аррен так долго и верно нес. На его широкие плечи легли все тяготы королевства. Более того, сын его вечно болел, а леди-жена так волновалась за мальчика, что не отпускала его от себя. Уже этого достаточно, чтобы утомить даже крепкого человека, а лорд Джон был не слишком молод. Поэтому я не удивлялся его усталости и грусти. Так мне казалось в то время, но сейчас я менее уверен в прошлом. – Он затряс головой.
– Что вы сможете сказать мне о его последней болезни?
Великий мэйстер развел руки жестом беспомощной печали.
– Однажды он явился ко мне и попросил некую книгу, крепкий и здоровый, как всегда, хотя мне и показалось, что какая-то мысль глубоко тревожит его. А на следующее утро он уже корчился от боли и не мог подняться с постели. Мэйстер Колмон решил, что он застудил желудок. Погода была жаркой, и десница часто употреблял вино со льдом, что могло расстроить пищеварение. Лорд Джон продолжал слабеть, и я отправился к нему сам, но боги не даровали мне сил, чтобы спасти его.
– Я слыхал, что вы отослали мэйстера Колмона?
Утвердительный кивок великого мэйстера совершился медленно и непреклонно – как движение ледника.
– Да, так я поступил тогда, и боюсь, что леди Лиза никогда не простит мне этого. Возможно, я ошибался, но в то время я не видел лучшего выхода. Мэйстер Колмон для меня словно сын, и я никогда не позволил бы себе усомниться в его способностях, но он был еще так молод! А молодые нередко не понимают всей хрупкости старого тела. Он очищал организм лорда Аррена слабительными настоями и перечным соком, и я побоялся, что такое лечение может убить больного.
– Лорд Аррен что-нибудь говорил вам в последние часы своей жизни?
Пицель нахмурил лоб.
– На последней стадии лихорадки десница несколько раз произнес имя «Роберт», но кого он звал – короля или сына, я сказать не могу. Леди Лиза не позволяла мальчику входить к больному, чтобы он не заразился. Король пришел и несколько часов просидел возле постели, занимая лорда Джона разговором и надеясь шутками подбодрить его. Король очень его любил.
– И это все? Он ничего не сказал напоследок?
– Увидев, что надежд больше нет, я дал деснице маковое молоко, чтобы избавить его от мук. Но перед тем, как закрыть глаза в последний раз, лорд Джон что-то шепнул королю и своей жене и благословил своего сына. «Семя крепкое», – проговорил он. А потом его речь сделалась слишком неразборчивой, чтобы ее можно было понять. Смерть пришла лишь следующим утром, но лорд Джон находился в глубоком забытьи. Он более не открыл уст.
Нед еще раз глотнул молока, пытаясь подавить отвращение к приторному питью.
– А вы не находили в смерти лорда Аррена чего-нибудь неестественного?
– Неестественного? – переспросил пожилой мэйстер едва ли не шепотом. – Нет, я бы так не сказал. Смерть всегда приносит с собою скорбь, но на свой собственный лад она – самое естественное событие из всех, приключающихся с человеком, лорд Эддард. Джон Аррен теперь упокоился с миром, избавившись от своих тягот.
– А как насчет болезни, которая унесла его? – проговорил Нед. – Приключалось ли нечто подобное с другими людьми?
– Почти сорок лет я был великим мэйстером Семи Королевств, – проговорил Пицель. – При нашем добром короле Роберте, и при предшественнике его Эйрисе Таргариене, и отце его Джэйхэйрисе Втором, помню даже несколько коротких месяцев правления отца Джэйхэйриса – Эйгона Пятого Невероятного. Я повидал больше болезней, чем могу упомнить, милорд. Но скажу вам одно: каждый случай не похож на другие, и все они как один. Смерть лорда Джона была не страннее любой другой.
– Его жена полагает иначе.
Великий мэйстер кивнул:
– Теперь я вспомнил, вдова Джона Аррена является сестрой вашей благородной жены, но простите старику прямолинейность; горе может повергнуть в смятение даже могучий и дисциплинированный ум, каковым леди Лиза, увы, не обладает. После последних неудачных родов она видела врагов в каждой тени, а смерть лорда-мужа вывела ее из равновесия.
– Итак, вы вполне уверены в том, что Джон Аррен умер от внезапной хвори?
– Да, – ответил Пицель серьезным голосом. – Что же еще могло явиться причиной этой смерти, как не болезнь, мой добрый лорд?
– Яд, – негромко предположил Нед.
Сонные глаза Пицеля разом открылись. Древний мэйстер неуютно поежился на своем месте.
– Тревожная мысль. У нас не Вольные города, где подобные преступления нередки. Великий мэйстер Эйтельмур писал, что все люди несут убийство в своих сердцах, но если и так, отравитель хуже всякого презрения. – Он помолчал мгновение, погрузившись в думу. – Ваше предположение вполне допустимо, милорд, и все же, я полагаю, это маловероятно. Распознать яды может каждый деревенский мэйстер, а лорд Аррен не обнаруживал признаков отравления. Кроме того, десницу любили все. Что за чудовище в человеческом обличье осмелилось бы отравить столь благородного лорда?
– Я слыхал, считается, что яд – это оружие женщины.
Пицель задумчиво погладил бороду.
