Лорд Мормонт наколол кусочек ветчины на острие кинжала.
– Я думаю, ты должен был оказаться здесь; там, за Стеной, мне потребуетесь и ты, и твой волк.
От этих слов восторг побежал по спине Джона.
– За Стеной?
– Ты меня слышал. Я намереваюсь отыскать Бена Старка, живым или мертвым. – Мормонт пожевал и проглотил. – Я не буду кротко дожидаться здесь прихода снегов и ледяных ветров, мы должны знать, что происходит. На этот раз Ночной Дозор выйдет во всей своей силе – против Короля-за-Стеной, Иных… любого, кто встанет на нашем пути. Я сам поведу войско. – Он указал кинжалом в сторону Джона. – По обычаю стюард лорда-командующего является и его оруженосцем. Но я не собираюсь просыпаться каждое утро с мыслью, не убежал ли ты снова. Поэтому я требую от тебя ответа, лорд Сноу, и я получу его именно сейчас. Кто ты: брат Ночного Дозора… или мальчишка-бастард, который решил поиграть в войнушки?
Джон снова распрямился, глубоко вздохнул.
«Простите меня, отец, Робб, Арья, Бран, простите меня… я не могу помочь вам. Он прав. Место мое здесь».
– Я… ваш, милорд. Я – ваш человек. Клянусь. Я больше не убегу!
Старый Медведь фыркнул:
– Хорошо. А теперь ступай, надень свой меч.
Кэтлин
Казалось, прошла тысяча лет с тех пор, как Кэтлин Старк вышла с младенцем-сыном из ворот Риверрана и, переправившись через Камнегонку в небольшой лодочке, начала свое путешествие на север – к далекому Винтерфеллу. Теперь, возвращаясь домой, они снова переправлялись через Камнегонку, только сейчас на мальчике были латы и кольчуга вместо распашонок с пеленками.
Робб сидел на носу рядом с Серым Ветром, рука его покоилась на голове лютоволка, гребцы навалились на весла. С ним был Теон Грейджой. Дядя Кэтлин Бринден следовал за ними во второй лодке, рядом с Большим Джоном и лордом Карстарком.
Кэтлин заняла место на корме. Камнегонка несла лодку вниз, бурное течение увлекало их к высокой Колесной башне. Плеск воды и грохот гигантского водяного колеса напомнили ей о детстве, и на губах Кэтлин появилась скорбная улыбка. На сложенных из красного песчаника стенах замка воины и челядь выкрикивали их с Роббом имена, то и дело слышалось: «Винтерфелл!» Над каждым бастионом трепетало красно-синее знамя Талли с прыгающей серебряной форелью над волнами. Вдохновляющий вид не вселял в ее сердце восторга. Сможет ли ее сердце когда-нибудь снова испытать радость, думала она. «О, Нед…»
Под Колесной башней они развернулись, прорезая кипящую воду. Люди навалились на весла. Широкая арка Водяных ворот выросла перед ними, и Кэтлин услышала скрип тяжелых цепей. Огромная железная решетка неторопливо поползла наверх. Приближаясь, Кэтлин заметила, что нижняя половина прутьев покрылась красной ржавчиной. С нижних шипов, оказавшихся буквально в дюйме над головой, капал бурый ил. Кэтлин разглядывала решетку и все пыталась определить, насколько глубоко успела проникнуть ржавчина, устоит ли теперь решетка против тарана, не следует ли поменять ее. Подобные мысли редко покидали ее в эти дни.
Оставив свет, они проплыли под аркой в стене, погрузившись в тень, и снова выехали на солнце. Здесь повсюду вокруг них большие и малые лодки были привязаны к вделанным в стены железным кольцам. На лестнице ее встретили гвардейцы отца и брат, сир Эдмур Талли, коренастый молодой человек с лохматой гривой темно-рыжих волос и медной бородой. Его нагрудная пластина была помята и поцарапана в битве, сине-красный плащ запятнан кровью и сажей. Возле него стоял лорд Титос Блэквуд – не человек, а клинок с коротко подстриженными, цвета соли с перцем, усами и кривым носом. Его ярко-желтые доспехи покрывал причудливый узор из черных виноградных лоз, а плащ из перьев ворона был наброшен на тонкие плечи. Именно лорд Титос возглавил вылазку, освободившую ее брата из лагеря Ланнистеров.
– Помогите им, – приказал сир Эдмур. Трое его воинов спрыгнули с лестницы и, став по колено в воду, подтянули лодку к берегу длинными баграми. Когда Серый Ветер выскочил на берег, один из них вздрогнул, выронив багор, пошатнулся и уселся прямо в реку. Все расхохотались, упавшему оставалось только кротко ухмыльнуться. Теон Грейджой, перегнувшись, взял Кэтлин за талию и перенес ее на сухую ступеньку, вода лизала его сапоги.
Эдмур спустился по ступеням, чтобы обнять ее.
– Милая сестра, – послышался его хриплый голос. Синие глаза и рот его были созданы для улыбки, но теперь Эдмур не улыбался. Он показался ей усталым, даже измученным, еще не отошедшим после битвы и плена. Шея брата, куда он получил рану, была перевязана. Кэтлин с пылом обняла его.
– Кэт, твое горе – мое горе, – сказал он, когда они отодвинулись друг от друга. – Когда мы услышали о лорде Эддарде… Ланнистеры заплатят, клянусь тебе, ты будешь отомщена!
– Разве месть вернет Неда? – сказала она резко. Рана была слишком свежа для утешений; она не могла еще вспоминать об утрате. Нельзя. Она не вправе этого делать. Она должна быть сильной. – Но со всем этим потом. Я должна видеть отца.
