Наконец, условное рыцарство XIV-XV веков невозможно представить без взаимодействия с набирающей силу королевской властью. Корона в этот период постепенно начинает укреплять свои возможности в налогообложении, сосредоточивая у себя всё более значительные финансовые ресурсы, необходимые для ведения войны. Это, в свою очередь, позволяет королевской власти привлекать к себе на службу всё больше рыцарей и с их помощью вести войны, продвигая далее свои интересы. Укрепление центральной власти окажет на военное дело в Европе не меньшее влияние, чем появление огнестрельного оружия, однако в Вестеросе никаких подобных процессов мы не наблюдаем. Король обладает крайне ограниченной властью над лордами каждого из бывших Семи Королевств, сами они находятся в сложных отношениях, а иногда в открытом конфликте со своими вассалами. Первоочередной задачей Талли из Риверрана, да и любого другого владыки Речных земель, было бы уничтожение такого опасного соперника, как Фреи, и размещение своего гарнизона в замке, имеющем важное стратегическое значение, однако они даже не предпринимают таких попыток. На подобный шаг решается в своих владениях только Тайвин Ланнистер, за что получает широкое признание в песне о Рейнах из Кастамере. В ситуации, когда контроль сюзерена над вассалами постоянно основывается только на доброй воле последних, сложно представить, как монарх мог бы управлять обширными территориями Семи королевств из Королевской гавани.
Все перечисленные моменты можно выразить одной фразой - в Вестеросе до начала повествования не идёт история. Когда в Семи королевствах появляется наблюдатель в виде читателя или зрителя, логика развития событий заставляет мир меняться, но до этого он был статичен. Подобная ситуация вполне типична для произведений в жанре фэнтези, измеряющих время отрезками эпических масштабов и не приемлющих идею прогресса, но не имеет никакого отношения к постоянно меняющемуся реальному миру. Поставить это Мартину в упрёк, конечно, нельзя, ведь он пишет не историю, а художественное произведение, но всё же такая антиисторичность вызывает определённое разочарование на фоне пристального внимания писателя к образу эпохи и отхода от стереотипов фэнтезийного жанра.
Книга и сериал
Некоторые из приведённых выше примеров могут озадачить зрителя сериала, ведь соответствующие истории были только в книгах, а не на экранах телевизоров. Не было в сериале спора о том, кто возглавит авангард Ренли Баратеона в бою у Штормового предела, подвигов Лораса Тирелла при штурме Драконьего Камня, истории «падшего» рыцаря Ариса Оукхарта. Бейлон Сванн и Лотор Брюнн появляются лишь в паре эпизодов, отсутствуют братья Кеттлблэки, которые могли бы стать интересным дополнением к приведённой выше галерее рыцарских образов: можно сказать, что они воплощают необычную для жанра фэнтези злую сатиру на представление о рыцаре как о доблестном воине с кодексом чести, обеспечивая себе награды и место при дворе через постель королевы, убийства и обман, оставаясь при этом всякий раз в стороне от полей сражений.
В сериале отсутствуют многие детали, которые использует Мартин для того, чтобы рассказать о рыцарях Вестероса. Например, в «Пире для ворон» немало страниц посвящено тому, как новый лорд-командир Королевской гвардии Джейме Ланнистер перелистывает Белую книгу, вспоминает о героических предшественниках и беседует о них с тем же Лорасом Тиреллом, стараясь понять, в чём заключаются его долг и место в жизни. А в «Танце с драконами» о своём долге и обязанностях размышляет уже Барристан Селми.
Понятно, что сериал пользуется другими выразительными средствами, жёстко стеснен требованиями сроков и бюджета, по-другому видит аудиторию. В этих условиях ему удаётся быть весьма успешным. Нынешнюю известность «Песнь льда и пламени» обрела именно благодаря сериалу, а до его появления хоть и пользовалась популярностью, но всё-таки ограниченной.
Для сериала оказался неприемлемым подход Мартина, уже практически пять книг игнорирующего обозначенные в начале саги основные моменты сюжета - войну «льда» и «пламени», не до конца понятных сверхъестественных сил. Книжная Дейнерис до сих пор не доплыла до Вестероса. Сериал развивает эту линию гораздо активнее, поэтому для «истории», феодальных междоусобиц и рыцарства места остаётся меньше. Там, где Мартин обращается к деталям и использует средневековые мотивы, как, например, в перечислении гербов и девизов персонажей, даже самых незначительных, сериал стремится к модернизации, чтобы быть понятным современному зрителю. Многие интересные моменты, образы и размышления героев в результате не попадают в кадр. Создатели сериала не забывают о том, что им важно удержать зрительское внимание, и используют для этого устоявшиеся приемы - секс и насилие. В некоторых случаях такой подход даёт неожиданный эффект. То же насилие, вполне характерное и часто положительно оцениваемое в Средние века, занимает немало экранного времени, а осуществляющими его героями становятся рыцари, что вполне соответствует их исторической роли.
