– Итак, вы теперь знаете. Энни спуталась с другим мужчиной. Со своим кузеном, с ничтожеством, жалким кривлякой! Что мне с ней делать? Я к вам приехал, чтобы узнать ваше мнение на сей счет. Мне совсем не хочется беседовать на эту тему с сэром Джеймсом и с другими членами королевского Совета. Мне важно услышать вас… Эй, мастер Хэнкс, что вы молчите? Вы еще живы? Вы меня слышите? – Генрих вытянулся, пытаясь увидеть глаза Хэнкса.
– Я вас слышу, ваше величество, – борода руководителя секретной службы вновь зашевелилась. – Ответьте мне, откуда вы узнали об измене ее величества? Эти сведения достоверные?
– Откуда узнал? Да из собственного письма Энни, дьявол ее забери! Вот это письмо, – Генрих встал, достал из сумки на дорожном поясе свернутую бумагу и подошел к Хэнксу. – Вы можете читать?
– Попробую, – мастер Хэнкс вытащил руку из-под одеяла и взял письмо. – Прошу вас, ваше величество, отойдите от света, мне не видно.
– Хорошо, – Генрих вновь уселся на кресло. – Читайте, я не стану вам мешать.
Через минуту рука Хэнкса опустилась, и письмо легло на одеяло.
– Что, уже прочитали? – удивился король. – Быстро, однако. Глаза и мозг у вас еще, слава Богу, работают.
– Вы правы, ваше величество, мне еще не время умирать. Служебный долг возвращает меня к жизни. Он побеждает болезнь, как не могут победить ее доктора и лекарства, – сказал Хэнкс, и голос его прозвучал гораздо бодрее, чем в начале беседы.
– Я никогда не сомневался в вас, мой верный Хэнкс, – отвлеченно произнес король и нетерпеливо прибавил: – Но говорите же, что вы думаете по поводу наказания для королевы? Что мне с ней делать? Будь я частным лицом, я убил бы ее сразу же, как только заполучил это письмо! Но я король, – в данном случае и впервые в жизни должен добавить: к сожалению, – и как мне, королю, поступить со своей преступной женой-предательницей?
– Может быть, дать ей развод под благовидным предлогом? Например, под предлогом неспособности ее величества родить вам наследника? Как уже было с королевой Екатериной? – борода Хэнкса вновь повернулась к королю.
– Вы с ума сошли! – закричал Генрих. – Сравнили тоже: Энни и Екатерина! Екатерина была мне верна, но я сам хотел с ней разойтись, поэтому развод был оправдан. С Энни я разводиться не хотел, а она мне изменила, – какой же может быть развод? Неужели не понимаете, черт возьми!
– Да, сейчас, кажется, понял, – борода Хэнкса чуть дрогнула. – Простите меня за глупый совет, ваше величество.
– Вы ничего не смыслите в супружеских отношениях! – с раздражением продолжал король. – По-вашему, я должен наградить жену за измену и предательство, дав ей развод, которого она сама хочет? Где справедливость? Нет, Энни понесет кару по высшему разряду, ведь я – король, будь я проклят! Я накажу ее по праву государя!
– То есть вы хотите наказать ее как король за обиду, которую она нанесла вам как мужу?
– Да, именно так, в самую точку! Теперь вы, наконец, меня поняли, мастер Хэнкс! – Генрих стукнул каблуком сапога об пол.
– Каким же должно быть наказание для ее величества? – борода Хэнкса замерла.
– Смерть! – жестко и решительно выкрикнул Генрих. – Другого быть не может. Смерть!
– Вы уверены, ваше величество?
– Смерть ей! – твердо повторил король.
– Хорошо. Тогда нам следует представить королеву государственной преступницей, заговорщицей, пытающейся узурпировать престол. Если помните, вы в свое время хотели начать подобный процесс против королевы Екатерина, но тогда это было нецелесообразно. Сейчас, в отношении королевы Энни это будет логично и оправдано, – голос Хэнкса становился все бодрее и бодрее.
– Логично и оправдано? – переспросил Генрих.
– По двум причинам, ваше величество. Первое, суд не сможет вынести ее величеству смертный приговор, если за ней не будет числиться тяжелейшее преступление. Заговор против короля по нашим законам и есть такое преступление…
– Это ясно! – перебил король Хэнкса. – А вторая причина?
– Второе, королева Энни вольно или невольно стала, как бы выразиться точнее, знаменем неких сил в вашем государстве, которые приняли активное участие в реформах вашего величества, проведенных в последние три года…
– Ну и что? – вновь перебил Хэнкса король. – А при чем тут заговор?
– Дело в том, ваше величество, – терпеливо продолжал Хэнкс, – что часть этих, как бы их назвать… реформаторов, неправильно поняли свою задачу и попытались поставить себя над королевской властью.
– Вы мне об этом не докладывали! – опять перебил Хэнкса король.
– Пока ничего страшного не случилось. У нас была возможность держать этих людей в узде. Но они усиливаются и не исключено, что в ближайшем будущем станут угрозой для власти вашего величества и для государства. Нельзя забывать, что даже самые верные наши союзники, чрезмерно усилившись, превращаются в наших врагов. Поэтому надо нанести по ним удар сейчас, сокрушить их так, как мы сокрушили сторонников папской церкви. Это – государственная необходимость, и заговор королевы дает нам возможность расправиться с особо опасными реформаторами, – рука Хэнкса сжала письмо Энни.