– Он ожидает тебя в горнице, – сказал Эдмур.
– Лорд Хостер прикован к постели, миледи, – объяснил стюард отца. Когда же успел этот добрый человек настолько постареть, откуда взялась седина? – Он приказал мне немедленно доставить вас к нему.
– Я сам провожу ее. – Эдмур повел ее вверх по причальной лестнице, потом через нижний двор, где некогда Петир Бэйлиш и Брандон Старк скрестили из-за нее мечи. Массивные, сложенные из песчаника стены крепости поднимались над ними. Они вошли в дверь, которую охраняли стражники с гребнями-рыбами на шлемах.
– Ему очень плохо? – спросила она, страшась ответа.
Эдмур посмотрел на нее с печалью.
– Ему недолго жить среди нас, так говорят мэйстеры. Отца мучают боли, они не оставляют его.
Слепой гнев наполнял Кэтлин; гнев на весь мир, на брата Эдмура, на сестру Лизу, на Ланнистеров, мэйстеров, наконец, на Неда и отца… на чудовищную несправедливость богов, решивших отобрать у нее сразу обоих.
– Надо было известить меня, – сказала она. – Ты должен был послать мне слово сразу, как только узнал об этом.
– Отец запретил. Он не хотел, чтобы наши враги проведали о его близкой смерти. Он опасался, что, когда повсюду война, Ланнистеры могут воспользоваться его слабостью.
– И напасть на Риверран, – жестко договорила за него Кэтлин. «Твоя работа, твоя, – шептал внутренний голос. – Если бы ты не схватила карлика…»
Они молча поднимались по винтовой лестнице. Главная башня была треугольной, как и сам Риверран. Треугольной была и горница лорда Хостера. Каменный балкон выдавался на восток кормой какого-то гигантского корабля. Отсюда лорд замка мог видеть стены и укрепления, а за ними простор, образовавшийся при слиянии вод. Кровать отца переставили на балкон.
– Он любит сидеть на солнышке и смотреть на реки, – объяснил Эдмур. – Отец, погляди, кого я привел. Кэт пришла повидать тебя…
Хостер Талли всегда был внушительным мужчиной: рослым и широкоплечим в молодости, объемистым в зрелые годы. Теперь он словно съежился, плоть исчезла, оставив кости. Даже лицо его обтянула восковая кожа. Когда Кэтлин в последний раз видела отца, каштановые волосы и борода его едва подернулись сединой. Теперь они сделались белыми, словно снег.
Глаза отца открылись.
– Котенок, – пробормотал он тонким и неровным, полным боли голосом. – Мой котенок! – Дрожащая улыбка прикоснулась к его лицу, и он протянул руку. – Я ждал тебя…
– А теперь я оставлю вас, чтобы вы поговорили, – сказал брат, нежно поцеловав лорда-отца в лоб, прежде чем уйти.
Кэтлин преклонила колено и взяла руку отца. Большая ладонь сделалась теперь бесплотной, кости ходили свободно под кожей; все силы оставили его.
– Ты мог бы известить меня, – сказала она. – Послать всадника или ворона…
– Всадников перехватывают и допрашивают, – сказал он. – Воронов сбивают. – Судорога боли пронзила его, пальцы стиснули ее руку. – Крабы угнездились в моем животе… они щиплются, всегда щиплются, день и ночь. У них жуткие клещи, у этих крабов. Мэйстер Виман делает мне сонное вино из макового молока. Я много сплю… но я хотел бодрствовать, когда ты придешь. Я уже боялся… когда Ланнистеры захватили твоего брата и вокруг стояли враги… я боялся, что уйду, не повидавшись с тобой… Я боялся…
– Я здесь, отец, – сказала она. – С Роббом, моим сыном. Он тоже хочет видеть тебя.
– С твоим сыном… – шепнул он, – помню, у него были мои глаза.
– Были и есть. А еще мы привели Джейме Ланнистера – закованным в железо. Риверран вновь свободен, отец!
Лорд Хостер улыбнулся:
– Я видел. Вчера ночью, когда это началось, я велел им… надо было посмотреть. Меня принесли в Надвратную башню, и я следил с крыши. Ах, это было прекрасно… огненным ручьем текли факелы, за рекой кричали… какие же это были приятные крики… когда эта их осадная башня вспыхнула, боги, я готов был умереть; я был бы рад смерти, если бы только сперва смог увидеть вас, моих детей. Значит, это сделал твой мальчик? Твой Робб?
– Да, – проговорила Кэтлин с гордостью. – Это сделал Робб… и Бринден. Твой брат вернулся домой, милорд.
– Вот как. – Отец едва шептал. – Черная Рыба… вернулся назад? Из Долины?
– Да.
– А Лиза? – Холодный ветер шевельнул тонкие белые волосы лорда Хостера. – Боги милосердные, твоя сестра… она тоже здесь?
Отец казался ей столь полным надежд и ожиданий, жаль было разочаровывать его.
– Как ни жаль, нет.
– Ох. – Лорд Хостер сразу приуныл, и свет оставил его глаза. – А я так надеялся… Мне бы хотелось увидеть ее, прежде…
– Сейчас она вместе с сыном в Орлином Гнезде.
Лорд Хостер устало кивнул:
– Д-да, он теперь лорд Роберт, бедный Аррен умер… помню… почему она не приехала вместе с тобой?
– Лиза боится, милорд, а в Орлином Гнезде она чувствует себя в безопасности. – Кэтлин поцеловала морщинистый лоб. – Робб ждет встречи с тобой, ты примешь его? А Бриндена?