Когда Джейн ушла, сэр Френсис сказал неприметному человеку в сером, оставшемуся вместе с ним в комнате:
– Срочно смените агентов во дворце, они ненадежны. Это первое. Второе, отправьте новые инструкции сэру Эмиасу.
– Последний вариант инструкций?
– Да, тот, который мы заготовили. Вместе с ними отправьте инструкции этому молодому человеку, как его… Кристоферу. Вы ручаетесь, что он справится со своей задачей?
– Он лучший из молодых агентов. Вы сами хвалили его, когда он вернулся из Италии.
– Да, но он показался мне чересчур эмоциональным, – вы не находите?
– Вы правы, но это издержки молодого возраста.
– Посмотрим… Третье и главное. Известный вам сэр Энтони только что отбыл из дворца. У меня есть все основания думать, что он направляется к Марии Стюарт. Не препятствовать ему в свидании с Марией. Ни в коем случае не мешать этому свиданию, – вам ясно?
– Слушаюсь, милорд.
– А после свидания пусть сэр Энтони благополучно возвратится в Лондон, пусть встретится со своими друзьями, которых мы должны узнать всех до единого, и уж тогда… Вам понятно?
– Я вас понял, – склонился перед сэром Френсисом неприметный человек в серой одежде.
Часть 4. Тайное послание
У Бесс, фрейлины королевы Марии, была уютная комнатка, расположенная на третьем этаже, прямо над покоями ее величества. Это было единственное место в замке, где не чувствовалось сырости: по стене комнаты проходила большая труба от камина, кроме того, тут была печь, дававшая много тепла.
Бесс и раньше не хотелось вылезать по утрам из своей теплой постели и спускаться в холодные комнаты второго этажа, но тем более не хотелось этого сейчас, когда рядом лежал Кристофер. Он еще спал, Бесс осторожно гладила его лоб, брови и короткую молодую бородку на щеках; время от времени, не в силах удержаться, она целовала его в шею, но Кристофер все не пробуждался.
Наконец, он пробормотал что-то, глубоко вздохнул, и открыл глаза.
– Доброе утро! – с улыбкой сказала Бесс и снова поцеловала его. – Как тихо ты спал, прямо как ребенок. Мне было жалко тебя будить.
– А что, пора вставать? – спросил он, сладко потягиваясь.
– Давно пора. Ночной караул уже сменился, скоро утренняя молитва. Тебе надо идти к твоим солдатам, а мне – к ее величеству.
– Пора, пора, пора! – пропел он и закинул руки за голову. – Как быстро пролетают ночи, – как быстро пролетают они в объятиях любимой. Ты видела, как сыплется мука из-под мельничного жернова? – не успеешь оглянуться, а перемололось все зерно, что привезли сегодня. Будь моя воля, я бы вообще не выходил отсюда: подбрасывал бы и подбрасывал зерно в жернова, чтобы они крутились, не останавливаясь.
Кристофер повернулся к Бесс и обнял ее:
– Не запустить ли нам нашу мельницу еще разок? Как приятно заниматься молотьбой, когда тут находится такой совершенной механизм, – под одеялом он провел рукой по ее телу.
– Я не могу, не надо! – отбивалась она, сама сгорая от желания. – Королева меня хватится, она и так недовольна моими частыми опозданиями. Нет, не надо, Кристофер, подождем, до вечера!
– Ах, как жаль! – с досадой воскликнул он и откинулся на спину. – Но служба превыше всего, это свято… Ну, что же ты не встаешь? Королева опять будет сердиться на тебя.
– Ничего, успею, – непоследовательно сказала Бесс и положила голову ему на плечо. – Так не хочется уходить, поговори со мной еще о чем-нибудь.
– Какие у тебя волосы, у них удивительный цвет – золотисто-пепельный, цвет зрелой пшеницы, – Кристофер пропустил сквозь пальцы ее длинные локоны. – И они такие густые, что в них можно потеряться. А запах, – бог мой, как они пахнут! Цветущий луг на восходе солнца, когда аромат трав сливается с запахом росы, – вот что такое запах твоих волос! А твои глаза – с чем мне сравнить их? С небом? Оно бледнеет перед их синевой. С морем? Оно не так глубоко, как они… А кожа – прозрачная и румяная, наполненная ласковым теплом и нежностью. А щеки, – как они свежи и упруги! Какое чувственное удовольствие скользить по ним подушечками пальцев – вот так, – ощущая божественную округлость, которая так напоминает другие округлости твоего тела.
– Не надо, – повторила Бесс, как будто в забытьи. – Прочитай мне лучше что-нибудь из твоих стихов.
– Что же мне прочитать? – потер лоб Кристофер. – Ну, разве, это… Я сочинил его вчера, когда увидел голубя с голубкой, что сидели на краю крыши и ворковали, томно соединяясь клювами. Затем голуби взмыли в небеса и полетели прочь из замка, к лугам и дубравам, а я подумал о нас с тобой: как было бы славно жить на лоне природы, без забот и волнений, подобно добрым лесным эльфам. Об этом мои стихи:
Любясь, как голубь с голубком,
Пойдем со мной и заживем
Среди лугов, среди дубрав,
Среди цветов и горных трав.
Где по камням звенят ручьи
И распевают соловьи,
Там под скалой любовь мою
Из родника я напою.
