– Может, и хожу.
Она всегда относилась к моему странному умению путешествовать спокойно, с почти незаметным скрытым страхом, проявляющимся лишь в словах «главное, чтобы все было хорошо». И всегда ждала домой. Радовалась теперь, смотрела на меня тепло, и я снова была ее «девчоной-котеной».
Как же это здорово, когда спокойно.
– Кушать будешь?
– Картошку?
– Да. Только огурцы закончились.
– Я схожу в магазин.
Мне и самой хотелось прогуляться.
– Не бери только вот эти маленькие… гуркины. Или как их там – которые маринованные. Возьми обычных.
Вместо ответа я улыбнулась.
Семья – это бесценно. И не важно – большая она или маленькая, – она всегда самая лучшая, потому что состоит из людей, которые любят тебя просто так. За то, что ты родился.
– На улице прохладно. Я твою зеленую куртку постирала, она на крючке возле двери висит.
– Хорошо.
Мне до боли, до счастливого опустошения требовалась эта прогулка. Этот привычный мир, в котором вдоль дороги стоят киоски, где в любое время дня или ночи можно купить шоколад, сигареты, дешевый, почти просроченный йогурт или куриные яйца. Где сидят, скучно глядя на прохожих, тетки с семечками, где по осени продают выложенную на картонных коробках кучками морковь, картофель, свеклу и редис. Где мокнут корнями аккуратно помещенные в пластиковые стаканы с водой листья салата. Где чадят выхлопом маршрутки, следующие в направлении «Ленты», «Леруа Мерлен», «Главпочтамт» или «Кирова».
Мне было хорошо здесь. Всегда. Здесь аптеки задирали цены на лекарства, здесь привыкли поносить правительство, здесь на почте не обходилось без очередей, здесь граждане нерусской национальности торговали фруктами с уличных лотков.
Я любила их всех: аптеки и фармацевтов, граждан любой национальности, бабулек, вернувшихся из садов и разложивших нехитрый скарб вдоль рынков. Продавщиц, прохожих, детей, выгуливаемых собак.
Это мой дом. Эти завешенные бельем балконы, эти неухоженные вдоль девятиэтажек клумбы, эти нападавшие в лужи у детских площадок листья – это мой дом.
Я брела без цели и направления по знакомым дорожкам. Нет, цель была – огурцы, – но в этот момент я про нее забыла. Залюбовалась. Еще пара часов, и начнет смеркаться.
И почему-то хорошо и свободно дышится. Здесь нет Ааронов и Баалов, нет Халков и Ренов, но здесь есть другое – тепло родного мира, места, где ты родился и рос. И оно грело сквозь сырую осень, как батарейка.
Пока я отсутствовала, к трем киоскам, прижавшимся к домам по проспекту Ленинградский, добавился четвертый – «Калина-Малина» – Фермерские продукты. И я, привлеченная ладными, выполненными в деревенском стиле витринами, зачем-то поднялась по четырем ступенькам. Вошла внутрь.
Здесь торговали разным: кедровыми орехами, творогом и молоком, самодельными пирожными и печеньем, готовыми салатами. У стены висел ряд колбас; жарилась на жарком гриле за стеклом курица.
Остановилась я у лотка с «фермерским» на сливках мороженым. Отодвинула холодное стекло, достала пластиковый стаканчик, собралась изучить состав, когда сбоку – совсем близко – раздался вдруг знакомый голос.
– Проголодалась?
Дрейк.
Я улыбалась, не оборачиваясь, хоть любопытство и терзало посмотреть, какую одежду для посещения этого мира избрал в этот раз Великий и Ужасный.
– Я знаю, зачем ты пришел, – отозвалась тихо.
Позади нас с недовольным кряхтением протиснулась грузная тетка. Отодвинула соседнюю дверцу холодильника, взяла хрусткую упаковку пельменей. Удалилась к кассе.
– Да? И зачем?
– Чтобы в очередной раз нарушить мое мирное существование.
Веселый смешок.
– Точно.
Я все-таки посмотрела на него – на стоящего рядом джентльмена в стильном плаще, шарфе и шляпе. Ни дать, ни взять – элегантный гангстер из прошлого, либо дэнди-англичанин, интенсивно следящий за модой.
– Я надеюсь нарушать твое мирное существование еще долго. Очень долго. Даже после того, как у нас родятся дети, внуки и правнуки.
Он редко заговаривал о детях. У меня почему-то прервалось дыхание, а в груди сделалось бесконечно тепло.
– Знаешь, почему-то я согласна.
Кто-то за нашей спиной спросил, готова ли запеканка. Получил положительный ответ и обрадовался.
– Ты позволишь мне заплатить за твое мороженое?
Он изумительно пах. А еще он был мужчиной.
Моим мужчиной.
Назад мы неторопливо шли вместе – я держала его локоть, а он мой пакет с мороженым и банкой огурцов.
– Почему ты здесь? Потерял меня?
– Нет. Соскучился.
Он умел врать, но предпочитал преподносить правду так, что хотелось пузыриться шампанским от счастья.
– Семечки? Жареные, – предложила нам сидящая у обочины старушка.
Я вежливо покачала головой.
– Мне просто нужно было поспать.
– Я знаю.
Осенние вечера обнимали город быстро. Опускались на улицы, словно синеватые призраки, заставляли фонари зажигаться раньше обычного.
