– Да, католические фанатики и испанские агенты собирались захватить вас во дворце и лишить жизни, – ответил сэр Френсис, не желая замечать ее ироничного тона.
– Боже, как скучно! Никакой выдумки. И стоило ради этого мешать мне развлекаться? – продолжала подтрунивать над ним Елизавета.
– Ваше величество недооценивает значения этого заговора. Во-первых, он непосредственно связан с подготовкой испанцами войны против нас. Во-вторых, в нем замешана Мария Стюарт, – многозначительно произнес сэр Френсис.
– Ну, это становится традицией! Не будь у нас Марии с ее заговорами, Англия определенно что-то потеряла бы. Я только что разговаривала со своей фрейлиной об этом, – и вот, пожалуйста, подтверждение! – рассмеялась Елизавета.
– Вы говорили со своей фрейлиной об этом? С которой из них? Я полагаю, что это была леди Джейн? – спросил сэр Френсис.
– Как вы проницательны, милорд! Как вы догадливы! Сразу видно, что вы начальник секретной королевской службы, – не унималась Елизавета.
– Догадаться не сложно, – сказал сэр Френсис, ничуть не задетый ее замечанием. – Главой заговора является некий сэр Энтони, жених этой юной леди, а сама она оказала нам помощь в раскрытии планов заговорщиков.
Улыбка сбежала с лица Елизаветы.
– Уж не хотите ли вы сказать, что Джейн работает на вас? – спросила королева.
– Нет, мадам, она помогала нам, но не более того. Ваша фрейлина по своей наивности даже не подозревала, в какие события оказалась вовлечена. Ее мнимый жених использовал доверчивость леди Джейн в своих интересах.
– Значит, здесь не было предательства? – с облегчением заключила Елизавета. – Слава Богу! Как говорил некий великий литератор, «предатели могут кому-то нравиться, но предательство не нравится никому». Однако бедняжка Джейн любит своего Энтони, – каково ей будет узнать, что он государственный преступник и должен понести заслуженную кару.
– В данном случае важны не судьба этого негодяя и не переживания леди Джейн, – недовольно поморщился сэр Френсис, – важно участие в заговоре Марии Шотландской. Я докладывал вашему величеству, что испанцы обязательно постараются нанести удар нам в спину и их орудием будет Мария. Сколько можно жить на пороховой бочке, не пора ли привлечь Марию Шотландскую к ответственности?
– У вас есть доказательства ее участия в заговоре? – спросила Елизавета.
– Конечно. Я не стал бы обвинять бездоказательно. Два часа назад все участники заговора арестованы, а еще нам удалось перехватить послание Марии Стюарт к ним, – сэр Френсис подал королеве маленький листок бумаги.
– «Сэр Энтони! Приступайте к осуществлению вашего плана. Верю, что Бог поможет вам, потому что вы выступаете за правое дело. Если понадобятся крайние меры, не останавливайтесь перед ними. Убейте Елизавету, если нельзя по-другому. Зверь, вышедший из бездны, должен быть сражен. Если это случится, вызволите меня из замка до того, как вести из Лондона дойдут сюда. Мария, королева», – прочитала Елизавета и сказала с усмешкой. – Да, это написано моей кузиной, – и когда она уймется? Что же, еще один заговор, еще одна неудача. Возьмите эту бумажку и приобщите ее к своему архиву, – сколько там уже набралось таких!
– Ваше величество, вы с ума сошли? – не сдержался сэр Френсис. – Если вы не цените свою жизнь, подумайте об Англии. Это дело нельзя положить в архив, ему надо дать законный ход.
– Вы, как всегда, очень любезны, милорд, – ответила Елизавета, не позволяя раздражению овладеть собой. – Однако с ума сошли вы, а не я. Если дать делу законный ход, это будет означать смертный приговор для Марии.
– Вы сами говорили, что нужны веские причины, дабы перетянуть на чаше весов правосудия святость рождения и звание шотландской королевы. Я точно запомнил ваши слова. Теперь веские причины есть, – не отступал сэр Френсис.
– Вы змей-искуситель, сэр Френсис, – сказала Елизавета. – Вы считаете, что я не хочу избавиться от своей взбалмошной кузины? Вы полагаете, мне не надоели заговоры Марии? Вы думаете, мне нравится выделять из казны бешеные деньги на ее содержание? Я борюсь с собой, а вы меня искушаете.
– Не старайтесь побороть себя, если не хотите остаться в проигравших, – так говорил ваш отец, король Генрих, – наставительно произнес сэр Френсис.
– Перестаньте! Мой отец не был святым человеком, и вы это отлично знаете! – воскликнула Елизавета. – В конце концов, ваше предложение вредно с политической точки зрения. Вы хотите поставить закон над монаршей волей, а монарха, как обычного смертного, предать суду. Вы понимаете, к чему это может привести? Достаточно один раз показать, что святость власти ничего не стоит; достаточно позволить одну-единственную вольность в отношении народа к государю; достаточно посеять одно зернышко сомнения в неприкосновенности личности правителя, – и королевство зашатается. Если бы я даже ненавидела Марию во стократ сильнее, чем ненавижу ее, я все равно не согласилась бы на ее казнь… Возьмите же, говорю вам, эту бумажку, и спрячьте ее в архив.
– А эту бумагу тоже приобщить к архивным делам? – спросил сэр Френсис, принимая от королевы первое письмо и показывая ей второе. – Мы изъяли это послание при обыске у самой Марии.