– Так говорят. Женщины, труса… и евнуха. – Он прокашлялся и сплюнул на тростник густой ком мокроты. Вверху в птичнике громко каркнул ворон. – Лорд Варис был рожден рабом в Лиссе, вы знали об этом? Не доверяйте паукам, милорд.
Подобных слов можно было и не говорить. От присутствия Вариса по плоти всегда бежали мурашки.
– Я запомню ваши слова, мэйстер. Благодарю вас за помощь. Похоже, я отнял у вас достаточно много времени. – Лорд Эддард встал.
Великий мэйстер Пицель с трудом, медленно поднялся из кресла и проводил Неда до двери.
– Надеюсь, я некоторым образом помог вам избавиться от тяжелых мыслей. Если я смогу помочь вам чем-нибудь еще, стоит лишь попросить.
– Еще одна вещь, – проговорил Нед. – Мне хотелось бы посмотреть книгу, которую вы одолжили Джону перед его внезапной болезнью.
– Боюсь, что вы найдете ее неинтересной, – проговорил Пицель. – Этот увесистый том великий мэйстер Маллеон посвятил родословиям великих домов.
– И все же мне хотелось бы посмотреть его.
Старик открыл дверь.
– Как пожелаете. Книга у меня где-то здесь. Когда я найду ее, то прикажу немедленно доставить прямо в ваши палаты.
– Вы в высшей степени любезны, – ответил Нед и, словно бы вдруг припомнив, проговорил: – Кстати, не позволите ли вы мне задать самый последний вопрос? Вы упомянули, что король находился возле смертного одра лорда Аррена. Скажите, а была ли с ним королева?
– Вовсе нет, – ответил Пицель. – Она вместе с детьми как раз отъехала в Утес Кастерли в обществе своего отца. Лорд Тайвин прибыл в город вместе со свитой на турнир в честь именин принца Джоффри и, вне сомнения, рассчитывал, что его сын Джейме завоюет венец чемпиона, но ему пришлось перенести жестокое разочарование. Мне выпало отослать королеве слово о внезапной кончине лорда Аррена. Никогда не отсылал я птицу с более тяжелым сердцем.
– Черные крылья, черные вести, – пробормотал Нед. Пословицу эту старая Нэн часто повторяла, когда он был мальчишкой.
– Так говорят торговки рыбой, – согласился великий мэйстер Пицель. – Но мы знаем, что так бывает отнюдь не всегда. Когда птица мэйстера Лювина принесла весть о вашем Бране, каждое верное сердце в замке возрадовалось, разве не так?
– Благодарю вас, мэйстер.
– Боги милосердны. – Пицель склонил голову. – Приходите ко мне, когда пожелаете, лорд Эддард. Я здесь, чтобы служить.
«Да, – подумал Нед, закрывая за собой дверь, – но кому?»
Возвращаясь в свои покои, он застал Арью на ступенях винтовой лестницы башни Десницы. Она крутила руками, как ветряная мельница, пытаясь застыть на одной ноге. К грубому камню прикасались босые ноги. Нед остановился и поглядел на нее.
– Арья, что ты делаешь?
– Сирио говорит, что водяной плясун может стоять на одном пальце несколько часов. – Девочка замахала руками, чтобы не упасть.
Неду пришлось улыбнуться.
– На каком пальце? – поддразнил он.
– На любом, – отвечала рассерженная вопросом Арья. Она перепрыгнула с правой ноги на левую, опасно покачнувшись, прежде чем восстановить равновесие.
– Неужели это нужно делать именно здесь? – спросил он. – Падать по ступенькам далеко и больно.
– Сирио говорит, что водяной плясун никогда не падает. – Она опустила ногу и встала на обе. – Отец, теперь Бран приедет и будет жить вместе с нами?
– Не скоро, моя милая, – отвечал он. – Нужно, чтобы силы сперва вернулись к нему.
Арья прикусила губу.
– А что будет делать Бран, когда он вырастет?
Нед нагнулся к ней.
– Чтобы найти ответ на этот вопрос, у него еще достаточно лет впереди. А нам пока достаточно знать, что он будет жить. – В ту ночь, когда из Винтерфелла прилетела птица, Эддард Старк отвел девочек в здешнюю богорощу – заросший вязом, ольхой и тополем акр земли возле реки. Сердце-деревом здесь был огромный дуб, древние его конечности оплела ползучая жимолость; все вместе они склонились перед ним, принося благодарность, как перед чардревом. Санса уснула, лишь взошла луна, Арья только через несколько часов свернулась на траве под плащом Неда. Все ночные часы он один стерег дочерей. Наконец над городом рассвело, и темно-красные цветки драконьего зева окружили лежащих девочек. «Мне снился Бран, – шепнула ему тогда Санса. – Он улыбался».
– Он собирался стать рыцарем, – сказала теперь Арья. – Рыцарем Королевской гвардии. А Бран может стать рыцарем?
– Нет, – отвечал Нед, не считая необходимым обманывать дочь. – И все же когда-нибудь он может стать лордом большой крепости и будет заседать в совете короля. А может быть, станет зодчим, будет возводить замки подобно Брандону Строителю, или уплывет на корабле через Закатное море, или примет веру твоей матери и станет верховным септоном.