Захочешь ты, чтоб я принес
Тебе охапку свежих роз
Или тюльпанов? – повели:
Добуду, как из-под земли.
Я плащ любимой поднесу
С опушкой меховой внизу
И башмачки – кругом атлас,
Что тешут ножку, как и глаз.
Из мирта я сплету венок,
Коралл, янтарь сложу у ног;
Согласна ль ты в раю таком
Жить, словно голубь с голубком?
В обед мы будем каждый день
На мраморный садиться пень
И пить нектар, как боги пьют,
И есть из золоченых блюд.
И будут пастушки для нас
Петь и плясать во всякий час;
Чтоб нам с тобой в раю таком
Жить, словно голубь с голубком.
– Как славно – она поцеловала его. – Я ничего другого не желала бы, как жить с тобой в хорошеньком маленьком домике среди цветов и деревьев. Мы любили бы друг друга, всегда были вместе и прожили жизнь душа в душу, как два голубка, о которых ты написал. Если бы не королева, я уехала бы с тобою хоть сейчас, куда угодно.
– Ты любишь королеву? – спросил Кристофер.
– Ее нельзя не любить. Она прекрасная женщина – и такая несчастная! Бедная Мария, за что судьба сурова к ней? – грустно произнесла Бесс.
– Я тоже полюбил ее, – сказал Кристофер. – Я рад, что теперь ей позволено жить здесь, не зная ни в чем ограничений. Я готов служить ей так же честно, как служишь ты.
– Но твоя повелительница – королева Елизавета, – возразила Бесс. – Как можно служить двум господам?
– Я дворянин и сам выбираю, кому служить, – гордо ответил Кристофер. – Сейчас я служу Елизавете, но приехав сюда и узнав королеву Марию, я понял, что хотел бы служить одной ей.
– Как это хорошо! Мария так нуждается в настоящих друзьях, – с облегчением сказала Бесс. – Мы оба будем верными друзьями королевы, правда?
– Конечно. Для тебя я сделаю все, о чем ты попросишь, а стало быть, сделаю и для Марии. Считай, что я принес присягу на верность ей.
– Я знала, что ты лучший на свете! – Бесс прижалась к нему. – Но как же сэр Эмиас? Он твой начальник, ты должен его слушаться, однако мне он не нравится, я ему не верю, и ее величество говорит, что сэру Эмиасу верить нельзя.
Кристофер рассмеялся:
– Сэр Эмиас – старый служака! Он привык выполнять приказы, и ему нет дела до простых человеческих чувств. Верить или не верить сэру Эмиасу, – все равно, что верить или не верить скале, дереву, реке или морю. Все это может быть полезно для нас, а может и погубить, но не по своей воле, а по Божьему велению или стечению обстоятельств. Язычники наделяют неживую материю душой, в нашей христианской религии она бездушна, а сэр Эмиас стоит где-то посередине: он живая материя, не имеющая души. Таких людей, как сэр Эмиас, много ходят по земле, но я не из их числа: я служу не из-за денег, не из карьеры, – во всяком случае, не только из этого, – я служу по своим убеждениям.
– Я никогда не сомневалась в тебе; с первого взгляда я поняла, что ты не такой, как остальные, – Бесс провела ладонью по его волосам. – Скажи мне что-нибудь еще.
– О чем, к примеру?
– Ну, если у нас зашла речь о королеве, скажи, что творится сейчас в Лондоне? Ее величество очень беспокоит это в последнее время. Она все время ждет каких-то известий. Мне так хочется утешить ее; скажи, что происходит в Лондоне?
– Находясь в этом замке, трудно знать о том, что происходит в столице. Кто я такой, чтобы быть в центре событий? Но кое-что я знаю. Положение в Лондоне неспокойное, – зашептал Кристофер на ухо Бесс. – Близится война с Испанией, и далеко не все подданные Елизаветы рвутся в бой. Вроде бы составляется некая оппозиция Елизавете, вроде бы готовятся волнения, вроде бы все громче повторяется имя Марии.
– Боже праведный! – испугалась Бесс. – Не приведет ли это к ухудшению положения Марии?
– Больше тебе скажу: есть люди, влиятельные люди, которые хотят видеть на престоле законную королеву, то есть Марию. Мы переживаем переломный момент нашей истории: судьба Елизаветы висит на волоске. Если Мария отважится на решительные действия, Елизавете несдобровать.
– Господе Иисусе! – Бесс запахнулась в одеяло и села на кровати. – С одной стороны, нет более достойной королевы, чем Мария; с другой стороны, Елизавета способна… Святые великомученики, она на все способна!.. Что же делать?
– Не знаю, не знаю, – протянул Кристофер. – Но положение, в самом деле, серьезное. Я думаю, что победит тот, кто начнет действовать первым.
– Я передам ее величеству твои слова, – Бесс стала поспешно одеваться. – Так значит, мы можем на тебя рассчитывать?
– Я весь ваш, душой и телом, – сказал Кристофер.
Мария работала в садике, который был возделан ею во дворе замка. Сегодня она занималась розами: в прошлом году ее привезли кусты, цветы на которых имели оттенки белого, пурпурного, желтого и абрикосового цветов. Королева тогда рассадила их в определенном порядке: вдоль дорожек – белые кустарниковые розы, у входа в мыльню Мария разбила клумбу с пурпурными галльскими, а возле деревянной решетки на стене она посадила вьющиеся желтые и абрикосовые розы.