Определённое значение играют соображения экономии: кони, например, исчезают практически из любой сцены, где без них можно обойтись, а ведь конь крайне важен для рыцаря, и у каждого воина обычно было несколько скакунов. Очевидно, действуют и иные факторы. Скорее всего, из соображений зрелищности рыцарям из разных частей Вестероса дали разные доспехи: Станнис носит восточный ламеллярный доспех, а Ланнистеры напоминают самураев, хотя в книге у всех либо кольчуга, либо латы. В реальной истории каждый тип доспеха обычно выполнял специфические функции защиты от распространённого вида вооружения, и в рамках одного региона следует ожидать скорее единообразия брони.
Тем не менее, сам факт того, что многие основные герои «Песни льда и пламени» - рыцари, гарантирует, что полностью эта тема не может исчезнуть из сериала. Она занимает определённое место на экране благодаря таким героям как Джейме Ланнистер, Григор и Сандор Клиганы, Бриенна Тартская. Их образы в основном соответствуют тем, что предстают на страницах книг. Впрочем, увидеть связь между героями сериала и средневековыми рыцарями без распространённых у Мартина «закадровых» размышлений персонажей может быть непросто.
Труднее объяснить некоторые сценарные решения, которые идут вопреки логике книг Мартина. Примером здесь может быть сцена гибели Барристана Селми в стычке с «гарпиями» в переулках Миэрина. В столкновении погибает, пусть и героически, облачённый в доспехи Селми, в то время как сражающийся без них Серый Червь остаётся жив. Когда Селми оказывается в схожей ситуации в «Танце с драконами», старый рыцарь неоднократно отмечает, какое преимущество ему даёт броня - и без особых сложностей выходит победителем в битве с гораздо более молодым противником. Впрочем, некоторые не основанные на книгах сцены в сериале получились вполне интересными и соответствующими рыцарскому духу. Действия Джейме Ланнистера из сериала, когда в седьмом сезоне он в одиночку с копьём наперевес атакует дракона Дейнерис, вполне можно рассматривать в контексте выбора между смертью в безнадёжном бою или бесчестьем позорного бегства. Для одного из лучших рыцарей Вестероса, по большому счёту, выбор должен быть очевиден.
Европейское рыцарство - яркий исторический феномен, и Джорджу Мартину удалось интересно, эффектно и с вниманием к историческим деталям воссоздать его на страницах своих книг. При переносе «Песни...» на экран оно отчасти потеряло в своём блеске, но Джейме Ланнистер, Сандор и Григор Клиганы, Бриенна всё же притягивают внимание зрителя. Однако и сериал, и книги дают лишь поверхностное представление о благородных (а зачастую - не очень) воинах Средневековья. На русском языке вышло уже немало посвящённых рыцарству работ, издаются различные средневековые источники, в том числе первые тома хроники «певца рыцарства» Жана Фруассара. Знакомство с ними не только даст возможность увидеть, откуда в книге и сериале появились те или иные сцены, но и, без сомнения, будет очень увлекательным само по себе.
Анастасия Локтева, историк. Оживший тотем: лютоволки и Старки
Автор «Утопии», Томас Мор, живший в Англии в 1478-1535 гг., был первым автором-классиком, поднявшим тему гуманного отношения к окружавшему человека живому миру. Он писал о жителях страны Утопия: «Они не умерщвляют живых животных в качестве жертвоприношения и не считают, что Бог в своей милости будет радоваться кровопролитию и убийству, Бог, который дал жизнь всем тварям, чтобы они жили».
Историческое время в «Игре престолов» условно соответствует Средним векам, которые в сознании людей уж точно не ассоциируются с признанием права животного хотя бы на жизнь. Авторы сериала пошли ещё дальше, с яркостью, превышающей логику, воссоздавая эту средневековую парадигму, где права на жизнь нет даже у людей.
Конечно, ни в эпоху Средневековья, ни позднее, вплоть до середины XX века, вопросы наличия прав у братьев наших меньших не волновали учёных или обывателей. В то время как само существование животных, в том числе домашних, около человека на протяжении всей его истории привлекало внимание множества исследователей. Взаимоотношения человека и животных, в частности домашних, вызывали и до сих пор вызывают особый интерес не только представителей различных областей науки - историков, культурологов, искусствоведов, социологов, этнографов, философов, урбанистов и краеведов, но и широкого круга читателей. За рубежом в последние годы сложилась и интенсивно развивается наука о животных и о взаимоотношениях с ними человека - Animal Studies и Humananimal studies (HAS), которую мы называем исторической зооантропологией или просто зооантропологией. Само возникновение отдельной науки об отношениях людей и других видов живых существ имеет множество пересечений с различными областями знания: биологией, психологией, этикой, а также биоэтикой, и является крайне важным для выделения животных как актора общественных процессов.
За пределами России учёными, специализирующимися на гуманитарных науках о животных, написаны уже несколько сотен работ. Если взглянуть на обзор основных текстов по тематике Animal Studies, то можно обнаружить, что более половины из них написаны за последние 10 лет. В издательстве Brill даже существует отдельная серия книг по данной тематике.