– Вы и ее уже обыскали? – удивилась Елизавета. – Всего два часа назад вы арестовали заговорщиков в Лондоне, а уже успели обыскать мою кузину в ее замке и даже привезти мне это письмо? Как вы успели? Если бы ваши люди летали по воздуху, подобно птицам, то и тогда они не смогли бы преодолеть за такое короткое время путь от Лондона до замка и обратно.
– Ваша секретная служба создана именно для того чтобы всюду поспевать и раскрывать преступления прежде, чем они свершатся, – внушительно проговорил сэр Френсис. – Мария Стюарт обыскана и помещена под крепкий караул. В ее шкатулке мы обнаружили вот это письмо. Кроме меня ни один человек не прочел его, можете не сомневаться.
– Благодарю вас за деликатность, – это так не похоже на вас, – сказала Елизавета, углубляясь в чтение.
Строчки письма замелькали у нее перед глазами: «Сэр Роберт! Я получила ваше послание и благодарна вам за него… Я понимаю, как плохо вам приходится при дворе Елизаветы, среди низких и подлых людей, которыми она себя окружила. Эта королева способна править только негодяями, ворами, обманщиками, злодеями, а поставь Елизавету средь честных людей, как ее тотчас прогнали бы прочь… Я знаю, как опротивела вам Елизавета. Старуха, которая должна класть три слоя пудры на лицо, завешивающая драгоценностями дряблую кожу своей шеи, нечистоплотная и дурно пахнущая… Я понимаю, какое омерзение вы испытываете, когда она силком тащит вас в постель, в которой побывало половина мужчин ее двора… У нее уже отходят крови, а она все еще хочет казаться юной девушкой, – как противно! Я знаю, как нелегко вам выдержать ее капризы, перемены настроения, раздражительность и слезливость, вспыльчивость и грубость. Особенности ее возраста дополняются издержками вульгарного воспитания и непереносимого характера, отсутствием порядочности, бессердечностью и беспредельным себялюбием… Она ослеплена гордыней и тщеславием; придворные лгуны постоянно убеждают Елизавету в неотразимости ее чар, но знала бы она, как над ней потешаются за глаза! А при дворах Европы нет более забавной темы для рассказа, чем пошлое жеманство молодящейся английской королевы… Мужайтесь, скоро все изменится и я смогу лично выразить вам свою признательность. Мария».
Елизавета подняла глаза на сэра Френсиса, и он невольно отступил на шаг назад.
– Это фальшивка? Письмо ей подбросили? – голос королевы был неестественно спокоен, но взгляд ужасен.
– Вы же знаете почерк вашей кузины, – прохрипел сэр Френсис, у которого вдруг перехватило дыхание.
– Тогда почему вы не доложили мне, что сэр Роберт писал Марии?
– К сожалению, нам не удалось вовремя выяснить это, потому что…
– Я прикажу вас четвертовать! – пронзительно закричала Елизавета. – Это измена! Вы предали меня!
– Ваше величество…
– Молчите! Завтра же вы взойдете на плаху!
– Ваше величество!
Елизавета резко отвернулась от него и подошла к окну. Ее плечи тряслись, она лихорадочно повторяла:
– Господи, за что, Господи?! Он мне изменил! И с кем, – с Марией! Она пишет обо мне такое ему, – ему, которого я люблю, – ведь я люблю его! Господи, да есть ли справедливость на этом свете?! За что они так поступили со мной, что я им сделала? Боже великий, почему ты не покарал изменников? Ты должен был их покарать!..
А ты, Мария, – яростно выкрикнула Елизавета через мгновение, – ты подлейшая из тварей, ты ответила мне злом за добро! Слишком долго я прощала тебе, – и вот она, твоя благодарность! Ты не смогла победить меня в сражении за королевство, и тогда ты решила уничтожить меня как женщину – ты опозорила и раздавила меня. Как я могу быть королевой после этого? Где найти мне опору, как уважать себя? Только твоя смерть теперь вернет меня к жизни; твоя смерть – моя жизнь! Ну, так не жди от меня пощады: ты сама подписала себе смертный приговор!
Сэр Френсис застыл посреди комнаты, как соляной столб. Елизавета взглянула на него, ее глаза бешено блистали.
– Соберите Королевский Совет! – приказала она и выбежала из комнаты.
С перекошенным лицом Елизавета быстро шла по длинным коридорам дворца, и все кто встречался на ее пути, испуганно шарахались в сторону. Гвардейцы, несшие стражу около покоев сэра Роберта, не узнали королеву и преградили ей дорогу.
– Вон! – крикнула Елизавета, и гвардейцы отпрянули прочь.
Сэр Роберт заканчивал последние приготовления для того чтобы пойти играть в мяч. Возле кресла, в котором он сидел, суетились слуги и парикмахер; услышав крик королевы, они замерли и уставились на дверь.
– Идите, идите! – замахал на них сэр Роберт, и они выскочили в заднюю комнату в тот же момент, когда королева вошла из передней.
– Мадам, я должен извиниться за свое опоздание, – сказал сэр Роберт, встав с кресла и поклонившись. – Проклятый парикмахер отрезал мне локон волос. Простите меня, но не мог же я появиться на людях в таком виде, не рискуя вызвать всеобщий смех. Пришлось делать завивку, чтобы скрыть проплешину. А у вас очаровательное платье, мадам, оригинальное и очень вам идет…