За окном шумели тополя. Во дворе лениво текла жизнь полусонного в утренний час Ленинска. Выгуливала на клумбе пса одетая в разношенное домашнее платье тетка; девчонка лет двадцати, пока ее малыш ползал с совком в руке по песочнице, сидела на лавке в центре детской площадки и безотрывно смотрела в экран телефона.
Мама, наверное, еще спит.
Штаны в шкафу нашлись: цвета хаки, с многочисленными карманами, потрепанные и разношенные – то, что нужно. Их я носила, когда была пухляком, но ремень, застегнутый на последнюю «дырку», быстро исправил положение. Невзрачная и давно нелюбимая мной коричневая кофта обнаружилась на «плечиках» под грудой из старых осенних курток.
Еще кроссовки.
Стараясь не шуметь, я принялась выгребать с нижней полки ношеные туфли, ботинки, шлепки и зимние сапоги с починенными несколько раз каблуками, которые мать по какой-то причине все еще не вынесла на помойку.
– Я прокрутил почти две сотни вариантов, прежде чем удостоверился: перемещаться в прошлое в момент перед их встречей практически бесполезно. Ты не отвлечешь его – нет люфта. Кто бы ни планировал диверсию в прошлом, он выбрал идеальный момент для отвлечения. И потому прыгать нужно раньше, много раньше, пока Канн не лейтенант, но пушечное мясо…
Мы решили начать с Аарона.
– Послушай, – меня грызли сомнения, – а если я вернусь, сделаю так, что их встреча не состоится, а потом придет «лысая» и изменит все опять? Снова прыгать?
Ведь это же глупо. Или, по крайней мере, бессмысленно.
– Нет, – этим утром мой любимый вновь отличался исключительной сухостью выражений лица и эмоциональной скупостью. – Я кристаллизую исправленную ветку прошлого, и если кто-то пожелает ее изменить, должен будет предварительно снять с нее мою защиту. Попытайся он это сделать, и сразу же выдаст себя с потрохами: в информационных полях моментально отразится точный «адрес».
– То есть менять все придется только один раз?
– Успешный раз.
Это я уже поняла.
Мои собственные шестерни, раскрученные теперь до сверхзвуковой скорости, все еще не давали покоя:
– Но если мы вернем его сюда, когда остальных еще нет в этом мире, как Канн воспримет ситуацию?
– Никак. Я перехвачу его сразу по возвращению и погружу в длительный сон. Потому что «пробуждать» всех, если мы хотим полного повторения нашей прежней ветки, нужно будет разом.
– А меня он помнить будет? Что мы встречались в прошлом?
– Нет. Это сотрется.
Чудесно, вроде бы все чудесно. Только до позеленения страшно.
– Готова слушать задание?
И в экран на стене – на этот раз для встречи был выбран обычный безликий реакторский кабинет – ткнулась указка.
– Грузовик поедет здесь, – точка на карте. – Ты появишься на лесной дороге прямо на его пути. Скорее всего, тебя захватят в плен – иначе не получится.
Я внутренне скисла.
До дрожи в коленях не хотелось встречаться с людьми с автоматами, становиться пленницей, доказывать, что «ты не осел». Смотреть на злые лица тех, кто в первом встречном видит врага, ежесекундно обделываться от ужаса, ожидая, что тебя ударят. Хорошо, если не выстрелят…
Голос Дрейка растворился за собственными размышлениями, пропал. Мне больше не виделась ни указка, ни карта, ни фигура Начальника. Я откровенно трусила.
Почему я? Почему всегда я?
Вопрос, не имеющий ответа.
Лучше бы мимо, лучше бы кто-то другой, почему все… так?
– Ди? Ди,… ты меня слушаешь?
– Я боюсь, – честно прошептала я. – Дрейк, а вдруг я там умру?
Он осекся. Секунду спустя отложил указку, забыл про экран, подошел ко мне и опустился на корточки. И все эмоции вдруг проступили на его лице: беспокойство, нежелание рисковать, страх. Человек напротив от волнения будто осунулся, постарел. А в глазах нежность и океан печали.
– Хорошо, – ответил просто. И на какое-то время замолчал. – Давай не будем. Оставим все, как есть.
– Оставим?
– Да.
Тяжелое решение, но он умел принимать тяжелые решения быстро. И сейчас из-за меня он, возможно, отказывался от ребят.
Нет. Неправильно.
– Но… как же мы… тогда? Как… они?
Дрейк притянул меня к себе, обнял, покачал головой – я почувствовала.
– Иногда люди просто сдаются. Ведь так? Чтобы не потерять больше, чем уже потеряли.
Это все из-за меня. Из-за моих страхов…
– Нет, – я вдруг потрясла челкой, – скажи мне другое.
– Что?
Он заглянул мне в глаза так глубоко, как только мог.
– Мы сможем жить дальше. Искать варианты.
– Нет.
Пауза.
– Мы когда-нибудь найдем выход…
– Нет. Другое.
Меня сканировали взглядом, раскладывали на атомы, выискивали нужные слова.
– Ди, я уже терял тебя…
Перед болью, которая могла разворотить его сердце, был беззащитен даже Дрейк. Я гладила его гладко выбритые щеки и пыталась напитать любовью того, кто ради меня был готов пожертвовать всем.