Генрих VIII обвиняет Анну в измене.
Гравюра с картины К. Пилоти.
– Кого же вы хотите приписать к заговору? – настороженно спросил Генрих.
– Приписать? – в голосе Хэнкса прозвучало крайнее изумление. – Но, ваше величество, они и есть заговорщики, просто некоторые из них пока не знают этого.
– Ладно, я вас понял! – воскликнул король. – Кто же они? Назовите имена.
– Королева через своего кузена поддерживала отношения с сэром Арчибальдом, который, обманув доверие сэра Джеймса, организовал заговор против вашего величества, – уверенно сказал Хэнкс. – В этой цепи, вероятно, были и другие злоумышленники, но их имена я назову вам позднее.
– Сэр Арчибальд? Председатель Особого Комитета по проведению церковных и земельных реформ?
– Да.
– Помощник и друг сэра Джеймса?
– Да.
– Святые угодники! Чем же он опасен? – спросил Генрих.
– Сам сэр Арчибальд представляет опасность для государства своим корыстолюбием и стяжательством, – с величайшим терпением объяснял Хэнкс. – Против вашего величества он не пошел бы никогда. Но сэр Арчибальд сосредоточил вокруг себя тех людей, о которых я говорил: тех, кто может осмелиться посягнуть на вашу власть. Если королева Энни – их знамя, то сэр Арчибальд – их штаб, и этот штаб должен быть разгромлен.
– А сэр Джеймс? Как он отнесется к суду над Арчибальдом? Все-таки он его друг, – Генрих с сомнением посмотрел на бороду Хэнкса.
– Сэр Джеймс – благоразумный человек. Он знает, что дружба это ненадежная почва, на которой нельзя построить крепкий дом. Деньги и власть – вот главные ценности в жизни сэра Джеймса, и уж конечно, он не станет жертвовать деньгами и властью во имя дружбы. Узнав об аресте сэра Арчибальда, и о тех обвинениях, которые против него выдвинуты, сэр Джеймс поспешит отречься от своего бывшего друга.
Кстати, дело сэра Арчибальда бросит тень на самого лорд-канцлера и легко может послужить основанием для его ареста, если он попытается выйти из воли вашего величества. А для того чтобы прочнее привязать сэра Джеймса к государственной телеге, я бы посоветовал вам, ваше величество, назначить его одним из судей на процессе о заговоре королевы, – при этих словах Хэнкс изобразил в постели что-то вроде поклона.
– Вы полагаете, он согласится? – хмыкнул Генрих.
– Полагаю, что сэр Джеймс согласится с величайшей готовностью, и будет беспощаден к сэру Арчибальду. А другими судьями было бы неплохо назначить сэра Гуго и сэра Хью. Сэр Гуго сможет провести процесс с искусством опытного политика, а сэр Хью, в силу своего характера, не обойдет вниманием ни одну деталь, связанную с преступлением королевы. Сэру Хью можно будет вручить и выдержки из письма ее величества, указав, что это – шифрованное послание, которое кузен королевы должен был передать сэру Арчибальду и прочим заговорщикам.
– Никогда! – возмутился Генрих. – Никогда я не допущу того, чтобы это мерзкое письмо обсуждалось на суде!
– Виноват, ваше величество, но я говорю только о выдержках из послания, – заметил Хэнкс. – Само письмо мы уничтожим, если хотите. Или вы предпочитаете сохранить его в вашем личном архиве?
– Нет, уничтожьте его, когда оно станет не нужно вам. Не хочу видеть эту гадость, – сказал Генрих, сморщившись.
– Как прикажете, ваше величество, – послушно откликнулся Хэнкс.
– Приятно иметь с вами дело, мастер Хэнкс, – сказал ему Генрих. – Не то что с вашим помощником.
– Вынужден еще раз признать свою ошибку. Я не разобрался в этом человеке. Но поверьте, он будет наказан.
– Делайте с ним что хотите! – махнул рукой Генрих. – Мне все равно. Скажите лучше, когда вы выздоровеете? Мне очень хотелось бы, чтобы вы вернулись в Лондон вместе со мной.
– Приказ вашего величество для меня священен, – сказал Хэнкс, и в его голосе прозвучали торжественные нотки. – Даже если бы надо мной уже прочитали отходную молитву, я бы и тогда встал и последовал за вами.
– Вот, вот, это мне и нужно! – обрадовался Генрих. – Итак, завтра мы выезжаем! И я желаю, я приказываю, чтобы в самый короткий срок моя жена-шлюха и ее любовник отправились в ад!
Эпилог
Веселый месяц май быстро развеял все печали. Король Генрих, много пивший в последнее время, вдруг как-то встряхнулся, приободрился, и его двор ожил вместе с ним. Воспоминания о казненной королеве Энни поблекли и перестали волновать придворную знать, тем более что покойную многие недолюбливали. Дамы шептались между собой о том, что несчастному Генриху не повезло, как с первой женой, так и со второй. Вообще, женщины гораздо больше жалели сэра Джорджа, чем Энни; некоторые прямо обвиняли ее в гибели прекрасного молодого человека, наделенного замечательными талантами.
Что же касается сэра Арчибальда и других заговорщиков, то их забыли настолько быстро, что когда некий заезжий провинциал подал на утверждение сэру Джеймсу бумагу о приобретении прав на земельный участок, подписа