– Все получилось? Все наши теперь на месте?
– Да.
Я так и не разобралась, чувствую ли разочарование от того, что не увидела миры остальных.
Мой спутник какое-то время шагал молча. А затем как будто предугадал мой вопрос:
– Я отыскал след Карны.
– Правда?
И я воззрилась на знакомый профиль с чуть выступающим вперед подбородком и совсем немножко хищным носом.
– Да.
– И это значит…
– Нет, подобраться к ней вплотную и воздействовать я пока не могу. Очень сложно. Но вот вступить в прямой диалог в реальном времени – да.
– Когда ты собираешься это сделать?
Я даже остановилась от волнения.
– Когда? – Дрейк остановился тоже – бесконечно импозантный в своей фетровой шляпе. – Очевидно, когда ты наешься жареной картошки с огурцами. Ведь ты же, как я понимаю, хочешь при нашем общении присутствовать?
– Конечно, – и шевельнулось в груди беспокойство и благодарность. – А мне можно?
– Ты ведь супруга Творца? А супруге Творца все можно.
Не описать, как сильно я любила его. Своего защитника, свою каменную крепость, свои самые настоящие четыре стены, которые в любом месте становились нам домом.
Шуршали при ходьбе полы его плаща и рукава моей старой зеленой куртки. Мы были такими разными – мальчишка и девчонка из разных миров, – но мы были парой. Одной из самых счастливых сквозь спираль галактики.
Тем же вечером.
– Мы будем общаться с ней у нас дома? Не в Реакторе?
– Наш дом защищен не хуже, чем Реактор. К тому же я поставил дополнительный сферический щит – Карна не сможет ни определить наше местонахождение, ни толком рассмотреть помещение. Только меня и тебя.
Посреди комнаты прямо напротив кресла, которое Дрейк предварительно выдвинул в центр, уже висел пустой и прозрачный прямоугольный экран. Окно, в котором вскоре предстояло появиться «лысой башке».
Признаться, я по ней не скучала и до сих пор не была уверена в причинах, по которым Дрейк решил, что мне стоило присутствовать на «совещании». Стул мне выделили поодаль от кресла – простой, «секретарский». Будь моя воля, я бы отодвинула его еще дальше – не то, чтобы «лысая» могла причинить мне какой-то вред взглядом, но, как говорится, «от греха подальше».
Ровно к восьми часам Дрейк завершил все приготовления. Перестал мысленно исследовать периметр на предмет прорех, прекратил совершать пассы руками и уселся в кресло. Сообщил, что канал связи полностью настроен.
– Ну что, начнем?
От волнения я приняла на стуле «пионерскую» позу – выпрямила спину и сложила руки на колени. Подумала, что выгляжу, как дурочка, попыталась расслабиться и расположиться удобнее, но быстро поняла, что удобнее мне может быть только в соседней комнате.
– Начинаем.
– Три… Два… Один… – веселился Дрейк. – Поехали.
Тот же блестящий выпуклый череп, слишком светлые для обычного человека глаза-перескопы, некрасиво растянутый в стороны рот.
«Жаба – не женщина».
Экран заработал; Карна смотрела с него так, будто вот уже битые сутки ожидала «входящего» из Мира Уровней, но телефон молчал – взирала на Дрейка враждебно и насмешливо одновременно.
Все это читалось не по ее лицу и даже не по глазам, – вдруг поняла я, пытаясь отогреть похолодевшие пальцы, – но по исходящей от экрана атмосфере.
– Дрейк Дамиен-Ферно, – раздался слишком низкий для женщины неприятный голос. – Рада приветствовать тебя на твоей территории.
Дрейк же, в отличие от меня, корячившейся на стуле, сидел в кресле совершенно расслабленный. Я бы даже сказала «опасно-расслабленный», так как шлейф от того места, где восседал Начальник вдруг потек совершенно не добрый.
– Карна Тан-Олио. Не могу сказать, что рад приветствовать тебя на своей территории.
Эти двое едва ли обменялись предложением, а мне вдруг начало казаться, что где-то в параллельном мире на невидимой арене, похожей на виртуальную геймерскую, вдруг вышли с противоположных концов два огроменных, готовых схлестнуться монстра.
– Ты долго.
Монстр-женщина – ящерица-горгулья – выступила вперед, взмахнула хвостом с бетонными пластинами. Приготовилась нанести первый удар – хищно ощерила пасть.
– Зато ты торопишься. Зря.
С противоположного конца ей навстречу шагнул монстр-мужчина – бронированный «голум».
«Round One Began».
Лысая на секунду перевела взгляд на меня и тут же вернула его на место.
– Посторонние будут мешать нашему диалогу. Удали их.
Дрейк даже не шелохнулся – он вообще теперь напоминал главу мафии – большого босса, которого неразумно по глупости недооценивать.
– Посторонние? Где ты их увидела? И не ту ли девушку, которую ты недавно пыталась использовать, ты только что назвала посторонней?
О-о-о, Дрейк менялся на глазах и не в лучшую сторону – с него будто спадали слои, под которыми он таился от обычных людей, дабы никого по случайности (до икоты) не напугать. А теперь становился самим собой – крайне жестким, даже жестоким, монолитным. И аура его наливалась мощью – той самой мощью повелителя, перед которым очень желательно пригнуться до земли еще до того, как на тебя посмотрят.