– Не то, родной. Просто скажи мне, что вернешь меня. Откуда угодно.
Он молчал, и в этом молчании текли между нами все слова, которые когда-либо могли прозвучать.
– Верну, – ответил тихо. – Живую. Из любого мира. Времени и места.
– Вот.
Мне стало легче. Спокойно, тихо, почти нормально. Если ответил, что вернет, значит, вернет.
– Рассказывай. Про грузовик, про их войну – все, что мне может пригодиться.
Мир Аарона Канна. Калимт. Восточная лесополоса пятой зоны.
Местные координаты: 55°45′20.9916″N, 37°37′3.6228″E
Лес походил на наш смешанный: березы, осины, редкие и низкие елки. Пласт жухлой травы – на улице сухой, но пасмурный, тусклый день. Осень. Спокойный клекот птиц. Ни людей, ни ветра, ни журчащих рядом ручьев.
Стоя на обычной с виду почве, я ощущала себя инопланетянином и отчего-то боялась пошевелиться. Я еще никогда – ни разу в жизни – не перемещалась в прошлое, и осознание того, что это свершилось, вводило меня в желеобразное оцепенение.
«Ни за что и никуда не прыгай в том времени. Иначе я рискую никогда тебя не найти. Если что-то пойдет не так, если опасность высока, то только обратно, только ко мне».
Он пообещал, что создаст для меня «тоннель», чтобы сразу в Реактор.
Под ногами две чуть продавленные колеи – дорога. Грузовик пройдет по ней ровно через три минуты, но у меня с собой ни часов, ни телефона, ни документов. Ни воды.
«Они используют другой вид пластика, нежели мы. Ни к чему такие следы».
Нечем засечь время.
Господи, а ведь здесь можно сбежать, затеряться. Всю оставшуюся жизнь прожить в незнакомом чужом мире, где царит война и оккупирована большая часть городов. Отсюда полный упадок производства, дефицит продуктов, голод, эпидемии…
Как хорошо, что я родилась не здесь.
И тихо. Как в старых черно-белых военных фильмах.
Меня подташнивало.
До грузовика, наверное, полторы или две минуты.
«Его там зовут Канн. Но не Аарон – Дарен. Имя он изменит себе позже, когда попадет сюда…»
Примерно минута; я нервно подергала сидящий на запястье плотным кольцом браслет-переводчик.
«На всякий случай – понадобится, потому что язык у них другой. Должен сработать везде».
Где-то далеко протяжно ухала местная кукушка; сверху закапал мелкий, почти невесомый дождь.
Грузовик я услышала издали – лязг кузова, грохочущий звук мотора – и только после увидела заляпанную грязью кабину. Увидела и застыла, словно кролик перед удавом.
Черт, я же стою посреди дороги – что они подумают? У меня нет плана, совсем никакого плана!
А суматоха началась, едва водитель заметил мою фигуру. Резкий удар по тормозам, чих выхлопа, ор тревоги на непонятном языке. И моментально из кузова посыпались люди в форме – все с автоматами, все на взводе – прицелы уже направлены в мою сторону.
Они кричали какие-то фразы, еще издали задавали вопросы, а я, словно сломавшаяся игрушка, судорожно колотила себя по запястью: не работал! Браслет-переводчик не работал – я не понимала ни слова.
Всхлип отчаяния, глаза по сторонам – куда? Куда?!
И, зажмурившись и запаниковав, я прыгнула назад.
– Ты сказал, он будет работать!
– Значит, там не работает.
– Отнеси в лабораторию! Сделай что-нибудь!
– Ди, успокойся! Я сомневаюсь, что в лаборатории смогут быстро разобраться с этой проблемой. Другое время – всегда сложно.
– Сложно? А мне будет не сложно попасть в плен к людям, которых я даже не понимаю? Я ведь ни слова…
– Ди!
– Черт! Черт бы это все подрал… – вдох-выдох. Вдох-выдох. И ушедшее за ритм в двести ударов прыгающее сердце. – Ладно, давай заново! Я… нормально. Поехали.
Закрытые глаза – вертящийся под веками временной тоннель.
Прыжок.
Исчезло дыхание Дрейка рядом; вернулись птицы.
Осенний лес; едва заметная колея под ногами. Грузовик через три минуты.
На этот раз я знала, чего ожидать: солдат. Настоящих, злых, видящих во мне врага.
И потому, стоило морде грузовика показаться из-за деревьев, я припала на колени, подняла руки и сцепила их за головой.
На то, как ко мне бегут люди с автоматами, я смотрела через собственные глаза-щелки – хотелось зажмуриться.
Черт, черт, страшно-то как…
Грузовик, стоя без движения, рокотал рядом; мне орали что-то похожее на «Зи данте кайнхвален? Зи? Линтен драхен?!»
И без браслета понятно: «Кто такая? Что тут делаешь?!»
Наверное.
Я, трясущаяся, как неврастеник, повторяла и повторяла по кругу: «Дарен Канн… Дарен Канн…». И надеялась, что Дрейк не ошибся, что наш будущий Аарон действительно где-то здесь.
Дорога потонула в вонючем газовом выхлопе; стихли птицы и через какое-то время ор солдат.
Я же, чтобы не видеть направленных на себя дул автоматов, стояла, зажмурившись.